Читать книгу "Парус любви - Лори Макбейн"

Она часто удивлялась, как Сабрипа столько лет успешно справляется с ответственностью, лежащей на ней как на герцогине Камарейской. Впрочем, Сабрина, тут леди Мэри улыбнулась, женщина на редкость сильная и решительная, всегда добивается всего, чего хочет. Если бы не Сабрина... Сколько лет прошло с тех пор, как после кровопролитного Каллоденского сражения они бежали из Шотландии сюда, в Веррик-Хаус, небольшой елизаветинский поместный дом, где она родилась? Лет двадцать? Нет, больше, пожалуй, все двадцать пять... Но тогда у троих детей, только что прибывших из Шотландии, этот дом не мог вызывать никаких воспоминаний. Времена для них были трудные, не всегда даже на столе оказывалось достаточно еды. Глядя на выставленные на лужайке столы под льняными скатертями, на изобилие всевозможных блюд, на большие кувшины с вином и хрустальные чаши с пуншем, которые поджидали жаждущих, Мэри вспоминала об иных, минувших временах, которые, казалось бы, следовало давно забыть, но в последнее время воспоминания о них были более яркими, чем когда бы то ни было.

Услышав смех, Мэри устремила свои ласковые серые глаза на группу молодых людей, игравших в отдалении в крикет. Там были Эван, ее старший сын, два его брата Джордж и Джеймс, а также их двоюродный брат Фрэнсис. Их пальто валялись беспорядочной грудой на траве, рукава рубашек закатаны до локтей.

Затем леди Мэри поискала глазами знакомую фигуру мужа: он как раз вместе с герцогом ровным шагом спускался по отлогому склону. Они были поглощены разговором, и леди Мэри даже догадывалась, о чем они могут беседовать: скорее всего об угрозе надвигающейся войны, которая все выше поднимала свою безобразную голову. Леди Мэри с облегчением заметила, что Тсренса не беспокоит его старая рана, впрочем, в такие вот теплые дни она редко напоминала о себе. Обычно лишь в долгие зимние месяцы с их пронизывающим холодом его раненая нога мучительно ныла, хотя он и не показывал виду, что страдает. Теренс не из тех, кто любит жаловаться и принимать утешения от близких. Но это, конечно же, не мешает всячески о нем заботиться, подумала леди Мэри, и ее обычно такие ласковые серые глаза блеснули сталью. Этот волевой взгляд был хорошо знаком генералу.

Мэри со вздохом подумала, что так и не смогла простить генералу то, что он вновь присоединился к своему полку. Пора бы уже забыть об этом, но она все еще продолжала помнить. Они прожили в Грин-Уиллоуз так много мирных, счастливых лет, поэтому даже в самых страшных кошмарах она не представляла себе, что Теренс по просьбе друзей и боевых товарищей-офицеров присоединится к войскам, сражавшимся на континенте. Все это время он, видимо, подумывал о возвращении на службу, но из любви к ней и ребенку, которого она носила в своем чреве, не принимал никакого решения до тех пор, пока в их дом не прибыла делегация офицеров, которая и уговорила его вернуться к своим солдатам. Она думала, что никогда не простит мужа за то, что он покинул ее и детей, хотя и сознавала, что отказ офицерам в их настойчивой просьбе обесчестил бы его, ибо был бы воспринят как проявление трусости с его стороны. Человек отнюдь не кровожадный, напротив, исполненный сочувствия к людям, Теренс все же почти всю свою взрослую жизнь был солдатом. Ему нравилось разыгрывать роль сквайра, но разве мог он не откликнуться на призыв к оружию, тем более что на полях сражений пали многие, кого он хорошо знал. Впрочем, как только Мэри увидела, что он, прихрамывая, с еще не зажившей рапой возвращается домой, то она сразу же забыла обо всех своих обидах и сделала все возможное, чтобы вылечить Теренса. За это время он успел получить генеральский чин, множество медалей за доблесть и даже титул баронета за свое служение королю и стране. Но в ее глазах это не имело ни малейшего значения, ибо все время, пока он отсутствовал, она молилась за его благополучное возвращение домой, в Грин-Уиллоуз. Слыша нынешние разговоры о том, что в колониях зреет недовольство и вот-вот разразится новая война, она радовалась, что теперь Теренс слишком стар, чтобы присоединиться к своему полку.

Тут внимание леди Мэри отвлекли голоса детей, с хохотом просивших, чтобы их раскачивали посильнее. Оказалось, что дети развлекаются, привязав качели к прочным сучьям деревьев. Выпрямляя ноги, они взлетали к небесам, чтобы тут же низринуться оттуда.

– Прелестная картинка, – проследив за взглядом Мэри, лениво заметила герцогиня. – Вот бы сидеть каждый день здесь, под деревьями, – мечтательно добавила она, смахивая белокурую прядку со лба спящей дочери, свернувшейся клубком у нее на коленях.

Леди Мэри улыбнулась:

– Ты всегда желаешь невозможного, и все же... – Подумав, она добавила: – Поздно или рано твои желания сбываются. – Сын Сабрипы, который лежал с сонными глазами, уронив свою золотистую головку на ее колени, задремал. Мэри, усмехнувшись, притронулась к его мягкой щечке. – Эти двойняшки, вероятно, немало удивили Люсьена.

– У него нет особых причин удивляться. Это его собственная работа, – ответила герцогиня с озорным блеском в глазах, который напомнил сестре о маленьком проказнике Робине.

– Одно время, – продолжала леди Мэри, – я думала, что Ри Клэр будет твоим единственным ребенком. Она, несомненно, стала прелестной молодой девушкой. Но я всегда считала и продолжаю считать, что она и ребенком была необыкновенно хороша. Ри Клэр очень походит на тебя, Рина, особенно глазами. Но волосы у нее золотые, как у Люсьена.

– Люсьен говорит: «Как хорошо, что она не унаследовала твою вспыльчивость». Но я иногда думаю, – сказала герцогиня, – не лучше ли сразу излить свой гнев, чем позволить ему подолгу перекипать в душе. Такой именно характер у Люсьена. Когда в нем накапливается гнев, разверзается настоящий ад. В этом отношении Ри похожа на Люсьена. С виду кажется томной, даже кроткой, но в ее душе может подолгу кипеть ярость. Она вынашивает свою месть, язвительные сарказмы, а затем с ошеломляющей внезапностью наносит удар.

– Согласитесь ли вы с Люсьеном на брак между Ри Клэр и графом Рендсйлом? – с любопытством спросила леди Мэри, и по лицу ее промелькнула какая-то странная тень.

Герцогиня улыбнулась:

– Я знаю, Ри уже пора замуж, но она еще такая юная.

Что до нас, то мы не видим необходимости торопиться с ее замужеством. И мы не уверены, что граф – самый подходящий жених.

Леди Мэри тоже улыбнулась:

– Сомневаюсь, что хоть кто-нибудь покажется вам с Люсьеном подходящим женихом. Уэсли Лоутон, во всяком случае, как будто бы симпатичный молодой человек, – добавила она, отыскав глазами молодую парочку, прохаживающуюся вдоль озера вместе с Ричардом и его женой. – А вот я считаю, что Ричарду повезло. Мне нравится Сара.

– И мне тоже, – согласилась герцогиня. – Я довольна, что в ожидании первого ребенка он привез ее домой, в Камарей. Мы позаботимся, чтобы все прошло хорошо. Да и что неожиданного может случиться, если роды будет принимать Роули? Я порой поклясться готова, что она смыслит в медицине больше любого врача; но ведь за исключением года, проведенного ею в Лондоне, она всю свою жизнь прожила в Камарее, работала служанкой, при этом настойчиво утверждает, что у нее нет более заветного желания, чем жить и умереть там, где она родилась. Дом ее здесь, говорит она, и нигде больше. Роули очень любит Ричарда с его рыжими волосами. И проследит, чтобы ничто не угрожало жизни его жены или первенца.