Читать книгу "Святой, серфингист и Директор. Удивительная история о том, как можно жить по велению сердца - Робин С. Шарма"

Разница не слишком очевидная, однако существенная. Я никогда не стану тебе рекомендовать измениться, улучшиться или поступать так, как кто-то еще. Этого ты от меня не услышишь. Моя основная цель — помочь тебе за время пребывания здесь открыть для себя свою истинную суть — впервые познать себя. Этот путь — не путешествие в какие-то далекие земли. Он скорее ведет назад, в то место, которое ты когда-то знал, но позже забыл, поскольку твое окружение социализировало тебя, удаляя тебя от твоей собственной сути. На самом деле это дорога обратно домой, к твоему естественному величию и совершенству, которыми ты обладал в момент рождения. Очень точно подметил это Томас Элиот: «Мы не должны прекращать поисков. А в конце их прибудем туда, где мы начинали, чтобы впервые узнать это место».

— Очень выразительно.

— И точно, — заметил отец Майк. — Жизнь на самом деле не что иное, как дорога домой. Знаешь, Джек, величие человека — это во многом всего лишь возвращение себе тех даров, которые теряются, пока мы взрослеем. Прожить лучшую жизнь — это возвратить себе то, от чего ты в свое время отказался.

— Совершенно новая для меня точка зрения, — заметил я.

— Да, это так. Когда ты был ребенком, ты осознавал все свои дарования. Ты был невинен и чист. Ты был чрезвычайно творческим и всему отдавался полностью. Воображение твое не знало границ, а мечты — безудержны. Ты доверял другим и верил себе. У тебя не было тех потребностей, что есть у нас, взрослых: иметь все, что можно вообразить. Ты бесстрашно выражал свою самую сокровенную суть. Ты жил полностью в настоящем моменте и наслаждался каждым даром из тех, что постоянно доставляет нам жизнь. Ты любил снежинки, пауков и чашку горячего шоколада, ты любил петь и мечтать, любил, когда тебя нежно обнимают. Мир был необъятен, таил в себе безграничные возможности, он готов был стать твоим помощником в достижении успеха. Но затем что-то произошло.

— Что же? — уточнил я.

— Если сказать прямо — ты совершил преступление. По существу, ты совершил самое тяжкое преступление из всех, что может совершить человек. Я почувствовал себя неуютно. Отец Майк пристально посмотрел на меня и произнес:

— Ты начал предавать себя. Ты отказался от самого себя в обмен на верования своего племени.

— Своего племени?

— Да, Джек. Общество — это твое племя. Ведь ты стал принимать чужие воззрения на то, как устроен мир, и на свое место в этом мире. Ты закрыл доступ к своим прекрасным чувствам и стал жить разумом: ты проводил дни, обдумывая и оценивая что-то, переживая по поводу того, что не заслуживает внимания, вместо того чтобы играть и танцевать. Ты стал угождать — думая и поступая не так, как ты сам того хотел, а так, как того хотело твое окружение: родители, учителя и друзья. Так начался процесс твоей социализации, он одерживал верх, а твое величие уходило и пряталось все глубже. Ты делал то, что тебе говорили, поступал так, как тебе приказывали, и думал так, как тебя учили думать.

— И таким образом я начал жить, если можно так выразиться, в маленькой коробке?

— Именно так. После смерти у тебя будет достаточно времени, чтобы побыть в коробке… так зачем же жить в ней, пока ты жив?

— Лихо подмечено, — ответил я, живо представляя себе тот образ, который нарисовал мой наставник.

Но ведь не станете же вы говорить, что родителям не следует учить своих детей хорошим манерам и ответственности за себя в этом мире? Или вы возражаете против того, чтобы учителя прививали дисциплину, а родители устанавливали определенные ограничения?

— И да, и нет. Конечно, родителям очень важно быть лидерами и мудрыми наставниками для своих детей. Без дисциплины и разумных ограничений ребенок потеряется. Но в жизни главное — равновесие. Это один из важнейших принципов, которым я пытаюсь тебя учить. Без сомнения, ребенка следует научить тому, что такое плохое поведение, и, конечно, он должен иметь представление об определенных границах. Некоторые ограничения в поведении ребенка абсолютно необходимы, но этого нельзя сказать в отношении ограничений для духа ребенка.

— Начинаю понимать вас.

— Можно мне взять пример из твоего детства?

— Конечно, отец Майк, — ответил я, выпрямляясь на стуле.

— Наверняка в возрасте трех или четырех лет ты вел себя преимущественно так, чтобы твои родители или учителя хвалили тебя. Любому ребенку нужна любовь и одобрение, поэтому ты стал предавать себя и поступать не так, как тебе свойственно, а так, чтобы угодить близким людям. Ты стал думать, будто лучший способ заслужить их любовь — поступать так, как они хотят, чтобы ты поступал. Вместо того чтобы, скажем, распевать во все горло в магазине, являя миру истинного себя, ты пел еле слышно, чтобы не смущать и не сердить свою мать.

— И после этого я уже всегда пел только тихо, — ответил я, по достоинству оценив услышанное.

— Правильно. О чем говорил Торо? «Большинство умирает с мелодией, так и оставшейся у них внутри».

— Еще он говорил: «Если человек шагает не в ногу со своими спутниками, может, это оттого, что он слышит другой барабан? Не мешайте ему идти в такт своей музыке, как бы сильно она ни отличалась», — добавил я, вспомнив слова этого замечательного американского философа, жизнь и деятельность которого я изучал в школе.

— Прекрасно, — вымолвил отец Майк, закрыв глаза и впитывая в себя значение слов, которыми я с ним поделился. — Все мы должны предоставить каждому, кто нас окружает, возможность оставаться самим собой. Как ты сказал, мы не должны мешать людям шагать в такт собственной музыке, мы должны позволить им не бояться быть с нами, оставаясь самими собой. Это и есть безусловная любовь — талант поощрять и поддерживать любовь, страсти и мечты другого человека, даже если сам ты их не разделяешь. А то изречение, которое я только что от тебя услышал, напомнило мне строки из санскрита: «Ушла весна, промчалось лето, настала зима. А песня, что хотел я спеть, так до сих пор и не спета. Я настраивал и перенастраивал свой инструмент…» Большинство из нас так и умирают, не успев спеть великую песнь своей жизни, не сумев прожить ту великолепную жизнь, которую им было предназначено прожить. И это упущение не только перед собой — это упущение перед всем миром.

Отец Майк отпил кофе из своей чашки и снова продолжил:

— Если мы живем нашей лучшей жизнью, нашей настоящей, истинной жизнью, мы становимся всем тем замечательным, что в нас заложено. И когда мы именно так являем себя миру, мир выигрывает от того, что мы делаем. Именно об этом писал Пауло Коэльо, автор несравненного «Алхимика»: «Мир будет становиться лучше или хуже в зависимости от того, лучше или хуже будем становиться мы».

— Потрясающий взгляд на мир! — сказал я восторженно.

— К сожалению, большинство людей не понимают этого, — продолжал отец Майк. — Им так и не открывается истина, что их жизнь слишком важна для мира и они должны иметь достаточно мужества, чтобы стать тем, кем они на самом деле являются. И вот, Джек, их некогда прекрасная жизнь превращается в запутанную головоломку. Очень многие из нас живут не так, как было бы хорошо и правильно для нас. Мы живем жизнью нашей матери, нашего отца и даже нашего священника, вместо того чтобы набраться мужества и жить той жизнью, которая была для нас предначертана. В моем понимании, это высший грех.