Читать книгу "Танкист живет три боя. Дуэль с «Тиграми» - Юрий Корчевский"

– «Коробочки», сбавить ход, вперед выйдут самоходы.

Радиопереговор был не по Уставу – без позывных. А какие позывные могут быть, когда собраны танки из разных бригад и полков? И выдвижение вперед самоходных орудий – тоже не по Уставу. Самоходки должны идти сзади, поддерживая огнем атакующие танки. Таким образом, тот, кто командовал, решился на отчаянный, но правильный в данной ситуации ход.

В лощине Павел видел четыре самоходки СУ-122. Орудие мощное, вполне способное на большой дистанции остановить «Тигров». Одно плохо – броневая защита на самоходке слабее, башни нет, потому грубую наводку по горизонтали приходится осуществлять поворотом всего корпуса, а это потеря драгоценного времени.

Танки сбросили ход – совсем останавливаться было нельзя. Стоящий танк – хорошая мишень.

Рядом с танком Павла прогромыхал самоход. Он вырвался вперед, сделал короткую остановку. Выстрел! Из ствола вырвался столб пламени. Отдача была такая, что самоходка сдвинулась юзом назад.

Павел приник к прицелу. Есть попадание! У впереди идущего «Тигра» от удара просто сорвало башню. Она свалилась рядом с корпусом. Еще бы! Снаряд у самоходки двадцать один с лишком килограммов весит против шести с половиной у Т-34. Собственно, самоходка СУ-122, прозванная на фронте «сучкой», имела не танковую пушку, а гаубицу М-30, и дальность выстрела по танку не превышала 400 метров. Потому ее выдвинули в первые ряды.

«Тигры» угрозу оценили, сосредоточили огонь на самоходках. Две из них сразу вспыхнули.

– заряжай бронебойным! – скомандовал Павел.

– Командир, нам тут с грузовика дали один из ящиков с новыми снарядами, говорят – катушечные.

– Чего ж ты раньше молчал? – вспылил Павел.

– Снабженец сказал – они лучше обычных бронебойных БР-350А.

– заряжай, попробуем.

Снаряд был несколько необычной формы, с глубокой поперечной канавкой, и на самом деле напоминавший катушку для ниток.

– Легкий он какой-то! – зарядив пушку, заметил Виктор.

Павел приник к телескопическому прицелу ТМФД-7. Кратность у него небольшая – 2,5, и угол обзора всего 15 градусов. Танкисты, которые осматривали T-IV, рассказывали, что у немцев и прицелы помощнее, и оптика лучше.

Один из «Тигров» двигался немного в стороне, и стрелять по нему Павел не стал. Угол встречи снаряда с броней получится острым, снаряд срикошетирует – да и что за катушечный снаряд?

Он навел пушку на T-IV, который шел прямо по курсу.

– Остановка!

И толкнул водителя ногами в плечи. Командиры часто вместо танкового переговорного устройства практиковали такой способ подачи команд. Из-за помех и шума двигателя команды не всегда понимались правильно. А тут коснулся водителя ногой по правому плечу – он вправо машину уводит, по левому – влево. А по обоим плечам – остановка. Только вот в бою не всегда силу соизмеряли, и механики жаловались потом на синяки на спине и на плечах.

Павел подвел поточнее марку прицела в лоб T-IV и выстрелил. Немец остановился сразу, как на бетонный надолб наехал. Не загорелся, но из башни полезли танкисты.

– А, не нравится? Витя, еще бронебойный! Давай его – катушечный.

Павел тогда еще не знал, что подкалиберный, прозванный катушечным снаряд, только-только поступивший в войска, пробивает по нормали, то есть под углом 90 градусов к броне, на 20 миллиметров больше. Например, на дальности 500 метров – 92 мм брони. T-IV имел более тонкие листы, а «Тигр» T-VI – более толстые, но такой снаряд не брал в лоб даже со 100 метров.

Клацнул затвор пушки.

– Готово!

Павел решил сделать еще один выстрел. Азарт обуял, захотелось еще один танк врага подбить. Он забыл старое правило танкистов: сделал выстрел с короткой остановки – и вперед.

Только он приник к прицелу, как раздался сильнейший удар по корпусу танка. Ноги ниже колен обожгло болью. Танк заглох, потянуло горелым.

Павел сорвал шлем, встал на сиденье, откинул створку башенного люка и стал неловко выбираться.

– Все из машины! – прохрипел он.

Механик и стрелок-радист не отозвались, только заряжающий шевелился на полу, силясь подняться.

– Витя, – из последних сил закричал Павел, – быстро из машины!

Заряжающий поднялся, наконец, с пола и, качаясь, как пьяный, с трудом откинул люк и стал выбираться наружу. В это время со стороны моторного отсека раздался легкий хлопок, и через вентиляционные щели вверх рванулось пламя.

На Павле вспыхнул комбинезон. Он спрыгнул с брони на землю и стал кататься, пытаясь сбить пламя.

– Командир, сбрось комбинезон к чертовой матери, сгоришь! – закричал Виктор – он успел спрыгнуть с танка вслед за Павлом.

Павел вскочил, сбросил растоптанные сапоги, расстегнул ремень с кобурой, рванул за ворот. затрещала ткань, и Павел снова рванул комбинезон – теперь уже вниз. На задней части комбинезона уже красовался огромный, в половину спины, прожог. Пашка выдернул из полукомбинезона ноги. От горящей ткани обгорели волосы на ногах, занялись огнем трусы. Павел сорвал и их – лучше быть голым, чем сгореть. Спина и так сильно саднила.

И в этот момент в его танке раздался сильный взрыв, башню приподняло, и она, отлетев, раздавила заряжающего.

Павла обдало жаром и отбросило в сторону. От боли он потерял сознание.

Очнулся уже в потемках. Сначала долго не мог понять – где он и почему голый? Немного времени спустя память вернулась, и он вспомнил все: как танк подбили и как комбинезон на нем загорелся.

Павел сделал попытку встать. Ноги пронзило острой болью, он застонал и рухнул на землю. Его сильно знобило, он чувствовал холод. Странно: июль, даже ночью жарко и душно, а ему холодно. Он провел рукой по телу. На поясе – лишь слегка обгоревшая резинка от трусов.

Павел начал осматриваться, пытаясь понять – где он и где, в какой стороне наши? Он понимал, что ранен и обожжен и что ему надо к своим. И если нельзя идти, то надо хотя бы ползти.

Метрах в двадцати от него темнел еще один подбитый танк. Павел пополз к нему. Путь показался долгим. Во рту было сухо, язык шершавый, губы потрескались – от жажды ли, от огня?

В темноте наткнулся на тело убитого. Пошарив рукой, нашел на поясе фляжку. Расстегнув чехол, он вытащил фляжку, отвинтил пробку и припал к горлышку. Губы и рот обожгло. Тьфу, да это же водка! А пожалуй, что и не водка, запах и вкус не водочные! Точно! Шнапс это немецкий!

Павел сделал несколько глотков и почувствовал, как обжигающая жидкость дошла до желудка и побежала по жилам. Стало немного легче, боль в ногах и спине отступила. Лучше бы во фляжке была вода, потому что жажда не прошла.

Павел привстал на четвереньки и всмотрелся в стоящее перед ним мертвое железо. Точно, танк немецкий, T-IV – слишком характерные очертания корпуса и башни. Не сгорел – нет запаха гари, но подбит. Вот и экипаж его покинул, тела вокруг танка валяются. Не иначе – наши из пулемета срезали.