Читать книгу "Ричард Длинные Руки - властелин трех замков - Гай Юлий Орловский"

— Почему это деньги и красивых женщин постоянно перевозят с места на место?.. Во всем этом, дорогой сэр, одна неувязочка… У меня почему-то странное ощущение, что дело вовсе не в том, что вам срочно восхотелось отправить дочь к королевскому двору. Не хотите сказать правду?.. Ладно, дело ваше. Так вот мой ответ: я отказываюсь. И все разговоры на эту темы бесполезны. Не смею больше вас задерживать… сэр.

Это было оскорбительно, будто отпускаю слугу, он это знал, а еще видел, что я делаю это нарочно. Лицо налилось нездоровой багровостью, на висках вздулись толстые синие вены, потемнели, как сытые пиявки. Кадфаэль снова перестал дышать, а я внимательно следил за каждым движением графа. Те двое у дверей смотрят в нашу сторону, но ни один пока не сдвинулся с места.

— Вы… — сказал граф сдавленным голосом, — забываетесь… но я, чтобы показать свою добрую волю, объясню все до конца. Дело в том, что моя дочь из подростка превратилась в молодую и очень красивую девушку. На нее стали обращать внимание многие мужчины, но, к несчастью, обратил внимание и разбойник Грубер…

Кадфаэль вздрогнул, глаза стали испуганные, как у птицы в гнезде.

— Грубер, — повторил я, — Грубер… Это который барон, он же властелин Дикого Поля, а также эрл Натерлига и Гунлара, владетель Дикси и Серых Сосен…

Марквард скривил губы в нехорошей усмешке.

— У вас прекрасная память, сэр Ричард. Прекрасная! Я вижу вашу издевку в адрес этого разбойника, но, к сожалению, преувеличения здесь не так уж и много. Он — разбойник, но его сила стремительно растет, он объявил себя бароном, и по той мощи, которой владеет, он уже и есть барон Дикого Поля. Уже захватил большие земли, обложил налогом. Мог бы выстроить замок, но, боюсь, мечтает захватить готовый… Потому я спешу отправить дочь подальше. Грубер слишком занят укреплением своей мощи здесь, чтобы броситься разыскивать мою дочь…

Я покачал головой.

— Нет. Я не гожусь в охранники молодой девушки. К тому же не настолько силен, как это могло показаться. Знаете, как петух, что топорщит перья и раздувает грудь, так и я просто пугал этих дураков. Но если бы решились попереть, пришлось бы убегать… если, конечно, сумел бы.

Он усмехнулся, глаза изучающе пробежали холодным взглядом по моему лицу.

— Я так и подумал. Но вы держались хорошо, кто же знал, что это блеф? Да и сейчас… об этом будем знать только я и вы. Я потому и предложил, что это вам по дороге. Никуда не нужно сворачивать — все равно на свой турнир проедете через земли герцога Нурменга!

— Не нравится мне это, — сказал я. Но он уже заметил трещинку в моей обороне, усилил натиск:

— Я дам вам с собой троих своих лучших людей. Грубер не будет знать про отъезд, а потом станет поздно. Я же говорю, он прикован к этим землям, у него здесь слишком много вложено!.. А вам до земель герцога всего-то ехать трое суток.

Я нахмурился, что-то не нравится, когда стараются нагрузить чем-то, это инстинкт, хороший инстинкт выживания, я сказал с подозрением:

— Сэр, но сколько ехать до замка этого Нурменга? Если не доберемся за день… а я полагаю, что не доберемся, то где будет спать ваша дочь, если не встретим города с хорошей гостиницей?

Он покачал головой.

— Доблестный сэр, у меня два сына и только одна дочь. Она всегда играла с ними в их мальчишечьи игры. Так же точно научилась ездить верхом, может спать у костра. Она не доставит вам хлопот. Я еще и потому хочу ее поскорее к герцогу Нурменгу, чтобы она там избавилась от мальчишечьих привычек и научилась вести себя, как подобает знатной даме.

Его лицо подобрело, губы тронула легкая улыбка.

Я спросил с недоверием:

— Вы хотите, чтобы она ехала верхом?

— Нет, конечно, — ответил он быстро. — Это еще допустимо для девчонки, но недопустимо для леди. Я даю хорошую крытую повозку, где моя Женевьева будет спрятана от посторонних взоров. Но коней велю впрячь таких, что никому не покажутся медленными!.. А теперь, если мы договорились, я просил бы почтить нас посещением. Я уже отдал приказ, чтобы все подготовили. Я имею в виду и самую лучшую повозку, самых лучших коней и, конечно же, сто золотых монет.

Я ощутил раздражение, слишком он уверен, что стоит потрясти перед моим носом горстью золота, и я сразу соглашусь, но сказал только:

— Ладно, но только если у вас в самом деле все готово. И если это мне по дороге.

Я хотел навестить графа в его замке один, быстро взять эту самую Женевьеву и уехать, но брат Кадфаэль попросился со мной, а я подумал, что у графа наверняка найдется и хороший мул, ведь монахам запрещено садиться на коней, как и брать в руки колюще-режущее оружие, из-за чего они если и вооружались, то лишь дубинками.

Пес — не монах, его я решил взять сразу, как только увидел, что графу он не нравится. Мы въехали в замок, слуги увели коней, а мы вчетвером, включая пса, поднялись в графские покои. Марквард велел принести вина, я отказался, но слуги все равно быстро собрали на стол все великолепие из посуды, что скопилась у графа: серебряные и золотые тарелки, золотые чаши с драгоценными камнями, высокие кубки с вделанными в края россыпями рубинов, всякие золотые статуэтки, которые нельзя приспособить ни под солонки или перечницы, ни под светильники, а созданные только для пылевглазопускания.

Граф хлопнул в ладоши снова, через некоторое время в дверях в полумраке появилась стройная, почти худая женщина, я почему-то решил, что она испанка. Медленно и грациозно прошла по залу по прямой, но мне казалось, что ее тело струится, как бегущая по камешкам темная ночная вода, села в кресло, явно предназначенное для нее, взгляд темных, миндалевидных глаз диковат, словно она из тех времен, когда по земле ходили боги, смотрит вроде бы прямо, но что видит из-под этих настолько длинных ресниц, что на них может сесть воробей?

Черные как смоль волосы падают на спину ровным водопадом, лишь где-то на уровне лопаток сколоты продолговатой серебряной заколкой. Полные губы кажутся темными, оттого ярче сверкнули зубы, когда не то улыбнулась, не то что-то сказала молчаливому слуге, вставшему за спинкой кресла. От розовых мочек к плечам опускаются простые серебряные серьги, на что я сразу обратил внимание: люди такого ранга могут носить бриллианты, оправленные в золото. Если же серебро, то непростое серебро.

Я следил, как она беседует со слугой, тот слушает со всей почтительностью, я слов не слышал, только смотрел, как двигаются ее почти сливовые губы, поблескивают зубы, только глаза не меняют выражения, как и лицо, спокойно-равнодушное. Потом она откинулась на спинку кресла, легко забросила ногу на ногу, не свойственный здешним женщинам жест, прикрыла глаза, отчего тень от ресниц укрыла пол-лица.

— Моя дочь, — произнес наконец граф, он наблюдал за моим лицом, чуть улыбнулся. — Женевьева Лира Рэд, если полностью, а так — Женевьева. Друзья зовут ее Жени, но таких мало. Я вижу, вы от нее не в восторге. Однако мужчины не могут отвести от нее глаз! Так что пора ее в приличное общество…