Читать книгу "Я, Легионер - Георги Лозев"

«Вверх! Вниз! Вверх! Вниз!» Продолжал кричать медвежий голос. Я думал, что это упражнение не закончится, пока мы все не получим по пинку. Моя футболка была еще пропитана дождевой водой и не впитывала пот. Капли пота, смешанные с дождевой водой, падали с моего тела на кафель столовой. Мышцы на руках горели от напряжения, но у меня не было желания попробовать пинки, так что я делал нечеловеческие усилия, чтобы держать руки в более или менее горизонтальной позиции. «Вверх! Вниз! Верх! Вниз!». И капли пота падали в том же ритме.

В какое-то время, нас остановили на положении «Вниз», и я слегка расслабился, распластавшись на плитках, но почуял, что один из капралов приближается ко мне, и снова выпрямился, как струна. Мое тело продолжало выполнять приказы «Вверх! Вниз! Вверх! Вниз!» Я больше не чувствовал своих мышц и не представлял себе, как все еще мог подниматься. Я был в странном трансе и двигался, как заведенный, но вдруг легкая боль в животе прервала мой гипноз, и я снова почувствовал жжение в мышцах. Боль была не острой, и наиболее вероятной причиной были съеденные впопыхах кусочки хлеба, но проблема была в том, что боль вывела меня из состояния транса, и теперь у меня не было сил подняться. Я знал, что скоро я получу пинок, но мои руки исчерпали весь свой запас сил, и я остался на полу, не поднимаясь. Тяжелые шаги Кинг-Конга приближались ко мне, но вместо пинка, я услышал, как он сказал:

— Давай, вставайте, придурки! Вижу, что у вас больше нет сил драться.

Этот приказ наполнил меня счастьем, и мое тело ожило. Я вскочил на ноги, пряча усталость. Я дошел до финала этого упражнения, и меня не наказали, и это означало для меня очень многое. Я опять встретил бешеный взгляд Кинг-Конга и выдержал его успешно во второй раз, после чего он начал новую речь:

— Если кто-то хочет еще драться, я готов. Ну, что случилось, обосрались? Где храбрецы, которые захотели потасовки?

Конечно, никто не осмелился — видимо, среди нас не было недоумков, и Кинг-Конг и продолжил с назиданиями:

— Вы не на улице, а здесь драки запрещены! Здесь есть дисциплина и порядок, и если вы были бы легионерами, еще сегодня полковник вас бросил бы в карцер. Но вам повезло, что вы все еще гражданские засранцы, поменявшие трусы, так что те, кто сегодня подрались, им место не среди нас. Еще сегодня все, кто вмешался в драку, вернутся на улицу и могут драться вволю. Ни один из вас не смог уразуметь, что означает слово «дисциплина», и это говорит о том, что ваше место не здесь.

— Caporal-chef! — посмел перебить ефрейтора француз, который начал спор — Черножопые все затеяли, эти грязные подонки из Сенегала и этот…

— Заткнись, быдло! — тут же огрызнулся Кинг-Конг и продолжил свою речь: — Это еще раз доказывает, что твое место не здесь, идиот. Вы должны понять, что Легион не делится ни на расы, ни на религии, ни на футбольные команды. Мы одна команда, и мы все легионеры. Нам не важно, кто кем был на гражданке. Мы не говорим о чернокожих, о желтых или белых, мусульманах или христианах, есть только номер и имя, которое дает нам Легион, и только по ним мы различаем наших товарищей. А вы, кто еще не стали легионерами, у вас даже нет этого имени и этого номера, так что, вы здесь никто и у вас нет права на мнение. Единственное ваше право внимательно слушать и выполнять приказы, и если вы не способны на это, лучше было бы, чтобы вы исчезли бы отсюда прямо сейчас! Так что сегодня, кроме тех, кто дрался, вернутся к своей жалкой жизни, и те, кто глазели с первых рядов и не сделали ничего, чтобы остановить этих засранцев. В Легионе все вместе заботимся о дисциплине, и все реагируем как один, всегда действуем вместе — парами или группами. Даже я без помощи капралов в столовой не смог бы навести порядок в несколько секунд, и я, может быть, убил бы кого-нибудь из тех придурков, которые не заслуживают такой чести, — огромный младший сержант вздохнул глубоко и закончил свою речь словами: — Думаю, вы заметили — слова «спасибо» в Легионе не существует. Ни я поблагодарил капралов за помощь, ни они меня, за то, что я спас их столовую от погрома. В Легионе нет места благодарностям, просто наша обязанность работать в команде.

* * *

На дворе стоял ранний сентябрь, но погода в Обани продолжала напоминать нам о жарком лете, которое шло к концу. Будили нас каждое утро в полпятого и оставляли в заднем дворе размышлять. Мы были изолированы от всего и от всех, единственные люди, которые общались с нами, были дежурные легионеры из роты, вербовавшей добровольцев. На этом заднем дворе у нас была волейбольная площадка, вокруг которой мы делали пробежки утром, чтобы согреться, было и несколько турников и брусьев, чтобы мы упражнялись в ожидании решения комиссии. Мы проводили свои дни как заключенные, а нашими тюремщиками были легионеры. Единственная разница была лишь в том, что мы пришли сюда добровольно, и нашей целью было остаться, а не уйти. Мы ждали вызова на очередной медицинский осмотр и ожидали с нетерпением решения судьбы.

Каждую пятницу группа из тридцати кандидатов уезжала в Кастельнодари, чтобы пройти через настоящие испытания легионерской жизни. Единственной целью всех претендентов, собранных из разных уголков планеты на заднем дворе, было попасть в эти группы «Богоизбранных». Мы с нетерпением мы ждали медицинского обследования, тесты на интеллектуальный уровень, психотесты, а также и через физический норматив — тест Купера. В Обани единственным нормативом, связанным со спортивной формой, который мы должны были выполнить, был именно тест Купера. Здесь главным испытание носило психологический характер, потому что мы вдруг потеряли свободу и спокойствие гражданской жизни. Мы превратились в добровольных заключенных.

В то время, пока мы ждали вызова на медицинский осмотр, были также дни, когда нас отправляли на работу. Моей первой работой в Легионе было перемыть всю посуду на кухне. Я справился успешно, и в следующий раз был отправлен на склад, где вместе с одним старшиной подготавливали форму для 27-х «Богоизбранных». Он выглядел очень спокойным и не имел ничего общего с ненормальным Кинг-Конгом. Его глаза были совершенно нормальными, и даже тон его был доброжелателен, пока я делал свое дело. Очевидно, не все легионеры были сумасшедшими. Для меня было странно, как этот человек после многих лет службы в Легионе сохранил свой спокойный и мягкий характер. Когда он передал мне пакет с зелеными беретами, которые мне надо было распределить, я отвлекся, увидев эти береты. Для меня такой берет был мечтой, и это был мой первый физический контакт с чем-то, что символизировало Иностранный легион. Зеленые береты были отличительным знаком этого элитного корпуса, в ряды которого я стремился быть принятым.

— Эй, парень, поторопись! — голос сержанта извлек меня из моих размышлений. — Если в самом деле хочешь носить Зеленый берет, тебе нужно поспешить с распределением. Все здесь расписано по часам, и нет лишнего времени.

Он посмотрел на меня с улыбкой, и я почувствовал себя мальчишкой, который держал в руках игрушку своей мечты. Его слов было достаточно, чтобы заставить меня поторопиться и собрать багаж избранных, которые на следующий день уезжали в Кастель.

* * *

Я увидел Фудзисаву, который сидел один на скамейке около волейбольной площадки. Единственным другом японца был его разговорник, и он пытался выучить по нему что-нибудь. Фудзисава определено казался отшельником. Остальные кандидаты были собраны в группы по национальностям и языкам, на которых они говорили. Наиболее многочисленными были группы поляков и русских, а по языку — группа франкофонов. Кроме французов, были ребята из Таити, Северной и Центральной Африки, Гваделупы, Мартиники и Мадагаскара. Нынешние и бывшие французские колонии были широко представлены, так как история Легиона была связана с ними. Значительными были и группы чехов, которые, как и при социализме, были объединены со словаками, за ними следовали румыны и венгры. Наконец, нужно упомянуть группу англоговорящих, которая была представлена бывшими наемниками из Южной Африки, англичанами, ирландцами, шотландцами и двумя американцами.