Читать книгу "Люби меня. Быстро! - Ира Андреева"

– Простите, чем вам помочь?

– Помогите советом. Он меня не любит, что делать? А лучше помогите деньгами. Тысяч десять – и я куплю себе вон то уродство со стразами…

Девушка начинает часто моргать, а потом улыбается. Опускает глаза. На тебе сапоги неизвестной марки с надписью «Fucking Fashion», и ты не спрашиваешь о скидках. В ее мозгу происходит замыкание. Она говорит: «Спрашивайте, если что…» – и слышит в ответ: «Который час?» Она говорит: «Что? Сказать вам, сколько времени?» – «Нет, я просто пошутила. Вы же сказали спрашивать, а я не знала, о чем…» Я смеюсь. Она снова злится. А я больше не пойду в этот магазин.

[22 марта]Последний сквот

Мои ровесники начали задумываться о старости. А мне по фиг! Я и в сорок склею 20-летнего парня, точно вам говорю. Старость – это когда скучно. А мне все время весело! Причем безумно.

В 2003 году мне довелось пожить в последнем московском сквоте. Это была огромная 5-комнатная коммуналка на Никитском бульваре. Хозяин хаты, молодой холеный мажор из интереса к странным людям, сдавал ее за бесценок всевозможным художникам и музыкантам. Жизнь в коммуне была похожа на реалити-шоу: вечно пьяные взъерошенные жильцы устраивали домашние концерты, кровавые побоища и приводили с Арбата таких же, как они, вырожденцев андеграунда. Напротив жил раввин. И когда среди ночи, из-за наших дискотек с ментовскими сиренами, вырубался свет, на лестничную площадку вываливались все его семеро сыновей в ермолках, пейсах и крахмально-белых рубашках. Это в час-то ночи! Так, при параде, они вежливо вкручивали пробки, так же вежливо прощались и шли домой. А через полчаса выходили снова… Еще в коммуналке жил толстый кот Рыжий и собака Барабака, которую мы подобрали на улице. Собака была самым полезным членом нашей шумной семейки – под нее в соседнем ларьке давали пиво в долг. Огромная псина становилась лапами на прилавок, просовывала морду в окошко и начинала жалобно скулить. Продавщицы ржали и выдавали нам по 5 бутылок «Бочки».

В коридоре коммуналки стояли уличные урны, арбатские фонари и дорожные знаки. На стене висела доска объявлений, куда модельер Гоша из Череповца регулярно записывал выговоры и благодарности. Там, например, можно было увидеть такое: «Не кормить кота костями, он от них срётъ», или: «Спасибо Вале, что потравила на кухне тараканов, а то они заебали». Кухня, кстати, представляла собой антигламурный вызов фешенебельному центру Москвы. Делать ремонт на ней категорически запрещалось. Свисавшие с потолка ошметки коричневой краски были нерукотворным чудом босяковского дизайна. Особенно в свете тусклых фонарей после после пары литров джин-тоника.

По утрам на кухне неизменно появлялся начинающий актер Коляновна в трусах, шляпе и полотенце вместо плаща. Похмелившись, Коляновна репетировал сцены из «Гамлета». На его крики из комнаты напротив по обыкновению выбегал полусонный художник Инэр с молотком в руках. А поскольку Инэр постоянно жрал какие-то колеса, движения его были замедленными, и эта утренняя перепалка становилась похожа на этнический танец. Инэр вообще был очень воспитанным и не мог ругаться матом. Поэтому, когда ему что-то не нравилось, молча брал в руки молоток и выходил в коридор.

Ананас играл на гитаре у Дианы Гурцкой, а по совместительству работал Дедом Морозом. В Новый год он приходил на Никитский в красной шубе, обливал всех вином и танцевал «х%евый танец», стоя на столе и размахивая… ну понятно чем. Макс из Липецка день и ночь пел под гитару песни собственного сочинения. «А-а-а-автобусная давка, где-е-е-е моя булавка», «Толстые сиськи по 2,25» и «День был ужасен, зато вечер прекрасен». На пение пробовали собираться другие певцы из перехода, но из-за них у нас быстро кончалось пиво, и мы их не любили.

Сотрудник «Мосфильма» Димантос был помощником оператора на съемках разных культовых фильмов. Он зарабатывал больше всех и поил нас текилой. А потом хвастался: «Мы тут с Данелией такую вещь замутили! Завтра премьера, всем смотреть».

Художница из Харькова Марина обожала акриловые краски и секс. Она регулярно цепляла всяких озабоченных бездомных типов, а потом со скандалом выставляла их на улицу. «Деньги – твой бог? – орала она. – А мой бог – х%й!» – и трясла фаллоимитатором в водухе. Марина носила дреды, и к ней часто приходили звезды московского регги.

Люди присоединялись к нашей коммуне легко и просто. Сантехник Жора пришел чинить унитаз. Потом огляделся по сторонам, достал из сумки стальной кран и спросил: «Курить будете?» Кран он использовал в качестве бульбулятора. А накурившись, шел в соседний переулок спасать Бари Алибасова, которого заливала Наталья Варлей.

Так же случайно у нас прижились еще два странных типа: бывший участник группы «Мальчишник» Ганс и сочинитель электронной суицидальной музыки Шурик. Однажды, перепив вина, парни надели женские шубки, висевшие в коридоре, и пошли гулять по Арбату. Никто не предполагал, что на их пути встретится армянская демонстрация, и парни начнут орать, чтобы те убирались вон. Демонстрантов было человек 30, а парни были предательски похожи на трансвеститов. Чем закончилась товарищеская встреча, мы узнали часа через 4, когда фанатов «Бойцовского клуба» выпустили из ментовки. Кроличьи шубы были залиты кровью, а глаза у мальчиков не открывались. Кое-как зализав раны, красавцы принялись обсуждать, кто из них сражался круче, и, не сумев договориться, набили морды друг другу. После этого ребята не могли передвигаться еще двое суток, так они стали членами семьи.

Еще в квартире жили тренер по фитнесу Родион и его подруга Юля (внебрачная дочь звезды гэдээровских фильмов про индейцев Гойко Митича). Юля снимала про коммуналку фильмы и делала потрясающие фотографии, из которых потом устраивала мини-выставки на стенах квартиры.

Мы все любили друг друга. Мы любим друг друга и сейчас. Жаль, что редко встречаемся.

[24 марта]Девочки бухают на работе

– На хер нам эти мужики не нужны. И так весело!

– Так, кто знает, как открыть шампанское?

– Покрутить и попой сесть, чтоб не взорвалось.

– Дура! Перелом лобка не лечится! Гипс некуда накладывать.

– Ужас! Надо позвать вахтера. Нет, надо найти шприц и высосать, не открывая.

– Дура! Иди высоси вахтеру. Он тебе бутылку глазом откроет.

– Слепой вахтер – находка для вора. Давайте сами пробочку крутить… Ой, отломилась. Где у нас штопор?

– Тока в меня штопором не стреляйте. Мне еще детей рожать.

– Боишься штопора – не фиг пить тогда. Люда, крути!

…Через полчаса.

– Ой, у моего, девочки, все время стоит. Просыпаюсь – насилуют, оборачиваюсь – меня.

– Ой, а у меня однажды мужик был с вот таким… Нет, дайте мне проволочку от шампусика, я вам наглядно изображу. Не верите? Дуры вы! Завистливые тупые дуры!

– И почему я должна с вами пить всегда? В милицию, что ль, пойти работать. Там этих мужиков… И все пьющие. И не придется самой за себя платить. И никто просто так не изнасилует даму в форме.