Читать книгу "Война HAАRP - Василий Головачев"

– Согласен, товарищ генерал. Кроме того, в их планах замедлить, а то и вовсе остановить Гольфстрим. Это вызовет полное оледенение Северного Ледовитого океана, а вместе с ним замёрзнет и наш российский Север.

– Зачем это им? – спросил Викторов.

– Они отстают в освоении шельфов Заполярья, вот и стараются нейтрализовать усилия России в этом направлении.

– Но ведь вымерзнет и половина Европы!

– А им плевать.

– И ещё одно очень любопытное сообщение, – добавил Ратный. – В лаборатории «Белл» готовятся запустить на Луну генератор массы, или, как учёные сами его называют, генератор бозонов Хиггса.

– Где-то я слышал про эти бозоны…

– Их открытие состоялось ещё в две тысячи двенадцатом году на Большом адронном коллайдере, это частицы, которые и ответственны за появление массы у элементарных частиц.

– Американцы собираются построить на Луне коллайдер?

– Нет, ускоритель для этого не нужен, а подробности нам неизвестны. – Ратный подумал. – Пока неизвестны. Это ноу-хау американцев.

– Для чего это им нужно?

– Генератор бозонов теоретически способен создать маскон – гравитационную яму и изменить ритм вращения Луны, что непременно отразится на Земле.

Министр скептически покачал головой.

– Не понимаю, как можно достичь такого результата. Даже для создания этих ваших ПНД нужна гигантская энергия.

– Мы обходим этот порог тем, – сказал Черняк, – что находим спусковые механизмы природных явлений, которые и включают сами стихии, высвобождая гигантские энергии. К примеру, в районе Тихоокеанского разлома у берегов острова Суматра американцы направили под тектоническую плиту электромагнитный импульс мощностью всего лишь в три мегаватта, а получили землетрясение и волну цунами в миллионы раз мощнее.

– Мощнее атомной бомбы?

– Двадцать Хиросим.

– Ладно, я понял, впечатляет. Похоже, нам надо начинать готовиться и к противостоянию на Луне. Вы заговорили о спецгруппе для диверсионных акций…

– Уточняю: для защитных диверсионных операций.

Сойло не обратил внимания на реплику Зернова.

– Не следует ли нам создать подразделение превентивного воздействия на планируемые американцами и кем угодно ещё геофизические провокации?

На лицах командиров ВГОР появилось одинаковое выражение скрытого удовлетворения. Черняк посмотрел на командующего, Зернов кивнул.

– Мы готовим и такое подразделение, – сказал Черняк почти бесстрастно. – У американцев созданы специальные структуры DS – «разрушения намерений», но это провокационно-политические структуры. Мы же создадим оперативную диверсионную быстрореагирующую систему.

– С подключением тех же провокационных структур, – добавил Зернов с усмешкой. – В нашем распоряжении два десятка правильно настроенных журналистов и лучшие хакеры России. Мы собираемся упреждать все обвинения в наш адрес.

– Прекрасно. – Министр постучал пальцем по конверту. – Здесь отражены ваши предложения?

– Нет, товарищ генерал, наши стратегические разработки не подлежат разглашению.

Сойло вздёрнул брови.

– Разве мне как министру обороны не положено знать, что готовит ваша структура?

– Наша структура не существует.

Министр пожевал губами, с сомнением глядя на Зернова, и тот добавил сухо:

– Мы напрямую подчинены главнокомандующему, Горик Степанович, вы это знаете. Всё, что мы делаем, имеет гриф «совсекретно».

– Секретчики несуществующие… – Министр отодвинул конверт Ратного. – Я буду докладывать о ситуации президенту, и мне понадобится обоснование.

Черняк открыл рот, но Зернов опередил его:

– Возьмите с собой меня. Вся ответственность за деятельность ВГОР лежит на мне.

– Я не привык прятаться за спины других, – сказал Сойло задумчиво. – Но вы правы, о таких проблемах лучше докладывать сообща, и вы глубже знаете тему. Товарищи, вы свободны. Денис Самойлович, задержитесь в приёмной.

Командующий ВГОР, его зам Черняк и начальник аналитического управления, за время встречи не проронивший ни слова, вышли из кабинета.

Начальник Генштаба, первый замминистра и полковник Ратный проводили их ничего не выражающими взглядами.

– Ваше мнение, товарищи генералы? – посмотрел на них по очереди министр. – Виктор Ерофеевич?

– Если мы не продолжим их усилия, проиграем и эту войну, – проворчал начальник Генштаба.

– Павел Петрович?

– Я разведчик, – пожал плечами Ратный. – Но я первым пошёл бы на передовую вместе с ними.

– Понятно. Тогда давайте обсудим ситуацию в других плоскостях. Что мы можем получить в результате активных действий в ответ на климатические провокации?

– Всемирный вой, – кисло сказал замминистра.

– В таком случае наша задача действовать абсолютно скрытно, чтобы комар носа не подточил.

Ответом министру было понимающее молчание.

Москва, Мытищи, база ФСБ «Альфа». 27 мая, полдень

Москва встретила его холодным дождём, заставив подумать о реальности климатических войн. Ещё совсем недавно на резкую смену погоды – когда Афанасий уезжал, светило солнце и температура поднималась до двадцати четырёх градусов, – он не обращал внимания, теперь же, после встреч с командирами ВГОР и беседой с Олегом, оказавшимся сотрудником этой секретной структуры, в голове то и дело возникала мысль: а не прошла ли новая климатическая атака?

Поставив машину на стоянку, Пахомов, ёжась под порывами холодного ветра с дождём, добежал до подъезда и поднялся в свою квартиру, неожиданно показавшуюся слишком пустой и неуютной.

Мысли свернули к Судиславлю, вспомнился вечер, проведённый в компании с Олегом и Дуней Ходченковой, выросшей в невероятно привлекательную девушку.

Дуня сначала обращалась к нему строго, реагируя больше на шутки и балагурство Олега, но потом оттаяла и по отношению к Афанасию, особенно после того, как Олег рассказал ей о службе друга в антитеррористическом подразделении ФСБ.

Глаза девушки загорелись интересом, Афанасий позволил себе немного прихвастнуть, вспомнил пару операций, без особых подробностей, и соседка, о которой он никогда не вспоминал по причине её малолетства, прониклась к нему благоговением.

Впрочем, она относилась так же и к Олегу, который раскрылся для Афанасия с другой стороны и буквально заливался соловьём, напустив туману насчёт своей секретной службы в «метеоцентре».

Афанасий на следующий день спросил у него:

– Ты что, синоптик, влюбился, что ли?

На что Олег смущённо признался: