Читать книгу "Страна призраков - Ли Патрик"

Всего лишь имя. Одно-единственное. И больше ничего не надо.

Они обошли березовую рощицу, и шестнадцатиэтажка предстала перед ними целиком. Бремя лет она перенесла лучше большинства других строений, уже попадавшихся им на глаза. Каркас, хотя и сильно заржавел, сохранился полностью и выглядел достаточно прочным. Нетронутой осталась и немалая часть бетонных перекрытий на каждом уровне – примерно треть. Трэвис даже увидел наполовину целый лестничный колодец с толстыми металлическими подступёнками и проступями. Искать объяснение такого состояния не приходилось – здание было новее других. Построенное в 2006-м, оно имело перед соседними преимущество в несколько десятилетий. То есть не только было моложе, но и стальные конструкции его были предположительно лучшего качества. Все технологические преимущества сыграли в пользу шестнадцатиэтажки. Тем не менее и оно всего лишь ждало своего часа, выиграв у соседей вряд ли более пяти лет.

Они подошли ближе, к стене фундамента, возвышавшейся фута на три над уровнем улицы. Ширина ее была четыре фута. Перегнувшись через стену, Трэвис посмотрел вниз. Глубина котлована не превышала одного этажа, причем треть пространства заполняли слой перегнивших листьев и веток и несколько десятков тонн осыпавшейся со стен гипсовой штукатурки. Оптимизм Трэвиса заметно поубавился при мысли о поисках именных табличек размером восемь на два дюйма в груде биомассы. На площади в пол-акра. Иголка в стоге сена. Но это был не последний удар.

Футах в десяти от него из трясины мусора выступал угол почерневшего куска дерева с ржавой петлей, державшейся на одном-единственном стальном дюймовом шурупе. И шуруп, и петля сильно деформировались. Не просто поржавели, но погнулись и наполовину расплавились.

Судя по всему, в какой-то момент прошлого здесь случился пожар. То ли температура была не слишком высокой, то ли пламя бушевало недостаточно долго, но повредить массивные перекрытия огонь не смог или не успел, а вот все прочее пострадало сильно. Дверь, угол которой торчал из мусора, была, похоже, дубовая. Теперь она напоминала обугленное бревно из костра. Трэвис снова подумал о бронзе. О других качествах, прославивших это соединение: его легкоплавкости и пластичности. Пластиковые и бронзовые таблички могли легко противостоять дождю, снегу и плесени, но они и пяти минут не продержались бы в огне, расплавившем стальной шуруп.

Они обошли здание по периметру. Искали что-нибудь, что могло бы упасть снаружи. Нашли осколки зеленого стекла, куски бетонного перекрытия, но ничего полезного. Ничего такого, на чем стояло бы имя. За семь десятков лет дожди и ветры унесли с улицы все, что можно было унести. Трэвис подумал, что труба ливневой канализации, должно быть, забита мусором.

Потом они забрались на клен, росший у западной стены здания, перелезли на второй этаж и направились к почти не пострадавшему лестничному колодцу в центре многоэтажки. Не желая рисковать, обходили большие куски бетонных перекрытий, державшиеся кое-где на стальной арматуре. Почти все потрескались, некоторые заметно просели – кто знает, какой вес они могут выдержать? Рано или поздно запас прочности будет исчерпан и они обрушатся. Через день, неделю, год – так или иначе это случится, и, может быть, даже раньше срока, если добавить несколько фунтов лишнего веса. Благоразумнее держаться от таких мест подальше.

Лестничного колодца разрушения еще не коснулись. Подступёнки и проступи были по меньшей мере в дюйм толщиной. Все пролеты выглядели достаточно надежными, ни один не только не обрушился, но даже и не сдвинулся с места.

Они стали подниматься, останавливаясь и осматривая каждый этаж. Тут и там попадались детали интерьера; например, гранитный книгодержатель, похожий на разрезанную пополам пирамиду. Подняв его, Трэвис обнаружил следы ковровых волокон и пенопласта. Все вокруг книгодержателя унесло стихиями – даже то, что было под ним, обратилось в пыль, остался только он. В другом месте они нашли пару шестиугольных гантелей по двадцать фунтов каждая. Что они могли делать в чьем-то офисе?

Кое-где встречались стальные дверные коробки, но ни одной двери. Последние уже давно сгнили и рассыпались на мелкие кусочки, которые сбросили вниз налетавшие, может быть, раз в десятилетие ураганы.

Ни дверей. Ни табличек.

В северном конце коридора на пятом этаже что-то блеснуло. Они прошли туда по балочной ферме. Это был кружок из фольги, крышка от банки из-под йогурта, краешек которой придавила упавшая мусорная корзина – стильная тяжелая штука, вырезанная из куска известняка.

Трэвис отодвинул корзину и поднял крышку. Поднес к свету. Все, что было на ней когда-то написано, выгорело и уже не читалось. Более или менее сохранилась лишь одна строчка, в самом низу – проштемпелеванные на фольге крошечные цифры и буквы:

срок годности истекает 23 дек. 2011

Глава 13

Несколько секунд оба молчали, и только ветер шумел в лесу, выросшем на месте Вашингтона, округ Колумбия. Далеко к западу, над вершинами деревьев, каркнула ворона. Почти невесомая фольга едва заметно подрагивала, отзываясь на движение воздуха, но Трэвис все смотрел и смотрел на нее.

– Четыре месяца, – чуть слышно выдохнула Бетани. – В нашем времени осталось четыре месяца.

– Я йогуртом не увлекаюсь, – сказал Трэвис. – Какой у него срок хранения? То есть когда примерно его могли купить?

– Йогурт – молочный продукт. Срок хранения – три-четыре недели. Скорее всего, этот купили в начале декабря. Нынешнего декабря, по нашему времени.

Трэвис кивнул.

– Крышки никто обычно у себя не держит, – продолжала Бетани. – Можно предположить, что эту бросили в корзину в первой половине декабря, и потом ее уже никто не выносил. Господи, до конца света осталось четыре месяца?

– По крайней мере, уборщики перестанут работать через четыре месяца. Наверное, как и все остальные.

Трэвис разжал пальцы, и крышка закружилась в воздухе, как те листья, что ложились сейчас на Вермонт-авеню.

– Четыре месяца… – повторила Бетани. – Все, кого я знаю. Все, кого люблю. Четыре месяца…

Трэвис поймал себя на том, что снова думает о том же, что и раньше: есть ли связь между всем этим и тем, о чем предупреждал «Шепот», – некоем трагическом потенциале его собственного будущего.

Он все еще оставался при прежнем мнении, что никакой связи нет, но теперь ему вспомнилась одна деталь: «Шепот» говорил о его работе в «Тангенсе» через несколько лет. Но ведь такое невозможно, если мир погибнет в декабре 2011-го?

Но разве все не изменилось после того, что сделал «Шепот»? Эллен Гарнер погибла, президент Гарнер ушел в отставку, а власть в стране перешла к Кэрри. Уже одна эта перемена могла самым серьезным образом отразиться на развитии дальнейших событий.

– Конец света плюс примерно семьдесят лет, по нашим подсчетам. Значит, на этой стороне радужки что-то около 2080-го.

Трэвис кивнул, но ничего не сказал. Огляделся. С того места, где они стояли, он видел не только Вермонт-авеню, но и М-стрит – примерно на сотню ярдов в обе стороны, дальше вид заслоняли деревья.