Читать книгу "Мания - Александр Потемкин"

Он чувствовал, что расставание с собственным полом доставляет ему истинное наслаждение. Он еще не мог полностью ощущать себя женщиной, потому что главная хирургическая операция была впереди. Но если первые пару недель он принимал таблетки с долей скепсиса и еще до конца не верил, что все произойдет так успешно, то теперь, после осмотра себя в зеркале, вдруг заторопился. Нижние ребра были уже удалены, его талия могла вызвать зависть многих молодых женщин, черты лица приобрели ту мягкость и красоту, которая так нравится кавалерам. Он с замиранием сердца слушал слова доктора Захожего, который убеждал его, что через пару недель «он вообще станет красавицей». Одним словом, у него менялся не только внешний вид, — в нем рождалась и стремительно росла женская ментальность. Он стал смотреть на мир совершенно другими глазами, его начали занимать вещи, о которых он раньше не думал, он предавался фантазиям, о которых прежде не имел никакого понятия. Широкий мир заманчивых возможностей уже не вызывал у него никаких эмоций и желаний. Он поставил перед собой лишь одну главнейшую задачу: уйти из опостылевшего мира нашего замечательного мегаполиса, но не в кружок сомнительных диссидентов, а в пленительный женский образ, опьяняющий сознание сексом. Однако мотивировал он свое стремление к перевоплощению иначе: желанием познать человеческую природу обоих полов.

Он попросил врача купить ему морскую свинку. Это было первое животное, которое он держал в руках. Потом дал денег на покупку рыжего пекинеса и певчих щеглов, приобрел разноцветные бантики, чтобы украшать свою собачку с пушистым хвостиком. Господин Захожий по его просьбе приносил ему женские журналы и книжечки с женскими историями, доставил ему весь набор элитной женской косметики с четкими рекомендациями, как использовать этот арсенал по уходу за кожей. Борис Никитич уже тщательно следил за своими руками, красил ногти, делал педикюр, подводил брови, научился на спине застегивать лифчик, с удовольствием заплетал косички и накручивал волосы. С каждым днем он становился женственнее, его душа обретала мягкость, у него появилась брезгливость к неухоженности и неряшеству. Сам он никуда не выходил, поэтому просил своего доктора приобрести то пушистые комнатные шлепанцы, то шелковый халат, то колечко с сапфиром на безымянный палец, золотую цепочку с бриллиантовым кулоном на шею, серьги с жемчугом. Такой разброс ювелирных изделий говорил лишь о том, что он еще не выработал собственного стиля. Но Мегалов хотел иметь все больше украшений, все чаще пользоваться косметикой, все реже вспоминать о своем прошлом. Он уже практически не снимал женского платья. Мужская одежда и туалетные принадлежности давно отправились на помойку. Именно в это время он старался употреблять поменьше жидкости, чтобы сократить посещения уборной и как можно реже видеть собственный erecticus. Он для Бориса Никитича больше не существовал. Когда ненароком господин Мегалов его чувствовал, то краснел, как юная барышня. Поэтому считал часы, ожидая, когда произойдет самая важная трансакция.

Когда доктор Месроп Папазян принял его на операционный стол, то прежде всего спросил: «Как вас зовут, пациент?» — «Борис Мегалов!» — смущенно ответил он. «Как, вы еще не забыли об этом? Я не оперирую мужчин. Вы явно ошиблись адресом. Уберите ложного пациента! Мне женщину на стол!» — «Она оговорилась, — пришел на помощь Мегалову доктор Захожий, — ее имя — Наталья Никитична Мегалова». — «Это так?» — сердито посмотрел на пациента Месроп Гургенович. «Да! Да!» — уверенно прокричал Борис Никитич: он жутко испугался, что его не прооперируют. «Тогда возьмемся за благородное дело. Делайте даме анестезию!»

Чародей-хирург сделал все так мастерски, что в будущем, если бы Наталье Никитичне пришлось обратиться к гинекологу, тот никогда бы не догадался, что перед ним перевоплощенка. Вагина была так ювелирно, так предельно точно сотворена, ее анатомический рисунок так походил на оригинал, что заподозрить, предположить, что тут что-то не то или не так, было бы просто нелепо.

Конечно, хирургический профессионализм Месропа Гургеновича был безупречным, но и сама природа как будто предвидела эволюцию сознания человека. Если erecticus искусно ввернуть вовнутрь, удалить его ненужную для новых задач внутреннюю полость, облагородить ворота косметическими ухищрениями, сохранить эротические зоны, то он станет классической вагиной, способной к чудесам оргазма. Но известный в мегаполисе армянин был не только врачом, но и художником. Он поднял ягодицы пациента на необходимую высоту и округлил их так изящно, что дамская попа стала очень соблазнительной для охотников за эротическими удовольствиями. Так что после этой, уже последней, трансакции Бориса Никитича с легкой руки медика Захожего все стали называть Натальей Никитичной. И выглядела она самой сексуальной дамой в столичной клинике микрохирургии во Фруктовом переулке, 11.

Здесь она пробыла около трех недель, со многими перезнакомилась и узнала уйму интересного. Но что самое главное — у нее не возникало больше таких мыслей, что вот, дескать, если бы я оставалась мужчиной, то поступила бы так-то и так-то, но поскольку я теперь женщина, то поведу себя совершенно другим образом. Картины прошлого почти стерлись из памяти. Не сохранился в сознании и фантом эрекции, не осталось воспоминаний о влечении к женщине. Совершенно новые чувства и желания стали открываться для Натальи Никитичны. Если раньше, в другой жизни, Борис Никитич видел красивую женщину, то обязательно смотрел ей вслед. Теперь же Наталье Никитичне если и приходилось оборачиваться, то лишь для того, чтобы взглянуть, какое впечатление она производит на мужчин своей грациозной фигурой. Впрочем, для полного завершения женского образа у нее оставалась подытоживающая всю историю формальность: необходимо было получить новый, на женское имя, паспорт.

Паспортные столы в нашем замечательном мегаполисе загружены. Кого там только не встретишь: таджиков, переписавшихся в русских; отвергнутых отечеством месхетинцев, ожидающих идентификационных удостоверений, чтобы как можно быстрее отправиться на новую родину в США; молодоженов, меняющих фамилии; пенсионеров, пришедших за новыми паспортами — иначе пенсии не выдавались; демобилизованных, жаждущих документов; ожидающих регистрации зарубежных индивидуальных туристов — это чисто по-нашему: людей, приехавших на пять дней в Москву, заставить три дня простоять в очереди на столичную прописку!

Увидев такую пеструю, огромную очередь, Наталья Никитична охнула. Она эффектно выделялась в этой сутолоке: привлекательная, прекрасно одетая, с гордым взглядом независимой женщины, попавшей в бюрократическую западню. К ней подошел мужичок неопределенного возраста — что-то между тридцатью и пятьюдесятью — и прошептал: «Дамочка, продаю очередь. Третья стоит десять долларов, седьмая — пять долларов, одиннадцатая — два доллара. Что будете брать?» Тут же подошел другой — покрупнее, помоложе, в более приличной одежде, с деловой папкой в руках. «Отойди! — бросил он первому. — Это моя клиентка!.. С чем пожаловали, какие проблемы нужно решить?» — улыбаясь, обратился он к ней. «Я пришла поменять фамилию». — «Сто пятьдесят долларов — и через пять дней придете за паспортом. Подходит? Без моего участия у вас уйдет на это месяц-полтора, как, а? Если паспорт нужен завтра, придется раскошелиться на двести пятьдесят долларов», — без смущения, даже несколько задиристо сообщил он. «Пожалуй, придется согласиться…» — начала было госпожа Мегалова.