Читать книгу "Невидимый враг - Марина Серова"

– Ты права. Лена, большое спасибо за разговор.

– Наверное, я ничем особо не помогла, но если что-то понадобится, обращайтесь.

– Спасибо. А куратора вашего мне где искать?

– В учительской на втором этаже. Или в двести восемнадцатом кабинете «Русский язык и литература». Нам немного по пути, покажу направление.

Мы с Леной вошли в фойе главного корпуса, где и попрощались. Я отправилась на второй этаж, девушка подошла к стенду с объявлениями и расписанием.

Найти куратора оказалось несложно. Пообщавшись с Татьяной Александровной несколько минут, я полностью согласилась с едкой характеристикой, которую дала женщине Елена. Сквозь напускную деловитость и строгость проглядывала неудовлетворенность жизнью и зависть ко всем подряд. К успешным людям – за то, что успешны. К студентам – за то, что молоды и перед ними открыты все пути и возможности. К симпатичным девочкам – за броскую внешность.

Меня классная дама возненавидела с первой секунды. Правда, понравиться ей я даже и не пыталась. Не люблю бессмысленно тратить время и силы.

– Телохранитель, – процедила она после знакомства, смерив меня взглядом, – странное занятие для женщины.

– Когда-то профессия учитель тоже была чисто мужская. Вы же не мечтаете, чтобы вернулись времена, когда женщинам дозволялось лишь музицировать, вышивать крестиком и рожать детей? – усмехаясь, парировала я.

Татьяна Александровна немного поморщилась, словно почувствовала неприятный привкус во рту.

– Позвольте поинтересоваться, каковы ваши полномочия?

– Я официально участвую в расследовании убийства Марии Титовой. Вместе с полицией Ростова-на-Дону. Так что полномочия самые широкие.

– Боюсь, что вы не имеете права допрашивать студентов без их родителей.

– Вообще-то имею. Ведь они все старше четырнадцати лет. И пока это не допрос. Просто нужно поговорить, задать некоторые вопросы студентам и преподавателям.

– Вас интересует характеристика Маши Титовой?

– И ее домашний адрес, он должен быть в личном деле.

– Маша была девочкой довольно ветреной. К учебе относилась наплевательски, больше нарядами и развлечениями интересовалась… Я, между прочим, всегда говорила, что кончит эта девица плохо…

– Понятно, – прервала я поток ее красноречия, – ничего конкретного вы сказать не можете. Тогда просто адрес.

– Вы меня в чем-то обвиняете?

– Нет. Просто считаю, что не хорошо злорадствовать насчет чужого погибшего ребенка. Тем более приводить эту трагедию в пример другим в виде назидания. Нехорошо и неграмотно. Точных статистических данных на эту тему нет, но поверьте моему опыту. Плохие вещи происходят и с хорошими людьми. И это, как правило, незаслуженно.

– Адрес выдам только по письменному запросу из полиции, – оскорбленно поджав губки, сказала Татьяна Александровна.

Обожаю, когда собеседник меня недооценивает. Особенно если рискнет разозлить. Я улыбнулась, выдержав небольшую паузу. Приятель Генка подобную улыбку называет «нежный оскал пираньи».

– Если вы вздумаете строить козни и мешать расследованию, я привезу все требуемые бумаги и запросы. Конечно, на это уйдет какое-то время. Но тогда гарантирую, что часть территории колледжа будет официально закрыта и опечатана как возможное место преступления. Занятия будут приостановлены. Потом я лично организую в прессе несколько нелицеприятных статей. Дам интервью, где красочно опишу уровень безопасности в вашем учебном заведении. А когда слухи и толки распространятся по всему Ростову, дам знать ректору, кто во всем виноват.

– Вы не сможете этого сделать, – обморочным голосом пробормотала женщина.

– Еще как смогу!

– Марию могли убить где угодно! Потом перевезти труп! Ко времени ее смерти занятия уже были закончены.

– Это еще нужно доказать. А слухи тем временем уже поползут.

В аудиторию, где мы разговаривали, стали заглядывать студенты.

– Татьяна Александровна, у нас сейчас литература.

– Проходите, садитесь. И не шуметь мне! – Женщина отвернулась, полистала журнал. Взяла со стола небольшой листок, черкнула несколько слов и протянула мне: – Вот адрес Титовой.

– Спасибо. До скорого свидания, – улыбнулась я.

И это прозвучало почти как угроза.

* * *

На ближайшей перемене я успела поговорить с некоторыми ребятами, которые знали Марию. Или с теми, кто выразил желание пообщаться. Мнения учащихся, как я и ожидала, немного разделились. Некоторые считали, что девушка порхала по жизни, словно мотылек. И, как следствие, нарвалась на неприятности. Другие говорили, что Маша была красивой и веселой. И все, произошедшее с ней, совершенно неожиданно и несправедливо.

Поскольку вскорости снова начались занятия, побеседовать с остальными студентами и некоторыми преподавателями не удалось, я решила отложить эту задачу до вечера.

Сбросила смс Рите с вопросом, до которого часа у нее сегодня лекции. Она ответила, что до шестнадцати. И я решила поискать Петра Вениаминовича.

Мне повезло, у преподавателя математики оказалось полуторачасовое окно, и он охотно согласился поговорить о погибшей девушке и о Романе Полянском.

Внешне Петр Вениаминович походил на постаревшего профессора Паганеля, как его описывает Жюль Верн, только без зонтика. Я ухмылялась пришедшему в голову сравнению, пока математик суетливо готовил чай в каморке, видимо, бывшей кладовке, расположенной сбоку от кафедры. Там среди математических таблиц, изображений синусоид, геометрических фигур из дерева и картона и прочего наглядного пособия стояли чудом втиснутый стол, тумбочка и две табуретки.

– Ничего, что я вас принимаю в таких условиях? Только на пыль не обращайте внимания.

– Все в порядке, не беспокойтесь.

– Я давно тут соорудил зону отдыха. Люблю чаек попить в перерыв или тетради проверить, – сообщил Петр Вениаминович и уронил блюдце. Охнул, подобрал чудом уцелевшую часть сервиза. Дунул на него, повертел в руках и отложил в сторону. Потом бросил в чашки по пакетику чая, налил кипяток из электрического чайника, достал из тумбочки вазочку с печеньем и конфетами. – Вот. Угощайтесь, – и наконец сел на соседний табурет, притом умудрился едва не промахнуться.

– Спасибо. Ой, осторожно!

– Ничего, ничего. Я всегда такой рассеянный, а когда нервничаю, то еще больше. Мои студенты уже даже перестали хихикать, когда замечают разные носки. Привыкли. Так, ну я вас, видимо, порядком заболтал, а вы пришли по делу.

– Маша Титова, – сочла нужным напомнить я.

– Да. Такая трагедия, знаете ли! Машенька, милая девочка. Правда, на моих уроках себя никак не проявляла. Задания, видимо, списывала, и на зачетах ей кто-то из мальчиков обычно помогал. Но я ставил троечку, есть дети, которым просто не дано понять математику.