Читать книгу "Пленники старой Москвы - Анна Князева"

Катерина тряхнула головой и, как показалось, сказала самой себе:

– Завтра спрошу.

– Вот видишь… Все намного проще, чем кажется.

– Это еще не все, – мрачно проронила она.

– Что еще?

– Соседка из десятой квартиры…

Герман отставил пустую чашку и категорично прервал жену:

– Послушай… Я не хочу больше говорить об этой квартире. Смерть рабочих – это дело полиции.

Потупившись, она замолчала.

– И все-таки… Не понимаю, почему Борис меня не дождался, – задумчиво проронил Трубников.

Глава 10

Вы – говно

Утренняя поездка с Люсьеной Сапегой – последнее из того, чего бы захотелось Катерине. Тем не менее в восемь часов она спустилась вниз и села в ее машину.

Обменявшись любезностями, они замолчали. Катерина вовремя поняла, что у Люсьены не было настроения. Не желая попадать под горячую руку, она сначала смотрела в окно, а потом в затылок нового шофера Сапеги.

– Быстрей поезжайте! – распорядилась Люсьена.

Водитель обернулся и расплылся в добродушной улыбке:

– Можете обращаться ко мне на ты.

Люсьена Сапега поперхнулась от удивления.

– Нет!

– Почему? Я же не возражаю.

– Потому, что «ты – говно» не звучит. «Вы – говно» – намного изысканнее.

Катерина перевела взгляд на окно и заставила себя промолчать. Водитель тоже промолчал, сообразив, в какой попал переплет.

У салона красоты, куда они вскоре приехали, шофер припарковался с третьей попытки. Две первые категорически не устраивали Сапегу. По ее мнению, машина стояла не перпендикулярно к поребрику.

Когда наконец автомобиль припарковался под максимально прямым углом, Сапега вылезла из машины, Катерина за ней. В салоне их встретили при полном параде с максимально возможной массовкой. С первого взгляда было видно: здешний персонал выучен на горьком опыте, причем не чужом, а своем.

Люсьена и Катерина расположились на белом диване, женщина-администратор принесла бокалы с шампанским.

– У нас мало времени, – капризно проговорила Сапега, забирая бокал. – Живей поворачивайтесь.

Люсьену увели на депиляцию. Вскоре по салону разнеслись ее крики. Помимо веснушчатой пигментации, у нее была природная волосатость.

Катерина плюнула на все и решила получить удовольствие. После массажиста она пошла к маникюрше, потом к парикмахеру. Обстоятельства сложились удачно: с Сапегой пересекаться нигде не пришлось, но по ее глумливому голосу Катерина всегда знала, где та находилась.

Встретились они только у кассы, где Люсьена категорично затребовала скидку. У тертой администраторши был такой вид, словно ее переехал бульдозер.

– У вас уже есть скидка – тридцать процентов.

Сапега капризничала:

– Я – постоянный клиент. Неужели для меня нет никаких профиренций?[4]

– Мы сделали для вас все, что могли.

– Ноги моей больше не будет в этом шалмане! Разогнать вас к чертовой матери, раз не умеете обслужить приличных людей! Что я, по-вашему, печатаю деньги на печатном станке? Завтра же отправлю сюда Роспотребнадзор и прокуратуру! Денег им подавай! Совсем обнаглели!

Подоспевшая хозяйка салона сделала скидку, которая, однако, не распространялась на Катерину. Так что при виде счета у нее вылезли из орбит глаза. Мысленно поблагодарив «подругу» за такую подставу, Катерина расплатилась карточкой, зная, что вечером Герман заведет разговор насчет этой непомерной суммы. Ему приходили эсэмэски, изобличая все ее траты. С такой унизительной практикой пришлось смириться, когда по настоянию мужа она бросила работу и лишилась своего дохода.

Справедливости ради нужно заметить, что подобного рода разговоры у них случались весьма редко. Трубников не был жадным, а Катерина имела совесть и не тратила больше необходимого.

Когда она вспомнила про оставленную работу и про то, что эта тема была затронута в разговоре с Картавиным, ей сделалось неприятно, как будто она существенно отличалась ото всех нормальных людей. Однако, взглянув на Сапегу, Катерина немедленно успокоилась. По сравнению с этой женщиной она была нормальнее нормального.

– Что ж, – сказала Люсьена. – Едем обедать. Пашина секретарша заказала нам столик в «Розарии». Там теперь модно бывать.

В машине она опять посмурнела. Казалось, один только вид водителя выводил ее из себя.

– Ну и почему вы туда поехали? – спросила она, когда автомобиль свернул во дворы.

– На Садовом пробка. Не волнуйтесь, я хорошо знаю Москву.

– И где вас только набирают, таких идиотов?! По-вашему, мне интересно любоваться на мусорные контейнеры?

– По Садовому, значит, по Садовому. – Водитель притормозил с тем, чтобы развернуться.

Люсьена схватила зонтик и ударила его по макушке.

Водитель пригнулся. Не ожидая от себя, Катерина выхватила зонтик из рук Сапеги. Несмотря на дикую ситуацию, никаких объяснений после этого не последовало, и они молча доехали до ресторана «Розарий».

На этот раз Катерина была готова ко всему, кроме детальной иллюстрации к недавнему рассказу Инны Михайловны. С той только разницей, что вместо ресторана «Метрополь» действие развернулось в ресторане «Розарий».

Со своего места Катерина увидела знакомую спину. В импровизированном кабинете в виде беседки сидели двое. Женщина – лицом, мужчина – спиной. Ощутив внутренний дискомфорт, Катерина встала одновременно с тем, как к их столику подошел официант.

– Ты куда? – недовольно спросила Люсьена.

– Заказывай без меня, я – в туалет. – Прихватив сумочку, она отправилась в туалет, не зная дороги. Основной задачей было пройти мимо розовой беседки и тех двоих.

Встретившись глазами с женщиной, Катерина заметила, как та, склонившись над столом, что-то сказала мужчине. Он обернулся, и Катерина узнала в нем своего мужа.

– Катя, иди сюда! – он помахал ей рукой.

Она подошла к столу.

– Знакомься, Юлия Стерникова, наш экономист.

Женщина приветливо кивнула.

– А это – моя жена Катерина.

– Очень приятно, – голос Юлии оказался неожиданно низким, с какими-то глубокими женственными обертонами.

– Ты как здесь оказалась? – спросил Трубников. – Пообедаешь с нами?

– Я с Люсьеной, – Катерина еще не знала, как реагировать, поэтому говорила непринужденно и безо всякой тревоги. – У вас наверняка деловой разговор. Не буду мешать.

– Ну, хорошо, – он встал, поцеловал ее в щеку и, как показалось, с облегчением попрощался. – До вечера. Увидимся дома.