Читать книгу "Лето ночи - Дэн Симмонс"

Сегодня мама приготовила его любимые хлопья и кексы с изюмом. Она сидела за столом веселая и оживленная, болтая о фильмах, которые будут показывать сегодня в парке во время Бесплатного Сеанса. Отец Дейла уже уехал из дому, территория, на которой он вел торговлю, охватывала целых два штата, но он должен был вернуться в тот же день к вечеру.

Из гостиной послышался голос Лоуренса, который громко призывал брата поторопиться, иначе он пропустит мультяшку про Раффа и Редди.

– Ну, это для маленьких! – крикнул Дейл в ответ. – Мне это уже не интересно. – Но сам стал есть быстрее.

– О, смотри-ка что лежало в сегодняшней газете, – сказала мать. И положила рядом с его кружкой записку.

Дейл улыбнулся при виде знакомого листочка. Он сразу узнал дешевый блокнот и аккуратный почерк Майка. Но еще раньше он узнал ужасающую грамматику своего приятеля:

ВСЕ ВСТРИЧАИМСЯ В ПЕЩЕРЕ В ДЕВИТЬ ТРИТЦАТЬ.

М.

Дейл торопливо подобрал с тарелки последние крошки кекса, гадая, что могло случиться такого важного, что всем нужно отправляться в эдакую даль. Пещера была зарезервирована ими для особых случаев – разоблачение тайн, экстренные сходки, особые слеты Велосипедного Патруля – еще тогда, когда они были маленькими и для них имели значение такие вещи.

– Надеюсь, это не настоящая пещера, Дейл? – спросила мама с ноткой легкого беспокойства в голосе.

– Не-а, мам. Ты же знаешь, что нет. Это всего лишь старая дренажная штольня за забегаловкой «Под Черным Деревом».

– Хорошо, только не забудь, пожалуйста, что ты обещал мне подстричь газон перед домом. После обеда к нам в гости придет миссис Себерт.

Отец Дьюана Макбрайда не выписывал газет, издаваемых в Пеории, он не читал ничего, кроме «Нью-Йорк Таймс», да и ту лишь изредка. Поэтому Дьюан не получил записку от Майка. Зато около девяти утра в его комнате зазвонил телефон. Дьюан не торопился подходить: их линия была спарена с несколькими соседними коттеджами, один звонок означал, что звонят Джонсонам, их ближайшим соседям, два – звонок им с отцом, три – шведу Олафсону, жившему дальше по дороге. Сейчас телефон прозвонил дважды, затем умолк, и снова зазвонил.

– Дьюан, – послышался в трубке голос Дейла Стьюарта. – Я так понимаю, что ты уже справился со своими домашними делами?

– Справился, – ответил Дьюан.

– Отец дома?

– Нет, он уехал в Пеорию купить кое-что.

Трубка на некоторое время замолкла. Дьюан прекрасно знал, что Дейл прекрасно знает, что его Старик после своих субботних поездок, называвшихся «купить кое-что», часто возвращается поздно вечером в воскресенье.

– Слушай, мы тут собираемся в пещере к половине десятого. Майк хочет что-то сообщить.

– Кто это «мы»?

Дьюан скосил глаз на свой блокнот. После завтрака он прорабатывал навыки описания главных действующих лиц. Над этим отрывком он работал с апреля и все страницы были заполнены набросками, пояснениями, вычеркнутыми абзацами и даже перечеркнутыми страницами, примечаниями, мелко набросанными на полях. Он знал, что это упражнение будет также далеко от совершенства, как и все предыдущие.

– Сам знаешь, – ответил Дейл, – Майк, Кевин и Харлен, и, может быть, Дейзингер. Не знаю. Я сам только что получил записку в газете.

– А как насчет Лоуренса?

Дьюан выглянул за окно, перед фермой расстилался океан поднимающегося зерна – почти по колено – с каждой стороны дороги, ведущей к их дому. Его мама, когда она еще была жива, запрещала сажать на передних двадцати акрах что-нибудь выше гороха. «Когда колосья вырастают, я чувствую себя отрезанной от мира, – жаловалась она дяде Арту. – Своего рода клаустрофобия». Старик подшучивал над ней, но сам и вправду сажал только горох. Но теперь Дьюан уже не помнил время, когда приход лета не означал бы постепенного выхода их фермы из остального мира. «В День Независимости – по пояс видимость» гласила старая поговорка, но в этой части Иллинойса к четвертому июля кукуруза уже достигала плеча Дьюана. А потом уже казалось, что не так зерно растет, как ферма съеживается, уменьшаясь в размерах. Дьюану было даже не видно окружную дорогу, если только он не поднимался с этой целью на второй этаж. Но ни он, ни Старик больше не поднимались на второй этаж.

– Что насчет Лоуренса? – переспросил Дейл.

– Он придет?

– Конечно, придет. Ты же знаешь, он всегда болтается с нами.

Дьюан тонко улыбнулся.

– Просто хотел убедиться, что ты не забыл о своем маленьком братике, – сказал он.

В трубке послышалось сердитое сопение.

– Слушай, так ты придешь или нет?

Дьюан подумал о той работе по дому, которая ему предстояла в этот день. Закончить все он успеет, только если начнет прямо сейчас.

– Я сегодня довольно занят, Дейл. Говоришь, не знаешь, что там Майк надумал?

– Ну, точно не знаю, но думаю, что это что-нибудь, связанное с Старым Централом. И исчезновением Тубби Кука. Сам знаешь.

Дьюан помолчал.

– Ладно, приду. В девять тридцать, значит? Чтобы успеть мне придется выйти прямо сейчас и всю дорогу бежать.

– Гос-споди, – прошипел Дейл, – у тебя все еще нет велосипеда?

– Если бы Господь хотел видеть меня разъезжающим на велосипеде, –ответил Дьюан, – думаю, сначала он бы позаботился о том, чтобы наградить меня фамилией Швин[8]. До встречи. – И он повесил трубку, не дожидаясь ответа.

Потом быстро спустился по лестнице за блокнотом с набросками о Старом Централе, натянул кепку с надписью «Кот» и вышел позвать собаку. Уитт подбежал сразу. Обычно его кличка произносилась как Вит, хоть и была образована от фамилии Уитгенштейн, философа, о котором Старик и дядя Арт спорили до хрипоты. Старый колли был уже почти слепым и из-за мучившего его артрита почти не мог бегать, но он учуял, что где-то поблизости появился Дьюан. Радостное виляние хвостом должно было означать, что он готов с радостью присоединиться к экспедиции.

– Не, – отрицательно мотнул головой Дьюан, полагая, что прогулка в такую жару будет нелегкой для его старого друга. – Сегодня ты останешься здесь, Уитт. Будешь сторожить дом. Я вернусь к обеду.

Затянутые катарактой глаза пса ухитрились смотреть одновременно обиженно и умоляюще. Дьюан потрепал его по холке, отвел обратно в сарай и проверил его миску с водой. Воды было достаточно.

– Держи-ка грабителей и расхитителей зерна подальше, Уитт.

С чисто собачьим вздохом колли уступил и улегся на соломенную подстилку, служившую ему кроватью.

Когда Дьюан вперевалку шагал по направлению к окружной дороге номер шесть, начало припекать. Он закатал рукава фланелевой рубашки и стал думать о Старом Централе и о Генри Джеймсе. Дьюан как раз дочитал рассказ «Поворот Винта» и теперь размышлял о поместье Блай, в котором происходит действие рассказа, и о том, как удачно подобрал для него название писатель, и что это название вполне созвучно слову «зло», а именно зло в виде привидений преследует детей Майлза и Флору.