Читать книгу "Тайные практики ночных шаманов. Эргархия - Ночная группа - Константин Ворон"

– А теперь, – сказал Доктор, – нужно, сосредоточившись на треугольнике, пережить его как круг. Не вообразить, а пережить. Глядя на треугольник, вы должны получить такие же ощущения, что и от круга, вы должны знать, что это круг.

Сначала я попытался наложить на красный треугольник воспоминание об ощущениях в теле, оставшееся от восприятия синего круга. Потом я понял, что речь идет о чем-то ином, и решил, что красный треугольник я последовательно представлю как синий круг, зеленый квадрат и сиреневую трапецию, зная, что на самом деле речь идет о красном треугольнике.

После почти часовых попыток мы поделились своими переживаниями. Доктор спокойно выслушал всех, не комментируя наши противоречивые сообщения. Он сказал, что самое главное, суметь пережить треугольник как круг, квадрат и прочие фигуры, навязать им свой эйдос.

Я еще раз попробовал и в момент восприятия треугольника как круга вдруг ощутил резкий прилив энергии. Уже не слушая Доктора, я произвел ту же операцию с лесом и хатой и внезапно, почувствовав, что лес и есть хата, а хата – лес, и эта хата-лес расплылась в пространстве всей деревни Бучак. Мне показалось, что я покинул свое тело и стал блуждать между лесом, деревенскими домами и сельсоветом. Это длилось недолго.

Я рассказал Доктору обо всем, рассчитывая на его одобрение. Он внимательно посмотрел на меня.

– Неплохо у тебя получается, – сказал он. – Давай-ка все-таки поработаем вместе.

Глава 4

Светящийся змей

После обеда я спросил Доктора, где обитает Черногорец. Доктор кивнул Питерцу, и тот взялся меня проводить. Мы долго петляли по лесным тропинкам, пока не вышли к шалашу, почти такому же, как у Скандинава и Упыря. Питерец попрощался и удалился. Я заглянул внутрь – в центре шалаша сидел Черногорец.

– Заходи, – сказал он.

Я влез. Некоторое время мы сидели в молчании.

Черногорец смотрел на меня с хитрой улыбкой. Он выложил передо мной несколько карточек с красочными картинками. От картинок веяло таинственностью. Я уже знал, что такое Таро, но картинки не были похожи на знакомые изображения. В каждой из них было что-то загадочное. Люди в масках под деревом. Костер в форме свастики. Множество жуков на каменистой почве.

– Выбери ту, что больше всего нравится.

Мне не то, чтобы понравилась, скорее, отдалась странной жутью картинка то ли с башней, то ли с печной трубой, выложенной красным кирпичом.

– Закрой глаза. Представь картинку и жди, во что она превратится.

Я тщательно стал представлять картинку. Сначала она то появлялась, то растворялась в моем воображении, потом выплыли какие-то смутные образы.

На мрачной тропинке из темноты показалась процессия людей в высоких островерхих колпаках. Они вошли в башню, внутри которой оказался огонь, пылающий в круге из камней.

– Что ты видишь? – спросил Черногорец.

Я рассказал.

– С какой позиции ты на них смотришь?

Я находился слева от них и смотрел на них с высоты метра в полтора.

– Осмотри себя, – приказал Черногорец.

Я осмотрел. На мне был черный плащ с каким-то красным узором.

– Запомни узор, – сказал Черногорец, – и смотри на огонь – что появляется из него?

Огонь стал больше и ярче. Вдруг из него поднялась змеиная голова. Из огня медленно выползал огромный змей. От него исходило красное свечение, как от куска раскаленного железа.

На светящейся чешуйчатой коже были видны коричневые узоры, странно перекликавшиеся с изображением на моем плаще. Воображаемая картина была столь яркой, что я на какое-то мгновение забыл, что все это только игра воображения. Я услышал ритмичные звуки, напоминавшие удары деревянной палкой по колоколу – глухой удар и долгое затухающее звучание, на которое наслаивался следующий глухой удар.

Змей длиной в добрых десять метров выполз из огня полностью. Он повернулся ко мне, и его черные глаза встретились с моими. Его взгляд вызывал вибрацию в теле, напоминающую вибрацию от соприкосновения с оголенным электрическим проводом.

В этот момент я осознал, что уже не представляю себе картину, а вижу ее при закрытых глазах. Я вздрогнул, и видение пропало.

Я открыл глаза и подробно рассказал обо всем Черногорцу. Он опять хитро улыбнулся и достал еще одну карточку. На ней был изображен извивающийся зеленый змей с таким же, но только темно-синим, узором по бокам, который я только что видел на красном змее.

– Похож?

Змей, увиденный мною, безусловно, был очень похож на изображение на карточке. Мы просидели минут десять в полной тишине. Совпадение для меня оказалось каким-то ударом. Я пытался понять, что произошло. Казалось, все, что придет мне в голову, уже отражено на дьявольских карточках Черногорца.

Я потребовал объяснений. Черногорец улыбался своей загадочной ухмылкой и внушал мне, что я сам все знаю, и нечего водить его за нос. В какой-то момент я вдруг понял, что это действительно так. Я знал, что он хотел мне сказать своими дикими рисунками, но у меня не было слов, чтобы объяснить то, что я понял.

Остаток дня я провел на берегу водохранилища, глядя на водную рябь. Снова Растворение помогало понять Черногорца, а когда я отвлекался, то начинал, подобно Локке, видеть во всем сложно рассчитанный подвох. Эта игра занимала меня, пока в сознание не ворвалась песенка Скандинава: «… а „Я“ – Родина моя…». С этой позиции и доверие, и тревожное сомнение представлялись равноценными точками зрения, взаимно усиливающими острое переживание реальности моего «Я».

Возле хаты меня ждал Локка, но я не хотел никаких объяснений и бесед и сразу залез в палатку, не дожидаясь начала ужина. Потом просто лежал в палатке, наблюдая за хороводом противоречивых мыслей.

Наступило утро. Теперь я был дежурным. Со мной на дежурстве были Кобра и харьковчанин. После утренней пробежки с Меченым нам надлежало сходить в магазин за хлебом и спичками, а потом искать грибы и ягоды, принимать находки от других обитателей лагеря и готовить обед.

Магазин располагался в километрах пяти от хаты Барбароссы. Идти к нему нужно было кружным путем, обходя глубокие овраги – «яры», как их называли местные жители, или «каньоны» – на пафосном языке наших инструкторов.

Мы втроем вышли на дорогу, по которой пришли от пристани, но повернули в противоположную сторону. Слева от нас была невысокая горка, покрытая лесом. Дошли до развилки. Кобра уверенно повернула направо.

С обеих сторон к дороге подступали овраги-яры-каньоны. К одному из них вел пологий склон. Внизу виднелся ручей.

– Там, внизу, кабанье место – водопой. Они по ночам приходят сюда, – прервала молчание Кобра.