Читать книгу "Пространство Откровения - Аластер Рейнольдс"

На детали у нее не оставалось времени. Была лишь идея – будто вспышка в голове. Вольева понимала: необходимо эту идею немедленно реализовать или… встретить свою погибель. Падение можно прекратить, включив торможение корабля на то время, которое необходимо для получения нужного эффекта.

Номинальное ускорение сейчас составляло одно g, вот почему Нагорный с такой легкостью представил себе корабль в качестве дома огромной высоты, с которой он и сбросил Вольеву. Она падала уже не меньше десяти секунд – именно столько времени ее ум перерабатывал информацию. Что же необходимо? Десятисекундный тормозной импульс с обратным ускорением одно g? Нет, это мало что даст. Лучше односекундный импульс и десятикратное ускорение. Она знала, что двигатели на это способны. Такой маневр не повредит и команде, спящей в криокапсулах. Не опасен он и для Вольевой – она лишь увидит, как бег стенок корабля мимо нее резко замедлится.

А вот Нагорный почти беззащитен.

Выполнить решение было непросто. Рев воздуха в шахте почти заглушал ее голос, когда она отдавала приказ через браслет. Потом наступил страшный момент: корабль будто не желал реагировать на ее слова. А дальше наступило блаженство: он взялся за ум и выполнил распоряжение.

Позже Вольева обнаружила Нагорного. Пиковое ускорение в течение одной секунды, вообще-то, не было бы фатальным, но Вольева сбросила скорость не за один прием, а за несколько, методом проб и ошибок, причем каждый импульс швырял безумца между полом и потолком.

Сама Вольева тоже пострадала – удары о стены шахты стоили ей сломанной ноги. Правда, нога потом срослась, остались лишь мрачные воспоминания о боли. Она помнила, как пользовалась лазерной кюреткой, чтобы отделить голову Нагорного, зная, что еще предстоит удаление вживленных в его мозг датчиков. Имплантаты были тоненькие, крохотные, выращенные в ходе трудоемкого процесса на молекулярном уровне. Ей очень не хотелось, чтобы кому-то удалось этот процесс потом продублировать.

Она вынула голову Нагорного из шлема, погрузила ее в жидкий азот. Затем сунула руки в две пары рукавиц, висевших среди прочих инструментов над рабочим столом. Крошечные блестящие орудия тут же пришли в движение и сами опустились на поверхность черепа, готовые трепанировать его, а потом зашить с фантастической точностью. Однако до того, как череп будет восстановлен, Вольева заменит настоящие датчики на фальшивые – в случае расследования никто не спросит, что́ она вынула из мозга погибшего.

Голову, конечно, придется пришить, но тут особой спешки нет. Когда все проснутся и узнают, что произошло с Нагорным, – вернее, что им положено узнать, – у них не появится желания скрупулезно изучить труп. Конечно, может возникнуть проблема с Суджик – она была любовницей Нагорного, когда тот пребывал в здравом рассудке.

Как и многие люди, Илиа Вольева считала, что проблемы надо решать по мере их возникновения.

А пока ее инструменты глубоко проникали в голову Нагорного в поисках того, что принадлежало ей. И тут пришла мысль: кем же его заменить?

Конечно, не кем-нибудь из тех, кто находится на борту. Впрочем, на орбите Йеллоустона она наверняка отыщет нового стажера.

– Ящик, а не становится ли тут жарковато?

Его голос, дрожащий, чуть утративший внятность, проник сквозь массивные дома, которые громоздились над головой Хоури.

– Милая девочка, тут будет так жарко, что мы раскалимся добела. Держись. И смотри, не потеряй отравленные дротики.

– Да, кстати, о них… Я…

Хоури отпрянула в сторону, и мимо нее промаршировали трое комусо в шлемах, похожих на лыковые корзины. Своими бамбуковыми флейтами якухати они размахивали, как мажоретки жезлами. При их появлении стая обезьян капуцинов в панике рассеялась и попряталась в тенях.

– Я просто хочу спросить: а ну как случайно подстрелю постороннего?

– Ничего страшного не случится, – отозвался Нг. – Этот яд рассчитан исключительно на биохимию Тараши, любой другой получит лишь довольно неприятное проникающее ранение.

– А если это будет клон Тараши?

– Ты полагаешь такое вероятным?

– Просто спрашиваю. – От нее не укрылось, что Ящик вдруг занервничал.

– Если такой клон существует и мы его по ошибке пристрелим, то это будет проблемой Тараши, а не твоей и не моей. Все это записано в контракте. Как-нибудь почитай его на досуге.

– Только если меня тоска заест, – ответила Хоури.

И замерла, так как все вокруг неожиданно изменилось. Нг умолк, его голос сменился четким пульсирующим гудком, – тихий и зловещий, он напоминал эхолокационные импульсы хищника. За последние полгода Хоури слышала этот гудок не меньше десяти раз, и он всегда означал, что цель близка.

Значит, Тараши сейчас в радиусе пятисот метров от нее, не далее. Этот факт, соотнесенный с моментом возникновения гудка, говорит о том, что Тараши внутри Монумента.

В подобные моменты «Игра» становится всеобщим достоянием. Тараши знает об этом – такой же приборчик, как у Хоури, имплантировали и ему в одной из тайных клиник Полога. Эта штуковина генерирует в мозгу Тараши похожие импульсы. По всему Городу Бездны различные информационные Сети, специализирующиеся на «Игре Теней», посылают свои мобильные группы туда, где должно произойти убийство. Самые везучие, наверное, уже совсем рядом.

По мере приближения Хоури к Монументу пульсация становилась напряженнее, но частота нарастала небыстро. Вероятно, Тараши находился где-то наверху, так что расстояние между ними менялось мало.

Цокольная часть Монумента была вся в трещинах, они образовались из-за подвижек грунта – сооружение находилось в опасной близости от Бездны. Изначально в этом фундаменте и ниже располагался торговый комплекс, но потом он достался Мульче. Самые нижние уровни были затоплены, пешеходные мостки и лестницы окунались в воду цвета жженого сахара. Но над цоколем и затопленной площадью все еще высился тетраэдр Монумента – благодаря еще одной, меньшей, пирамиде, перевернутой и вмурованной глубоко в материнские породы. Там и находился единственный вход в Монумент.

Теперь, если Хоури удастся проникнуть в здание, Тараши может считать себя стопроцентным покойником. Но для этого ей надо пройти по мостику, подвешенному над затопленной площадью. А там она будет хорошо видна засевшему внутри Монумента человеку. Интересно, о чем думает ее будущая жертва…

В своих снах Хоури нередко видела одно и то же: почти обезлюдевший город, где ее преследует неутомимый охотник. А Тараши это же переживал наяву. Она вспомнила, что ее охотник никогда не спешил, – и от этого кошмар был еще страшнее. Спасаясь, Хоури бежала на ватных ногах в вязком, как тесто, воздухе, а мудрый преследователь передвигался спокойно, неторопливо – и неизменно сокращал расстояние.

Когда Хоури пересекла мост, пульсация участилась. Теперь под ногами чавкала грязь. Временами пульсация ослабевала, потом учащалась вновь – Тараши перемещался внутри Монумента. Ему уже не уйти. Может, рассчитывает завести Хоури на крышу? Если он намерен воспользоваться там воздушным транспортом, это будет нарушением контракта. В салонах Полога такое считается более постыдным, чем легкая смерть от пули охотника.