Читать книгу "Штурмовой отряд. Битва за Берлин - Олег Таругин"

– И как результаты? – без особого, впрочем, интереса осведомился генерал-майор.

– Результаты вещуют, что не было бы лишним расположить наш высокотехнологичный бункер на пару десятков метров глубже и на несколько тысяч километров восточнее. Желательно, чтобы сверху еще и какие-нибудь горы абсолютно случайно находились, Уральские, например. Как считаешь?

Поднявшись на ноги, Локтев уселся на край рабочего стола и несколько секунд молча глядел на товарища, выстукивая по столешнице пальцами какой-то незнакомый мотив. Подполковник ждал, прекрасно понимая, что сейчас не его очередь что-либо говорить или тем более спрашивать. Захочет – сам расскажет, нет – значит, проехали.

– Ладно, – генерал-майор принял решение. – В принципе эти сведения не выходят за уровень твоего допуска, так что не вижу повода играть в секреты. Никаких подробностей, сам понимаешь, не сообщу, но вкратце ситуацию обрисую. Ты прав, Витя, там, – он коротко дернул седой головой в направлении потолка, – прекрасно понимают все риски нашего нынешнего расположения. Я не только проект имею в виду, а всю страну. И потому еще пять месяцев назад нам передали один из резервных противоатомных бункеров особой защищенности, расположенных… э-э… ну, скажем так, достаточно далеко отсюда. Там уже начат нулевой цикл монтажа установки, аналогичной нашей, только более мощной. С автономностью тоже все весьма серьезно, энергии и продуктов хватит как минимум на три года. Ориентировочная сдача в эксплуатацию и пробный запуск – в следующем году. Я удовлетворил твой интерес?

– Вполне.

– Вот и ладненько. Тогда давай обсудим завтрашний день и разбегаемся. У меня еще дел полно, да и тебе с твоими гавриками, полагаю, найдется, чем заняться…

Глава 4

Интерлюдия
Грозный, январь 1995 года

Когда в стену вздрогнувшей до самого фундамента панельной пятиэтажки ударил танковый снаряд и перекрытия между первым и вторым этажами сложились, окутавшись клубами дыма и бетонной пыли, сидящий в подвале капитан спецназа ГРУ Виктор Трешников окончательно понял значение народного выражения: «Здравствуй, попа, Новый год». Да уж, этот январь – если, конечно, выживет – он с пацанами запомнит на всю оставшуюся жизнь! Такого чудовищного кровавого бардака, как начавшийся в последний день декабря штурм чеченской столицы, не ожидал, пожалуй, никто. Как, собственно, и вполне профессионально организованного сопротивления: один только финт с заманиванием танков в глубь узких городских улиц, с последующим их расстрелом из засад и с балконов домов чего стоит!

А выданные армейцам и морским пехотинцам перед началом наступления карты, не обновлявшиеся как минимум последние лет десять-пятнадцать? Карты, мать их, где отсутствовали целые микрорайоны, отстроенные уже в восьмидесятых – начале девяностых?! И как после этого ориентироваться в полуразрушенных бомбежками кварталах? Останавливать колонну и выяснять у местных, какая это улица и номер дома? Или потери от дружественного огня, когда свои самозабвенно лупили по своим под удовлетворенные крики боевиков? Сколько пацанов погибло за эту неделю под собственными снарядами и минами? Бред, поистине феерический бред и жутчайший непрофессионализм, которому могли позавидовать даже события первого летнего месяца сорок первого года…

Здание тряхнуло еще раз, сквозь трещины между разошедшимися потолочными плитами вниз потекли ручейки цементной пыли и посыпались мелкие камешки. Похоже, танкисты решили-таки доломать несчастную пятиэтажку. Самое обидное, что танк наверняка свой, российский, вот только его командир понятия не имеет, что в подвале сидит возвращающаяся с задания диверсионно-разведывательная группа, совсем чуть-чуть не успевшая дойти до своих. И сигнала не подашь, хоть радиостанция имеется: ни частоты, ни позывных этой хрен знает что тут делающей «коробочки» у них нет. Разве что выползти наружу и помахать на прощание ручкой. «На прощание» – поскольку ребята из группы, экипированные в нестандартный камуфляж и разгрузки, с вязаными шапочками-балаклавами вместо привычных армейских касок на головах, скорее похожи как раз на местных, так что долбанут из пулемета – и амба. Нет уж, спасибочки, будут выбираться сами, тем более что карта имеется: хорошая карта, подробная, здесь же и отпечатанная в прошлом году. Все надписи, правда, на чеченском, но это не проблема, основные названия переведены и подписаны от руки. Главное, чтобы их при очередном выстреле окончательно не завалило, уж больно перекрытия растрескались и просели. Если панелька начнет складываться подобно карточному домику, точно не выдержат. И будет у них просто замечательный персональный разведывательно-диверсионный склеп, один на троих…

– Так, мужики… – Виктор вгляделся в осунувшиеся, покрытые белесой пылью с разводами грязи лица товарищей, мамлеев Барсукова и Ленивцева. – Уходим в темпе вальса, пока вся эта радость нам на головы не свалилась – что-то мне подсказывает, что противнику сейчас сильно не до нас. Валим быстро, вон через то окошко, дальше через сквер уходим в сторону реки. Коридор возвращения и световые сигналы все помнят? Тогда погнали.

И первым, подавая пример, ломанулся к небольшому оконцу-отдушине, расположенному в полуметре над землей. Под подошвами звенели устилавшие бетон стреляные гильзы и звенья пулеметных лент, порой нога натыкалась на пустые тубусы одноразовых гранатометов или смятые упаковки от выстрелов к «РПГ-7» – в подвале, судя по всему, кто-то успел нехило повоевать, а вот кто – пойди узнай. Многие здания, особенно в центре города, в районе Совмина и президентского дворца, порой по несколько раз переходили из рук в руки, будто в далеком Сталинграде в сорок втором.

Выбив прикладом расшатанную решетку, высунулся наружу, оглядывая погруженные в предвечерние сумерки окрестности. Ну да, точно, вон он, танк – покрытый коробками динамической защиты «Т-80», ствол наведен на практически разрушенное здание. Пожалуй, все верно, еще одного попадания домик точно не выдержит, обрушившись окончательно. Ужом ввинтившись в узкий прямоугольник окошка, Трешников выбрался наружу и, откатившись в сторону, занял позицию, сдернув с компенсатора автомата обрезанный картонный цилиндр использованной ракетницы, защищавший ствол от пыли и грязи. Может, американцы в своем Вьетнаме и натягивали на ствол презервативы, но наш вояка такой роскоши себе позволить не может – гондон, он, знаете ли, совсем для другого места и дела нужен! Зато картонка с металлической крышечкой от отечественной одноразовой ракетницы идеально подходит по диаметру к компенсатору «семьдесят четвертого» – словно специально конструкторы разработали. Опять же, вещь многоразовая, а потеряется – не велика беда, тут такого добра тысячи под ногами валяется.

Отметив боковым зрением, что оба лейтенанта благополучно покинули подвал, капитан кивнул в сторону отхода – и в этот момент танк выстрелил. И не просто выстрелил, зараза, а еще и довернул ствол чуть влево, отчего стодвадцатипятимиллиметровый осколочно-фугасный снаряд влепился точно в угол дома, неподалеку от которого и залег капитан. В нескольких метрах впереди сверкнуло на уровне второго этажа, и по ушам ударил такой роскошный акустический удар, что Трешников на несколько секунд выпал из реальности. Последней мыслью было, что угол прикроет от осколков и ударной волны, и хорошо, что пацаны не успели выползти на открытое место, вжимаясь в посеченную осколками и пулями стену. Главное, чтобы их обломками не завалило…