Читать книгу "Красавец горбун - Шахразада"

– Да никогда более не скроет от меня этот покров лица той, что предназначена мне самим Аллахом всемилостивым и милосердным!

Он осторожно снял с головы Фариды голубой шелк. Глаза девушки сияли, как две звезды, угольно-черные волосы оттеняли нежные персиковые щеки, розовые уста улыбались… Какая-то неведомая сила вложила в уста Бедр-ад-Дина строки, которые он произнес с нежностью и благоговением:

В одеянье она пришла голубом к нам,

Что лазурью на свет небес так похоже,

И увидел, всмотревшись, я

Месяц летний, что сияет зимней ночью[2].

Но увы, насмотреться на прекрасную жену Бедр-ад-Дину не дали, вновь уведя ее в покои, чтобы привести в третьем одеянии, что символизировало омут страсти влюбленных. Это одеяние было черным, и под тонким газом третьей накидки вились змеями черные длинные кудри Фариды. И их чернота и длина напоминали о мрачной ночи, но для Бедр-ад-Дина она явилась еще одним откровением – ибо прекрасная жена стала еще милее и желаннее.

– О свет очей моих, радость утра, чернота ночи, желанность неги! Пусть каждый день твоей жизни сияют мне твои погибельные глаза. И пусть умру я от счастья, насладившись светом твоей любви…

– Не умирай, прекрасный мой супруг… Живи и дай мне радоваться жизни вместе с тобой…

Четвертое платье, огненно-желтое, разбрасывало искры и блики на всех, кто радовался вместе с женихом и невестой.

– О Аллах, – только и смог сказать пораженный Бедр-ад-Дин, – ты своей несравненной красой затмеваешь все светила небосвода…

– Моя красота лишь для тебя, о мой супруг!

Пятое одеяние, оливково-зеленое, сделало Фариду нежной, как стебель бамбука. Шестое, синее, пронзило сердце Бедр-ад-Дина словно острое копье. И наконец, появилась Фарида в седьмом одеянии, белом, затканном золотыми нитями. И стали жених с невестой рядом, словно две половины одного целого, словно клинок и ножны, с самого первого мига своего предназначенные друг для друга.

– Я клянусь всем, что для меня свято, что с этого дня я твой, о моя великолепная супруга. И да будет мне порукой вся сила Аллаха милосердного, я не отступлю от этой клятвы даже в тот миг, когда придет к нам Разлучительница собраний…

– Я клянусь своей жизнью, солнцем в летний день, луной в светлую ночь, звездами, что сияют тысячи лет, что буду делить с тобой всякий день моей жизни… И да смилуется над нами Аллах милосердный и всемилостивый!

Не было в этих словах ни капли фальши, ни грана лицемерия. Ибо говорили они от чистого сердца, а не повинуясь древним обычаям. Руки их перевязали белым шелком и раскрыли двери в опочивальню. Сегодня туда могли зайти лишь они вдвоем.

Тихо закрылись за их спиной высокие двери, за которыми остались шум и музыка, пожелания долгого счастья и любви. Наконец жених и невеста были вдвоем. И поняли, что в этот миг нет в целом мире никого счастливее их.

Макама одиннадцатая

Бедр-ад-Дин устремил на девушку долгий взгляд… Фарида не шелохнулась. Она едва дышала, вдруг ощутив, что по-настоящему напугана, но лицо ее ничего не выражало. Она застыла, словно прекрасная мраморная статуя.

– Я уж было подумал, что мне привиделась твоя сияющая краса, – наконец прервал Бедр-ад-Дин это тягостное молчание, – но ты живая, Фарида, ты настоящая! Ты моя жена! Откройся, моя красавица. Я желаю видеть тебя всю.

Тон мужа показался юной жене весьма требовательным, и она почувствовала, что он сдерживается изо всех сил. В этот момент, словно для того, чтобы ее приободрить, он улыбнулся, обнажив ровные и белые зубы. Теперь он был без тюрбана, волосы его оказались в беспорядке, а глаза, осененные черными ресницами, сияли голубизной.

«Как странно», – подумала она. Доселе она уверена была, что все иноземцы черноволосы и темноглазы, а вот же ведь…

Пальчики ее принялись медленно расстегивать жемчужные пуговки белого вышитого кафтана. И вот последняя жемчужинка легко выскользнула из шелковой петельки. Кафтан распахнулся.

Взгляд Бедр-ад-Дина словно загипнотизировал девушку, она едва дышала. Прежде чем она успела сбросить с себя одежду, он сам распахнул шелковые полы. Кафтан легко соскользнул на пол с тихим шуршанием. Юноша отступил на шаг и стал внимательно любоваться изгибами ее изящного юного тела.

– Во имя всех семи джиннов, почему же ты до сих пор была не замужем, прекраснейшая из дочерей человеческих? – вырвалось у Бедр-ад-Дина.

– О муж мой, единственное счастье всей моей жизни, – отвечала Фарида, изумленная тем, что не потеряла дара речи. – Я так долго ждала тебя… Ведь я мечтала соединиться священными узами лишь с тем, кого полюблю всем сердцем, и кто полюбит меня…

– Так ты ждала меня? Только меня?

– О да, и отец мой, устроивший этот брак, желая укорить, лишь вознаградил меня за долготерпение, – ответила Фарида.

– И да будет всегда его защитой Аллах всемилостивый и милосердный! Ибо я счастлив тем, что ты дождалась меня!

Фарида рассмеялась, не удержавшись, – настолько неподдельна была искренность Бедр-ад-Дина. Вне сомнений, он страстный и искренний человек…

Юноша провел рукой по голове своей жены, снимая прозрачный газ накидки… Аллах, какие волшебные волосы! Он жаждал ощутить их мягкость на своем обнаженном теле…

– Никто и никогда не разлучит нас, волшебница! Тебе самое место в моих объятиях, – твердо сказал Бедр-ад-Дин. – Ты принадлежишь мне, мне одному, моя красавица!

Он привлек девушку к себе. Приподняв подбородок двумя пальцами, Бедр-ад-Дин поцеловал ее, впервые пробуя на вкус ее губы… Глаза затуманились желанием, когда язык его скользнул по нежным губам.

– О-о-о, ты – словно изысканное лакомство, – объявил он. – Ты создана лишь для наслаждения. Лишь для этого Аллах сотворил тебя! – Одна рука его принялась ласкать ее левую грудь. – Сердце мое взывает к твоему, Фарида! – Ладонь его ласкала ее лицо, а чувственный низкий голос – душу, истерзанную долгим ожиданием: – Ты страшишься меня, моя дивная? Не нужно!

– Я страшусь твоей силы и власти, мой господин, – призналась она. – Но не думаю, что сам ты страшен…

– Ты столь мудра, сколь и красива, – с улыбкой отвечал он.

Руки его обхватили тонкую девичью талию. Рывок – и вот она уже на постели. Вновь отступив, он полюбовался ею.

– Покажись мне хорошенько, Фарида…

Она медленно вытянулась, покорно позволяя ему любоваться своей наготой. Ее поразило, насколько этот страстный мужчина держит себя в руках… Она перевернулась на живот. Рука его ласково скользнула по ее дивно очерченному телу.

– Словно прелестный юный персик, – произнес он, любуясь.

Фарида изо всех сил сдерживалась, чтобы не задрожать.

– Повернись ко мне лицом, моя прелестная, моя несравненная супруга. Я знаю, что ты можешь дать мне больше наслаждения, нежели я могу представить это. Не бойся меня, не бойся первой нашей ночи. Я буду любить тебя, а ты подчиняться мне во всем, и мы вместе насладимся… – Он помог ей подняться с постели.