Читать книгу "Ночью в темных очках - Нэнси Коллинз"

На постере были две фигуры: мужская и женская, снятые на фоне ночного Рио-де-Жанейро. И мужчина, и женщина были цвета молочного шоколада, с темными глазами и экзотическими чертами истинных бразильцев. На мужчине были облегающие атласные штаны, расклешенные от колена, разрезы обшиты красным шелком. Белая атласная рубашка с пуфами свободных рукавов, рубашка танцовщика самбы, доходила только до конца грудины. Чаз любовался мускулами, играющими на голом животе танцора. У мужчины была на лице простая маска домино и улыбка такая солнечная, какой Чаз в жизни не видел. В тонких руках танцора была пара ярко раскрашенных погремушек-маракасов.

Женщина тоже была в туалете из белого атласа, и смуглая кожа резко контрастировала с одеждой. Из-под свободных складок юбки виднелась красивая обнаженная нога. Талия у нее тоже была обнажена, но живот был не так мускулист, как у мужчины. Белая повязка поддерживала груди формы и цвета шоколадных конфет. Голова была повязана тщательно заплетенным тюрбаном цвета снега, а на лице была маска, такая же, как у партнера.

Но вместо маракасов она держала на уровне пояса попугая с величественным оперением.

Чаз торчал и смотрел на танцующую пару, пока его патрон, потеряв терпение, не устроил ему разнос. Потом ночью последовала ссора, и через две недели Чаз снова оказался на улице. Конец отношений его не огорчил, разве что теперь куда реже он мог «навещать» своих красавцев-танцоров. Через некоторое время их сменил постер, призывающий посетить Сорренто, но Чаз уже никогда не забывал улыбчивых бразильцев.

Иногда он просыпался ночью и слышал ритм стальных барабанов, а на подушку вползал запах дождевых лесов Амазонии. И вот теперь он едет в Рио. Единственное что – надо дождаться подходящего времени. Почему-то раньше все казалось, что еще не пора, а для Чаза это было существенно. Деньги у него уже есть, чтобы жить – и хорошо жить – в любимом Рио. Может быть, он купит себе долю в кокаиновой плантации. Или создаст собственную службу эскорта со специализацией на красивых и смуглокожих бразильцах обоих полов. А если счастье от него отвернется, всегда есть туристы...

Он выбросил свои мысли наружу и коснулся разумов тех, кто сидел в баре. Талант у него был небольшой, но он уже много лет как научился им владеть. Он гордился своим искусством. Лучше быть снайпером с двадцатидвухкалиберной пукалкой, чем слепцом с десантным автоматом. Как эта раскрашенная сука. Он мысленно застонал. Мысли о старухе были мучительны, но он не позволил этой шлюхе занимать свой разум и вернулся к зондированию. По крайней мере так можно избавиться от скуки.

Хм-м-м... Возле двери сидел Роки, менеджер. Менеджеру Чаз не нравился. Не нравилась публика, которая к нему тянется. Роки считал его сбытчиком. Не хотел бы его здесь видеть, но дела шли по-настоящему хреново.

Мнение менеджера Чаза не огорчило. Если ты телепат, избавляйся от излишней чувствительности, иначе кончишь в психушке или голову сунешь в духовку. Как бедная мамочка – она не могла вынести, что думают о ней соседки. Дура, так и не научилась от них отгораживаться.

А вот мысли барменши Лиз были ему больше по душе. У Роки мысли были вязкие, а внутренний монолог Лиз бурлил шампанским. Ей было скучно. Одиноко немножко. Она знала, что у него есть деньги. Знала, что он может доставать наркотики, и рассуждала сама с собой, не стоит ли ему дать. Он казался ей жутковатым, но от мысли о бесплатных наркотиках у нее между ног разливалась теплота.

Чаз улыбнулся в бокал.

– Привет, Чаз. Сто лет не виделись.

Рука легла на плечо и пригвоздила его к сиденью. У Чаза посерела кожа, на лбу выступил пот.

– Соня?

Она улыбнулась, не показывая зубов.

– Конечно, я. Можно к тебе подсесть?

– Да. Конечно. Садись.

Она села в кресло напротив, и барменша подошла принять заказ новой посетительницы.

– Что-нибудь принести твоей подруге, Чаз? Пиво, коктейль? – В голосе барменши звучала легкая ревность.

Соня не обернулась:

– Нас здесь нет, понятно?

Девушка покачнулась, заморгала, потом отошла от стола, потирая лоб тыльной стороной ладони, слегка недоуменно.

– Что ты сделала? – прошипел он.

– Ничего серьезного. Просто не хочу, чтобы прерывали наше маленькое совещание. В конце концов, мы же действительно долго не виделись. Я так понимаю, твои наниматели не стали тебе сообщать, что я сбежала?

– Абсолютно не имею понятия, о чем ты говоришь.

– Брось чушь нести, Чаз. Мне ты не соврешь. Тем более я все равно это знаю. Наверняка они тебе хорошо заплатили – не могу себе представить, чтобы ты подставил горло за грош. – Она внимательно на него посмотрела. – Господи, ну и видик у тебя.

Это так и было. Почти все доллары, которые он заработал, ушли в ноздрю или в вену. Там, в Лондоне, на пике формы, он был ничего себе. Его даже называли красивым. Но распад придал его лицу крысиные черты. Она любовалась этим преображением; даже ее собственное падение не было таким полным.

Чаз закурил дешевую вонючую сигарету. Его глаза обшаривали бар в поисках какой-нибудь надежды на спасение.

– Где он, Чаз?

– Кто?

Голос Сони был холоден и отточен, как скальпель хирурга.

– У меня нет времени на игры, Чаз. Я знаю, что он у тебя. Ты его у меня стащил, когда целовал. Я поначалу думала, что из-за него ты меня застрелил.

– Соня...

– Я хочу то, что принадлежит мне, Чаз. – Она протянула руку и ждала. Элегантно-зловещий жест.

Чаз сунул руку во внутренний карман и вытащил сложенный пружинный нож. Шестидюймовая рукоятка была сделана из полированного тика. В полутьме бара подмигнул рубиновым глазом золотой дракон. Чаз подержал нож на ладони, в последний раз любуясь на золотой лист, потом передал законной владелице.

Она дрожащими руками повертела оружие, поглаживая, как любовник. Потом нажала на глаз дракона, и лезвие выскочило из рукоятки. Соня повернула его, плетение серебристой поверхности поймало свет. В неверных отблесках елочных гирлянд нож был похож на замерзшее пламя.

– Я поражена, Чаз. Я думала, ты его уже заложил.

– Собирался было... – Он глядел на серебристое лезвие, но глаза его были далеко. – Да нет. Наверное, хотел сохранить...

– Что-нибудь на память обо мне. Как это трогательно. – Она усмехнулась, и Чаз вздрогнул. – Сколько ты за меня получил?

– Я понятия не имею, что за чушь ты несешь!

– Ты по моему поручению проверял Кэтрин Колесс. Ты назначил мне встречу на детской площадке в полночь. Я пришла, Чаз, но ты был не один. С тобой была Колесс и ее громилы. Твои новые друзья. Ты мне даже не сказал, что она Настоящая! Как-то ты забыл это упомянуть, друг. Я проснулась в дурдоме. Надеюсь, ты получил свои тридцать сребреников, Чаз.

– Послушай, Соня, все было не так... Я же твой партнер, правда? Я бы не стал ничего делать против тебя. И я рад, что ты освободилась. Но у меня не было выбора, честно! Эта сука Колесс меня расколола. Она мне вывернула мозги наизнанку! Соня, она здорово сильна. Слишком сильна для таких, как я. Она мне хотела мозги выжечь. И что мне было делать? Что я мог сделать? Ты же мне веришь? – Он потянулся через стол, взял ее руки в свои. – Брось, милая. Мы друзья. Мы были больше чем друзьями. И это все можно вернуть. Я могу стать как был. Как в старые дни. Ты же удрала из этого дурдома? Можно поехать, где нас не найдут. В Мексику. В Бразилию. Что скажешь, лапонька? Рио – это же здорово?