Читать книгу "Рокоссовский. Терновый венец славы - Анатолий Карчмит"

— Я думаю, что военный и экономический потенциал Польши вряд ли позволит развязать с нами войну в одиночку.

— Вы в этом уверены? — осведомился Тимошенко.

— Да, я в этом уверен.

— А вы не ошибаетесь? — напомнил о себе контрразведчик корпуса. — Надо помнить двадцатые годы. Или их некоторые уже забыли?

— Территория Польши — хороший плацдарм для нападения на нашу страну, — произнес Рокоссовский, задетый вопросом, — но наша военная мощь одной Польше не по зубам, и если она вздумает развязать войну, то обязательно будет искать себе союзников. Он посмотрел на контрразведчика и добавил: — Надо иметь в виду, что сегодня не двадцатые годы, а тридцатые. Да, мы тогда драпали из-под Варшавы.

— Может, не драпали, а отходили? — уточнил контрразведчик, поглаживая широкий лоб. — На это были свои причины, и прежде всего — усталость войск.

— Нет, там были другие причины.

— А именно? — контрразведчик играл голосом, удивляя обилием неожиданных интонаций.

— Недооценка противника — раз, — сказал Рокоссовский, — грубые просчеты в управлении войсками — два. И третье — отсутствие взаимодействия с Юго-Западным фронтом, который вместо того, чтобы помочь Западному фронту, топтался на месте под Львовом.

— Между прочим, членом реввоенсовета Юго-Западного фронта был Иосиф Виссарионович Сталин, — важно произнес контрразведчик, — и ошибок там быть не могло.

— А командовал фронтом, — улыбнулся Рокоссовский, — Александр Ильич Егоров.

— Товарищи, мы уклонились от темы, — сказал Тимошенко. — Командир дивизии, продолжайте.

— Если противник все-таки сможет потеснить наши части на юго-западном направлении Минска, то я предлагаю преградить ему путь не Самарской дивизией, как это предусмотрено планом, а другому соединению корпуса.

— А ваша дивизия чем будет занята?

— Своей дивизией я наношу удар в направлении Радошковичи, Граничи и Красное. В Красном перерезаю противнику коммуникации, железную и шоссейную дороги. Одним полком организую там оборону, а остальными частями наношу удар на Лиду и вновь перерезаю железную дорогу и угрожаю противнику с тыла. А дальше все будет зависеть от обстановки и взаимодействия с другими соединениями округа и корпуса.

— Я просил бы обратить пристальное внимание на эти смелые и оригинальные мысли, — сказал командир корпуса.

— Разрешите высказать еще одно соображение, — уверенно продолжал Рокоссовский, заметив неподдельное внимание слушателей. — Вооруженные силы капиталистических стран интенсивно внедряют технику, и, перерезав коммуникации, мы полностью перекрываем кислород противнику и лишаем его возможности активно использовать новейшую технику на поле боя.

— Очень дельное предложение, — сказал Тимошенко, улыбнувшись. — Мы внесем изменения в планы и подумаем насчет усиления дивизии танками и артиллерией.

На этом занятия закончились.

Глава шестая

1

Многие интересные замыслы и планы в Самарской дивизии Рокоссовский, к сожалению, осуществить не успел, но ожиданий тех, кто его сюда назначил, не обманул: дивизия была наиболее боеспособным соединением в Белорусском военном округе.

10 февраля 1932 года Рокоссовского вызвали в отдел кадров округа. Высокий кадровый начальник сказал:

— Константин Константинович, вы знаете, что в 1931 году японские империалисты вторглись в Маньчжурию и начали ее оккупацию.

— Разумеется, знаю.

— Так вот, — продолжал кадровик, — японцы открыто заявили о планах захвата Советского Дальнего Востока, а Северный Китай они выбрали в качестве плацдарма для нападения на нашу страну. Мы вынуждены срочно укреплять свои границы. В Приморье и Забайкалье направляются новые части и соединения. Из вашей отдельной Кубанской бригады принято решение создать 15-ю кавалерийскую дивизию в составе четырех полков, одного конно-артиллерийского полка и одного механизированного.

— Да, это мощное соединение, — улыбнулся Рокоссовский, догадываясь о том, куда клонит кадровик.

— Эта работа поручается вам. — Начальник испытующе глянул на комдива и добавил: — Как вы на это смотрите?

— Как всегда, положительно.

— Я так и знал, сегодня же доложу об этом в Москву.

И снова сборы, прощания с друзьями и сослуживцами, к которым привыкли и которые, как часто бывает у военных, стали почти родными. Юлию Петровну тянуло на родину, в Забайкалье, но и здесь она уже привыкла, полюбила людей, природу. Поэтому, как водится, не обошлось без слез и взрыва эмоций. Впоследствии она напишет своей подруге, местной учительнице, в Ратомку:

«Я постоянно ловлю себя на том, что мечтаю снова вернуться в Белоруссию. Уже пришла весна, и наша деревня, видимо, очень хороша. Я до сих пор помню, как по вечерам в наш домик врывался запах сирени и черемухи, залетали красные в белую полосочку бабочки, а прямо под окном заливались соловьи. Я никогда не забуду тот райский уголок земли».

В конце февраля Рокоссовский вновь вступил в командование кубанцами, а в конце марта дивизия уже была сформирована.

2

Дивизия Рокоссовского вместе с пограничным отрядом дислоцировалась в пограничном городке Даурия, недалеко от реки Аргунь, которая берет свое начало в отрогах скалистого хребта Большой Хинган. Небольшим ручейком течет она к югу, но, словно одумавшись, что не выдержит жары солнечной Монголии, она постепенно поворачивает к западу и, преодолев не одну сотню километров по китайской территории, у озера Чжалайнор круто уходит на север. От казачьего села Абагатуй вплоть до слияния с Шилкой Аргунь на протяжении почти тысячи километров становится пограничной рекой: правый берег китайский, левый — русский. Именно здесь, в верхнем течении реки, раскинулись огромные необозримые степи. Ходи, скачи на самом резвом коне, катись на машине — и не заметишь ни пашни, ни кустика, ни хотя бы корявого деревца. Но зато раздолье здесь для джейранов, которые большими стадами, в соседстве с двумя-четырьмя волками пасутся круглый год, благо снега здесь бывает мало, а к морозам они привыкли. Санитары-волки спасают этих небольших антилоп от болезней и эпидемий.

Но ни с чем не сравнима даурская степь в летнюю пору, когда, напившись вволю живительной влаги весной, она покрывается ярким узором разнотравья.

Художница-природа щедрой рукой разбрасывает по степи и небесный разлив остреца, и красные маки, и низкие белые ромашки, и розовые колокольчики, и множество другой растительности.

Рокоссовский и начальник пограничного отряда Никон Колесник выкроили себе выходной день и поехали на реку Аргунь. Рядом с водителем «газика» сидел Рокоссовский, а на заднем сиденье чинно восседал Колесник. Он был безумно рад, что сумел уговорить начальника гарнизона выехать на рыбалку. Начальник отряда был мужчина лет сорока, с жесткими черными волосами, хитроватыми серыми глазами и тугим борцовским животом.