Читать книгу "Художник механических дел - Александр Ивич"

– Вес мне ведом. Надобно более трех тысяч людей…

Тут члены Адмиралтейств-совета улыбнулись наивности Кулибина. Вовсе зря его звали.

– Полагаете вы возможным удобно разместить вкруг корабля этакую толпу и достигнуть успеха? – спросил тот же строитель уже с явной издевкой.

Кулибин в долгу не остался:

– В трех тысячах работных людей надобности нет, а в разуме подлинно есть нужда. Потребны устройства, дабы силой нескольких сот человек поддержать ход приведенного в движение корабля. Устройства надобно рассчитать: размеры да число шкивов и блоков, место их установки да длину канатов. Изготовить же на верфи устройства труд невелик.

– Сожалеем о причиненном господину механику беспокойстве, – сухо сказал председательствовавший адмирал. – Проект его неудобоисполним, ибо потребует долгого времени. Совет же изыскивает способ не далее как на сей неделе корабль спустить со стапелей.

Кулибин встал.

– И мне прискорбно, что напрасно обеспокоил совет своими речами. Времени же потребно немного. «Благодать» можно бы завтра на воду спустить…

Тут попросили Кулибина снова сесть. И он рассказал свой план. Малое время посидев в молчании, члены Адмиралтейств-совета решили спускать в завтрашний день «Благодать» под руководством господина Кулибина.

Ночью Кулибин делал расчеты, сочинял проект спуска корабля, и с рассвета на верфи кипела работа.

По обеим сторонам корабля ставили подъемные устройства так, чтобы пятьсот человек, взявшись за канаты, могли бы своей силой поддержать ход корабля со стапелей. Без тех устройств, рассчитанных Кулибиным, и впрямь трех тысяч людей было бы мало.

О вчерашнем неудачном спуске, о том, что за дело взялся Кулибин, в Петербурге узнали. И собралось множество любопытных глядеть: посрамит Кулибин корабельных строителей либо сам осрамится.

А Кулибину того и надо было, чтобы народу собралось много. Кликнули клич, кто в помощь пойдет. Из толпы и вышли охотники. Пятьсот человек взялись за веревки и побежали вперед, когда механизмы сдвинули корабль с места. Народ тянет с песней, бежит все шибче, а корабль пошел, пошел и соскользнул на воду.

Кричали тут Кулибину «ура», и о том, как адмиралтейские строители с иноземными советниками против академического бородача не выдюжили, было в городе много говорено.

Доложили императору, что «Благодать» на плаву. И давешний гнев остыл.

А перемены в обстоятельствах Кулибина все не было. Придумал приспособление, чтобы высокие фортки во дворце шнуром открывать, а не лазить слугам по лестнице. Доложили императору – и опять без последствий.

А вспомнил о нем император, испугавшись. Пугался он часто. Послали за Иваном Петровичем из дворца после бури, пронесшейся над столицей. Фельдъегерь прискакал вечером и привез приказание – без промедления явиться во дворец. Повеления, посланные в поздний час чрез фельдъегеря, обычно означали немилость и гнев. Бывало, прямо из дворца отправлялись в сибирскую ссылку.

Жена причитала, плакали дети. Однако Иван Петрович сохранял обычное достоинство; оделся неторопливо и сел с фельдъегерем в карету.

Сверх чаяния император принял Кулибина ласково и усадил. Честь высокая!

Вопрос же задал странный: виданы ли в Санкт-Петербурге землетрясения и была ли на памяти Кулибина буря, равная вчерашней?

Иван Петрович отвечал, что о землетрясениях в столице не слыхивал, а бури бывали и посильнее.

Вопросов императору задавать не полагалось, и Кулибин пребывал в недоумении.

Павел вскочил, молча зашагал по кабинету.

Потом подошел вплотную к Кулибину и почему-то шепотом, скороговоркой промолвил:

– Шпиль на Петропавловском соборе покривился ночью.

Проговорив, отскочил и сбоку, как птица, поглядел на Кулибина.

В Петропавловском соборе хоронили царей. Наклонившийся шпиль мог быть дурной приметой.

И уже громко визгливым голосом приказал:

– Привесть в порядок без промедления!

Кулибин встал и поклонился:

– Повеление вашего величества чту. Однако осмелюсь доложить, что укрепление шпиля зависит более от архитектора.

– Вместе, вместе исправьте! Кваренгий сказал, что то дело механика.

Кваренги[25]же был архитектор придворный и весьма знаменитый.

Кулибин поехал с Кваренги в крепость. И так и этак проверял отвесом положение шпиля – отклонения вовсе не наблюдалось. Стоит шпиль, как стоял.

Комендант же, доложивший Павлу о беде, бледный в ожидании царской немилости, не верит. Повел Кулибина в свой дом, напротив собора.

– Благоволите сквозь эти двери посмотреть на шпиль – кривизна очевидна.

– Вижу. Двери кривы, а не шпиль.

И для наглядности приложил к притолоке ватерпас[26]. Признал комендант, что поспешил с заключением.

Однако дело от того не стало проще. Мог комендант пострадать за нерадение, ибо, отвечая за крепость, отвечает и за прямизну шпиля. Ныне же пострадать может пуще – за испуг, напрасно причиненный императору. А то еще решит император, что Кулибин обманул, от трудного дела бежит – тогда будет Кулибину худо.

И, вздохнув, предложил Кулибин архитектору лезть совместно внутрь шпиля, удостовериться в его крепости.

Это было опасно. Шпиль петропавловской колокольни – шестьдесят сажен от земли, высота, подобная дому сорокаэтажному. Лестниц над колокольней нет. Карабкаться надо по стропилам, хватаясь за курантные проволоки и колокольные канаты. В шестьдесят пять лет – тяжко.

Старости Кулибин не ощущал, сердце здоровое, и потому готов был лезть без робости. Кваренги лет на пятнадцать моложе, но тучен и робок. Он испугался: так легко сорваться со стропил. А испугавшись шпиля, испугался вторично – гнева императора. Отказ подняться мог иметь последствия неисчислимые. Сперва из-за страха пред императором архитектор пошел за Кулибиным. И поднялся на колокольню. Там лестница кончалась. Кваренги взглянул вверх, на стропила, по которым надлежало подниматься. И ощутил в голове кружение, а в коленях дрожь. Будь что будет – выше архитектор не полез. И вправду труден был путь. Один неверный шаг, одна прогнившая балка или голова закружится – и конец.

Медленно, пробуя ногой прочность опоры, взбирался Кулибин с работником. Более часа длился подъем. Тихо наверху, голос звучит глухо. Вековая пыль на стропилах. А паутины нет: так высоко муха не залетит, нечем кормиться пауку.