Читать книгу "Заговор черных генералов - Вадим Хлыстов"

– В сумке ничего не разобьется?

Аксинья Филипповна беззаботно махнула ладошкой в варежке:

– А там и биться нечему. Револьверы с патронами не бьются.

Подполковник приостановился, осторожно развернулся к нашей спутнице и вкрадчиво спросил:

– Как вы сказали, Аксинья Филипповна? Револьверы с патронами?!

Старушка удивленно на него взглянула:

– Дык че особенного? Намедни в «Правде» постановление вышло, про оружие-то. А через день к нам военные в город приехали. На подводах много всяких-разных ружей привезли и начали раздавать тому, кто хотел. Забесплатно. Еще и осталось. Ну я, что полегче, и взяла. Да и Степаниде прихватила, пока она хворает. Запас карман не тянет.

Стас еще осторожней, как будто проверял очень тонкий лед, на который надо наступить, прошелестел голосом:

– А зачем вам револьвер, Аксинья Филипповна?

Помолчав пару мгновений, старушка твердо ему ответила:

– Чтобы последнюю церковь не закрыли…

Она серьезно и бесстрашно посмотрела на него снизу вверх светлым взглядом, какой бывает только у детей и очень добрых стариков.

– И вы, если придут закрывать храм, будете стрелять?

– Стрельну, не сумлевайся, Стасик. Хватит, натерпелись…

Подполковник крякнул и повел плечами, как будто на них лег очень тяжелый груз, но промолчал и просто подставил опять свой локоть старушке. Я, с двумя портфелями, потелепался за ними дальше, как коза на веревке. Между тем Аксинья Филипповна, не теряя времени, начала ненавязчиво сватать Стасу свою младшенькую племянницу Дарьюшку, которая – «девка-красавица, в теле, хозяйственная и добрая». Подполковник, занятый своими мыслями, поддакивал и, кажется, не заметил, что его уже пригласили в гости, которые очень смахивали на смотрины.

Так, под старушечий говорок, неприметно и прошли всю дорогу. Свернув за очередной поворот, мы оказались перед небольшим храмом в стиле барокко.

– Вот и Ильинка. – Старушка перекрестилась на купол церкви. – А я пойду. Тут до Степаниды рукой подать.

– Спасибо, что довели, Аксинья Филипповна.

– Не за что, молодые люди. Ну ты, Стасик, непременно приходи в гости, как обещал. Будем ждать.

Она махнула нам рукой и посеменила в сторону маленького деревянного домика.

Подполковник на автомате вежливо кивнул головой и уже было двинулся к храму, как внезапно остановился, резко развернувшись в мою сторону:

– Подожди, о чем это она?

В ответ я мерзко ухмыльнулся:

– Вы, Станислав Федорович, только что согласились свататься, если смотрины вас устроят. И завтра – нет, уже сегодня вечером, об этом будет знать каждая собака в Посаде. Уж Аксинья Филипповна на этот счет постарается, можете не сомневаться. А нравы здесь суровые. Если девку отказом опозорите, родня вам рыло-то ох как начистит. И родаков у них тут у всех по полгорода…

Стас аж отшатнулся от меня:

– Ты че, ты че?! Какие смотрины!? Ты говори, да не заговаривайся…

– А ты вспомни, о чем только что она говорила и на что ты соглашался…

Подполковник на секунду задумался, видно прокручивая весь разговор, и присвистнул:

– Ё-моё, как же она меня в оборот… Ну и бабка. Ей только в следственном отделе у нас работать…

И сразу накинулся на меня:

– Что ж ты, сволочь, молчал? Не мог разговор в сторону увести? Не видел, что я после ее «стрельну, не сумлевайся» в ступор впал?

Я злорадно осклабился:

– Что, чекистская морда, попал? Это тебе за «хлыща в шляпе» и за то, что я твой портфель всю дорогу, как ишак, волок.

Стас посмотрел на меня еще раз сурово, потом лицо его дрогнуло, и он заржал как конь. Я тоже больше не смог сдерживаться и начал хохотать вслед за ним.

Внезапно его лицо стало печально-строгим:

– Ну, старина, и заварили мы кашу…

И было не очень понятно, что он имел в виду. То ли как его чуть не окрутили, то ли про решительность старушки стрелять, защищая свой храм…

В церкви было как-то особенно скорбно. Одинокий женский голос, тихий и мелодичный, с клироса не то безнадежно взывал, не то просто жаловался Богу на старославянском. С пятиярусного иконостаса святые печально смотрели на горящие свечи и, казалось, не могли отвести глаз от их мерцающего огня. Прихожан в этот час не было, и только четыре монаха, по-видимому из закрытой теперь Лавры, неслышно молились в разных углах храма. За нашими спинами раздался приглушенный шепот:

– Красиво поет наша певчая, правда?

Мы со Стасом медленно развернулись. На нас со спокойной, дружелюбной улыбкой смотрел пожилой, но еще крепкий монах. Все так же улыбаясь, он продолжил:

– Но, как мне кажется, в храм вы, граждане, пришли не за этой красотой и не за ответами на вечные вопросы, а по вполне земным делам…

Я кивнул головой и так же ответил шепотом:

– Вы почти угадали про земные дела, святой отец. Нам необходимо встретиться с заместителем местоблюстителя Патриаршего Престола, митрополитом Московским Феофаном. Но говорить мы хотим о делах Церкви. Не могли бы вы нам помочь?

Монах вздохнул и растерянно развел руками:

– К сожалению, я только церковный сторож и вряд ли могу…

Стас наклонился и чуть слышно прошептал ему на ухо:

– Не надо прибедняться, батюшка. Это вы здесь и сейчас работаете церковным сторожем при храме. А на самом деле вы являетесь архимандритом ныне закрытого московского Данилова монастыря отцом Иннокентием, в миру Николаем Петровичем Самойловым. Очень хорошо, что подошли сами, а не пришлось вас разыскивать. Вы будете нам обязательно нужны при беседе с митрополитом. И уберите этих ваших четырех монашествующих опричников из храма. Никто не собирается причинять вреда местоблюстителю, и отбивать вам его не придется.

Лицо монаха закаменело. От прежней улыбчивости не осталось и следа. Он дернул щекой:

– Да, пожалуй, можно было догадаться, что играть в эти игры с вами не стоило и начинать. Вы – Станислав Ногинский, новый председатель ОГПУ. Однако дело действительно серьезное, если, – он чуть мне поклонился, – нас посетил еще и государственный секретарь. Именно посетил, а не потребовал явиться к себе, что не может не радовать…

Я вежливо улыбнулся в ответ:

– Ну вот мы и обменялись любезностями, отец Иннокентий. А теперь все же проводите нас к митрополиту…

– Конечно. Ступайте за мной.

Мы прошли в неприметную боковую дверь и очутились в узком коридоре жилой пристройки при храме. Сразу же перед нами оказалась еще одна дверь, обитая старым дерматином.

Архимандрит Данилова монастыря с извиняющимся видом посмотрел на нас: