Читать книгу "Одно сплошное Карузо - Василий Аксенов"

– Обмен мнениями, Карлуша? – проговорил Джок. – Контакты простых людей? А ты расскажи-ка им о своем последнем визите.

Ошеломленный, Карл слушал его чистую прусскую речь. Так вот оно что! Вот откуда это еле уловимое ощущение древней подавляющей силы, то, что наполняло его возмущением с головы до пят. Раса господ? Юнкер?

Джок вдруг повернулся на каблуках и хрипло закричал в толпу:

– Да, мы у вас уже были! И еще придем, не волнуйтесь. Напомним о себе!

Коротким апперкотом Карл свалил его на песок. Мелькнули в воздухе ослепительные манжеты, фотоаппарат перелетел через голову.

– Этот человек – провокатор, – сказал Карл и медленно пошел через толпу. Люди молча расступались, их лица говорили о том, что они поняли смысл происшедшего.

А в двадцати шагах от павильона на открытой эстраде стояла певица в усыпанном блестками длинном платье и пела о чем-то теплом, молодом, конечно, о любви, конечно, о счастье.

А дальше гремел оркестр и крутились парочки вблизи подсвеченных разноцветными прожекторами фонтанов.

Карл вышел из парка и зашагал в темноте по улице дачного городка. За спиной затихал гул праздника. Ботинки гулко стучали по асфальту.

Эта улица очень похожа… Может быть, это она и есть? Трудно сказать – здесь все было изрыто снарядами. Домики прятались в заросли палисадников, их окна тепло сияли сквозь листву. Это был свет древних очагов, милый, манящий, как и пятьсот лет назад. И в то же время это был современный свет, свет, зажженный людьми, которым до смерти надоело горе предшествовавших поколений.

Карл остановился у забора и положил на него локти. Вот и дом этот так похож на дом Нины. Может быть, она все-таки вопреки фактам жива? Может, сейчас укладывает спать детей? Почему, почему, черт возьми, ему сейчас не 25 лет, почему сейчас нет Нины? Сейчас, когда он пришел сюда не на танке, а на лесовозе «Гамлет», пришел не грабить, а покупать доски? Ах, будьте вы прокляты, гады! Вы, мешающие людям любить, танцевать и работать, будьте прокляты навеки!

За стеклом появилась, подняла руки и исчезла женская тень. Карл вцепился пальцами в забор, уронил голову. Он не понимал, что это с ним, но со стороны это было похоже на рыдания.

Рассказ о баскетбольной команде, играющей в баскетбол[4]

И будут наши помыслы чисты…

Б. Ахмадулина

Баскетболисты ленинградского «Спартака», так сильно встряхнувшие довольно сонную спортивную жизнь в Северной Пальмире, закончили прошедший сезон серией поражений. Удивительная команда Владимира Кондрашина, лидировавшая всю осень и всю зиму, весной совершила турне по неудачам (Москва – Ленинград – Милан – Тбилиси) и в результате НЕ выиграла Кубок европейских кубков и НЕ стала чемпионом Советского Союза, хотя была как никогда близка к этим триумфам.

Весна для каждого молодого ленинградца время смутное и лихорадочное. Обилие бронзовых скульптур, ночные перешептывания кариатид с атлантами, борьба ладожских и балтийских струй – волнуют питерца, вносят диссонанс в мелодичную игру нервной системы. «Спартак» – типичный молодой ленинградец и не является исключением.

Итак, мы с ходу оправдали неудачи нашего фаворита и теперь с чистой душой отправимся за ним в путешествие. Куда поехать – в Москву, в Милан, в Тбилиси? В Москве мы живем, так что ехать в нее довольно глупо. В Милане нам делать нечего. Отправимся-ка в Тбилиси: лишний раз перепрыгнуть через Кавказский хребет никому не вредно.

В ленинградском аэропорту баскетболисты развлекались свиными шашлыками на деревянных палочках. Мясо-молочная фирма «Симменталь», вырастившая в своем лоне нынешнего обладателя Кубка кубков, не очень-то в Милане баловала своих молодых гостей мясом, и потому сейчас, в эти быстрые минуты перед новой разлукой с родным городом, особенно приятно было взять полдюжины горяченьких, попросить стакан чаю и на последних глотках с немалым удивлением обнаружить, что пьешь не чай, а кофе.

Кондрашин рассказывал друзьям о миланском матче:

– Судьи не давали нам центр поля перейти, сразу прихватывали, испанец, так тот свистел, как соловей, все сорок минут без остановки. Чуть что – «три секунды», «пробежка», «двойное ведение»… Сорок шесть фолов моим ягнятам насвистел, а тем, быкам симментальским, всего шестнадцать. Сане Белову локтем три раза в физиономию заехали совершенно намеренно.

Что касается «тиффози», то пусть их темпераментом восхищаются журналисты. За нашей скамейкой сидели пятеро типов с такими длинными дудками вроде гуцульских, знаете ли, и дули нам прямо в уши. Я кричу «тайм-аут», а меня и не слышно.

Конечно, оправдываться нечего, не имеем мы права проигрывать такой команде, как «Симменталь» ни на своем, ни на чужом поле, у нас как-никак другой класс. По идее мы должны у них выигрывать девять матчей из десяти. Международного опыта мало у ребят, вот что плохо. Чувствуют себя за границей «бедными родственниками», эдакими мамиными ванюшами, а надо приезжать как асы, знать себе цену. У армейцев надо в этом отношении учиться. Серега Белов в любом Чикаго свою игру сыграет: и защиту растерзает, и на судью рявкнет, если надо. Больше надо ездить клубом в загранку…

Друзья Кондрашина сочувственно кивали, а один друг, фамилии которого тренер не знал, да и в лицо его что-то плохо помнил, спросил:

– А где же, Володя, в это время был Джонс, председатель Баскетбольного союза?

– А что Джонс?! Сидит себе с сигарой! – запальчиво воскликнул Кондрашин и тут же изобразил Джонса с сигарой, кстати, очень похоже.

– ЦСКА молодцы, выиграли у «Иньеса», очень я за них рад. – Кондрашин задумался, позабыл о друзьях, взгляд его удалился уже в сторону Тбилиси. – Молодцы, молодцы… – пробормотал он и пошел к своим мальчикам, помахивая авоськой, где в круглой металлической коробке лежал фильм о последней игре с этими армейскими молодцами.

Все складывалось неудачно в тот день. У Сани с утра опять спина разболелась, у Юры ангина. Из номера вышел перед отъездом на игру – навстречу уборщица идет с ведром. Заглянул в ведро, может хоть тряпка на дне. Нет ничего – пустое ведрышко. Так и отдали семь очков, спокойно, размеренно проиграли последний матч турнира, дали себя догнать, и вот теперь пожалуйста – изволь езжать в Тбилиси на нейтральное поле. Впрочем, что уж там – армейцы, конечно, сильнее, у них три игрока сборной и столько же кандидатов. Сильнее они нас, ничего не поделаешь, но… но…

Наконец объявлена была посадка. Тренькнул на прощание Пулковский меридиан. Баскетболисты кряхтя рассаживались в «Ту-104». Ох, намозолили им бока самолетные кресла! Студенты-корабелы Арзамасков (190 – 20)[5], Белов (200 – 19), Большаков (0 – 25)[6], Кривощеков (191 – 23), Макеев (196 – 19) и Штукин (195 – 26) взялись за учебники по кораблестроению, лиаповец Волчков (191 – 25) изучал, разумеется, авиационное приборостроение, лесгафтовец Иванов (204 – 27) читал труды Лесгафта, Рожин (201 – 21), студент-педагог, штудировал Песталоцци, Федоров (192 – 23) из Института связи размышлял над вопросами связи, а дипломник Военно-механического института Юмашев (198 – 25) от нечего делать читал стихи: