Читать книгу "Тайна ее сердца - Элизабет Хойт"

Сегодня огонь в камине не горел, и кабинет утопал в темноте. Годрик на ощупь пробрался к деревянной панели рядом с камином и легонько надавил на нее ладонью. Панель отъехала в сторону, и Годрик оказался в гардеробной. Он быстро освободился от костюма Призрака, а потом надел ночную сорочку, халат и домашние туфли.

Годрик желал поскорее оказаться в постели, ощущая ломоту во всем теле. День оказался невероятно долгим. Он до сих пор не знал, как долго Маргарет намеревалась оставаться в городе. Его сестра и карга с собачкой тоже ничего не говорили относительно продолжительности визита. И все же Годрик не мог отделаться от ощущения, что Маргарет задумала нечто большее. Неужели она хотела остаться в Лондоне подольше или даже — Боже упаси! — обосноваться здесь навсегда?

Оказавшись в спасительных стенах дома, Годрик совершенно забыл об осторожности и подвергся нападению, едва лишь переступил порог собственной спальни. Сильные руки обвили его шею, чье-то тело прижало к стене, а ладони сомкнулись на затылке. Годрик ощутил еле слышный аромат апельсина.

А потом Маргарет накрыла его губы в поцелуе.

Глава 4

Но в конце концов Арлекин встряхнулся и отвел взгляд от лица девушки. Он наклонился и, пронзив грудь юноши, вытащил оттуда его душу. Арлекин трижды обвязал душу юноши паучьей паутиной и спрятал ее в свою сумку, сшитую из крыльев воронов. Он развернулся, чтобы уйти, но в этот момент возлюбленная юноши закричала: «Остановись!»…

«Легенда об Арлекине»

Прежде всего Мэггс подумала о том, что Годрик очень крепкий. Гораздо крепче, чем она ожидала от мужчины его возраста. Словно все его мышцы обратились в камень в тот самый момент, когда она до него дотронулась. Его грудь, живот, руки и бедра словно одеревенели рядом с ее слишком мягким и податливым телом. Мэггс наклонила голову и приоткрыла рот, пробуя вкус вина на холодных губах мужа, и… ничего не произошло. Она испробовала все уловки, на которые была способна, хотя и не считала себя слишком искушенной в вопросах чувственных отношений между мужчиной и женщиной. И все равно Годрик казался вытесанным из камня.

С губ Мэггс сорвался вздох разочарования, и она слегка отстранилась, чтобы заглянуть мужу в лицо.

Только с ее стороны это было ошибкой.

Прозрачные, точно кристаллы, серые глаза Годрика были прищурены, губы крепко сжаты, а ноздри еле заметно подрагивали. В общем, приветливым выражение его лица никак нельзя было назвать.

— Маргарет, — процедил он сквозь зубы, — что вы делаете?

Мэггс поморщилась. Этот вопрос означал лишь одно: ее попытка соблазнения потерпела фиаско.

Ребенок. Ей необходимо помнить о своем желании.

Она улыбнулась, хотя и несколько напряженно.

— Я… я подумала, что сегодняшняя ночь очень подходит для того, чтобы познакомиться получше.

— Познакомиться. — Это слово, тяжелое и безжизненное, сорвалось с губ Годрика и упало между ними.

«Он никогда не любил рыбу». Мэггс набрала в грудь воздуха, чтобы все объяснить, но в этот самый момент Годрик взял ее за талию, приподнял и, отставив в сторону, прошел к камину.

Мэггс ошеломленно воззрилась на него. Она никогда не принадлежала к породе изящных и почти прозрачных девушек, питающихся лишь марципанами и клубникой. Мэггс была довольно высокой и обладала фигурой женщины, обожающей простую деревенскую еду. И все же муж — ее престарелый муж! — поднял ее совершенно без усилий. Точно новорожденного котенка.

Мэггс прищурилась и посмотрела на Годрика, разжигавшего дрова в камине, успевшем угаснуть, пока она его поджидала. Сегодня Годрик позабыл надеть ночной колпак, и Мэггс впервые увидела его коротко остриженные волосы. Они были темными — почти черными, — лишь на висках поблескивала седина.

— Сколько вам лет? — неожиданно для себя самой спросила Мэггс.

Годрик вздохнул, все еще пытаясь пробудить к жизни огонь в камине.

— Тридцать семь. Так что, боюсь, я уже не в том возрасте, чтобы получать удовольствие от подобных сюрпризов.

Он поднялся с колен и выпрямился. Сегодня он почему-то казался выше и шире в плечах. Без своего привычного седого парика и очков он казался… нет, не моложе, а скорее мужественнее.

Мэггс поежилась. Мужественность. Именно это качество ей всегда хотелось видеть в потенциальном отце своего ребенка.

Но в таком случае почему Годрик вдруг показался ей таким опасным?

Он указал рукой на одно из кресел подле камина.

— Прошу вас, садитесь.

Мэггс опустилась в кресло, чувствуя себя совсем так же, как в тот день, когда гувернантка застала ее за воровством засахаренного миндаля.

Годрик же облокотился о каминную полку и вопросительно вскинул бровь.

— Итак?

— Мы женаты уже два года, — начала Мэггс, сцепив руки на коленях и тут же расцепив. Она изо всех сил пыталась не выглядеть провинившейся ученицей, которую вызвал на ковер суровый учитель.

— Мне казалось, вы счастливы в Лорелвуд-Мэноре.

— Была. Да. Я… — Мэггс положила ладони на колени и покачала головой. — Нет. — Господи, как все это глупо. Пора перестать увиливать от ответа. — Нет. Я была довольна жизнью. Но не совсем счастлива.

Темные брови Годрика сошлись на переносице.

— Мне очень жаль.

Мэггс подалась вперед.

— Я ни в коем случае не виню вас в этом. Лорелвуд — чудесное место. Я люблю его сады, Верхний Хорнсфилд, соседей и вашу семью.

Годрик вскинул бровь.

— Но?..

— Но… но мне кое-чего не хватает. — Мэггс вскочила с кресла и принялась беспокойно ходить вокруг, не зная, как заставить Годрика понять. Однако в это самое мгновение она осознала, что приближается к кровати. Мэггс остановилась, резко развернулась и выпалила:

— Я хочу… отчаянно хочу… ребенка, Годрик!

С минуту Годрик просто смотрел на жену, как если бы вдруг лишился дара речи, а потом перевел взгляд на огонь. Его профиль с прямым носом и разлетающимися, точно крылья птицы, бровями четко выделялся на фоне огня, и Мэггс вдруг подумалось, что в таком ракурсе губы мужа кажутся такими мягкими… почти женскими.

Но это было не так.

— Понимаю.

Мэггс тряхнула головой и вновь принялась расхаживать по комнате.

— В самом деле? — Только не смотреть в сторону кровати. — Я была беременна, выходя за вас замуж. Я знаю, это неправильно, но я хотела этого ребенка — ребенка Роджера. Даже горюя о его смерти, я знала, ради чего жить. Ради того, что принадлежало только мне одной. — Мэггс остановилась возле простого грубого комода, на котором стояли тазик для умывания, кувшин с водой да маленькая тарелка. Мэггс протянула руку и взяла тарелку. — Ребенок. Мой ребенок.