Читать книгу "Охотник за мечтой - Лаура Кинсейл"

Арден смотрел на капающую воду и брел, погруженный в крайнее уныние и горькое одиночество. Абсолютным безмолвием веяло от пустыни, где его тело познало пределы своих возможностей, а душа почти обрела успокоение. Он жаждал покоя, и его желание было пугающим. Однако даже здесь он искал что-то, чего не мог найти. Всю свою жизнь он что-то искал, так и не понимая, что именно. И хотя дополнительный риск приносил ему острое наслаждение, он не стремился досадить отцу, чье вмешательство в его планы просто погнало его в пески и скалы вместо льдов. Ему не нужна была и лошадь, которую он согласился найти. Однажды ему показалось, что он нашел ответ. Вечером, когда они остановились на отдых и красные пески, превратившись в фиолетово-синие, наполнились светом и стали похожи на застывшее штормовое море, он не мог оторвать взор от такого великолепия и оглянулся на Селима, готовившего мучные клецки в костре. Обжигая пальцы, он вытаскивал их из золы. В другой раз он подумал, что нашел желаемое утром, когда, проснувшись и поднявшись на вершину песчаного холма, опьянел от тишины и невероятной чистоты небесного купола.

Иногда ему казалось, что он находил искомое в капле воды, проглатывая ее пересохшим ртом в тени своего выносливого верблюда, а иногда – в недовольном ворчании верблюдицы, которая жаловалась на то, что ее поднимают и заставляют снова идти, как жаловалось и его тело, говоря, что уже довольно, что слишком тяжело, слишком жарко и слишком сухо, что оно устало. Но верблюд шел, и Арден тоже шел. Порой он находил то, что искал, в те моменты, которые приходили и исчезали так быстро, что он не успевал удержать их. Даже когда с неимоверным трудом он брел за Селимом и шаммари и его ноги жгло сквозь шерстяные носки – единственное, что можно носить в песках, – он молился, чтобы поход кончился, и хотел, чтобы он длился вечно.

С последними дневными лучами они сотворили молитвы и устроились на отдых до восхода луны. Наслаждаясь благословенным прохладным воздухом, Арден лежал, смотрел на звезды и слушал, как Бен Дирра хриплым голосом, отражавшимся, казалось, со всех сторон, задавал вопросы, на которые Селим отвечал тихим ворчанием.

Селим, мрачная натура, почти отталкивающе красивый, имел раздражающую привычку спать как можно ближе к Ардену. Поначалу такое близкое соседство мешало отдыху Ардена, хотя он знал, что все бедуины испытывают одиночество и любой из них стремился бы разделить с ним палатку. Он не был готов делить то одеяло, на котором сам спал. Все ночи он проводил, дюйм за дюймом отодвигаясь от мальчика, но, просыпаясь, обнаруживал, что Селим снова прижимается к его спине – и так до тех пор, пока они не оказывались у края палатки. В конце концов Арден хотел приказать мальчику спать снаружи, но понял, что в таком случае возникнут вопросы и непонимание, и до него дошла вся нелепость проблемы. Он капитулировал перед неизбежностью, примирившись с близостью Селима. Арден решил воспринимать мальчика как некое подобие собаки, которая всегда должна одной лапой касаться своего хозяина. Но легкие прикосновения Селима к нему во время сна вызывали у Ардена с необычной и утомляющей частотой грезы о женщинах. Заглядывая вперед, к концу перехода через красные пески, он понимал, что тогда физическая слабость, насмехаясь над ним, вместо грез о женщинах будет вызывать видения воды и пищи. Что бы там ни было, сейчас он мечтал о воде, пище и женщинах.

Как сказал Бен Дирра, они находились в шести переходах верблюдов до Джубби и еще в четырех до Хаиля. С водой начались трудности, но Бен Дирра считал, что, если они будут бережливы, ее вполне хватит, несмотря на испарение и протекание. Он говорил, что в Шакике есть колодцы, но чтобы добраться туда, нужно сделать крюк в три дня, а вода там расположена на глубине двухсот футов, и необходимо раздобыть более длинную веревку, чем у них, если только они не встретят бедуина, который достанет им воду. Зимой племена кочевали по богатым пастбищам в Нефуде, но там уже два года не было дождя, а сейчас стояло лето, жара которого убивала все. Надеяться на бедуинов в Шакике – все равно что заключать пари при заведомо неравных шансах. Лучше сразу направиться к Хаилю и пополнить запас воды в Джубби, в деревне с верблюдами у колодцев.

Прошло шесть дней. Утром Арден приладил кружку под запотевший бурдюк с водой, чтобы собирать капли, и Бен Дирра в восхищении засмеялся белозубой улыбкой. К концу дня в кружке набрался глоток грязной, пахнущей верблюдом воды, смешанной с песком. Арден предложил ее Селиму, но тот, покачав головой, продолжал разгружать другого верблюда, и Бен Дирра тоже отказался.

– Вода ваша, о Отец Десяти Выстрелов! Пейте! – Шаммари с улыбкой смотрел, как Арден поднял кружку.

Вода оказалась отвратительной на вкус, зато холодной, и когда Арден опустил кружку, Бен Дирра усмехнулся и сделал шаг назад. Раздался крик Селима, в тот же момент Бен Дирра, взглянув вниз, пронзительно взвизгнул. На мгновение показалось, что Селим с кинжалом и палкой, которой погоняют верблюдов, со злостью бросился на кочевника. Шаммари, продолжая визжать, попятился, и Арден увидел извивавшуюся у ног Бен Дирра очковую змею, которая пыталась ускользнуть от ударов палки.

– Йаллах! – Бросив кружку, Арден схватил с седла пистолет и, оттолкнув с дороги Селима, выстрелом с близкого расстояния снес змее голову, оставив корчиться ее тело.

Тяжело дыша, Бен Дирра сел на песок и сжал рукой ногу. Схватив кусок веревки, которой он привязывал кружку, Арден опустился на колени рядом с шаммари и перетянул ногу Бен Дирра выше места укуса. Вовсе не из гуманности он сдавил кожу и, наклонившись, принялся сосать – просто он понимал, что, если шаммари умрет, их шансы на выживание превратятся в ничто. Выплюнув кровь, Арден увидел перед собой кружку, полную воды. Прополаскивая рот, он наклонялся снова и снова, молясь, чтобы на его запекшихся губах не было открытых трещин, и продолжал свое дело, пока нога Бен Дирра не распухла и шаммари не начал содрогаться и терять сознание. Арден поднял голову и увидел, что Селим, поддерживая шаммари за плечи, смотрит на него большими испуганными глазами. Он взял кружку и еще несколько раз прополоскал рот, даже не жалея воды, потому что противный вкус крови и горечь змеиного яда, казалось, приклеившиеся к его языку, вызывали у него тошноту.

– Проклятие, – пробормотал он. – Проклятие, проклятие, проклятие!

Он говорил по-английски, но Бен Дирра был не в состоянии что-либо заметить, а Селим ничего не сказал. Арден поднялся и оглядел пустыню – бесконечные волны песка, в которых не было дорог. Теперь до Джубби оставалось пять дней пути – пять дней, и если они ошибутся хотя бы на одну милю, их уже ничто не спасет.

Прежде чем окончательно потерять сознание, Бен Дирра пробормотал, что они должны найти скалы Гота и что как только появятся скалы, можно будет определить, где находится Джубби.

При свете костра Арден распорол дно чехла своего бритвенного прибора и развернул хранившиеся там карты, но на них, как он уже знал, в мертвых песках не отмечено ни одного поселения – там не было ни Джубби, ни скал Гота. Он тайком записывал показания компаса, пока они шли, и знал, что Бен Дирра придерживался направления на юг – юго-восток, но маршрут оказался таким беспорядочным, а скорость передвижения такой неопределенной, что Арден мог только предполагать, где они сейчас находились.