Читать книгу "Малинче - Лаура Эскивель"

— Жизнь всегда предлагает нам выбор, всегда есть два выхода, два ответа на любой вопрос: день или ночь, орел или змея, построить или разрушить, наказать или простить. Но запомни: всегда есть еще один ответ, еще одна возможность. Этот тайный третий ответ включает в себя оба других, и самое главное в жизни — суметь найти именно его.

Договорив эти слова, бабушка подняла вымазанное глиной лицо к небу и, показав рукой вверх, произнесла:

— Смотри, девочка! Смотри, там наверху они — те, кто плавает в воздухе!

Малиналли изумленно взирала на замысловатый танец, который исполняли над ними несколько круживших в небе орлов.

— Как ты узнала, что они там, если глаза твои слепы да еще замазаны глиной?

— Сейчас идет дождь, а во время дождя вода говорит со мной. Вода рассказывает мне, как выглядят окружающие вещи. Она обтекает предметы, животных и птиц, и по ее звуку я понимаю, что происходит вокруг. Вода говорит мне, как высоко выросло то или иное дерево и крепкое ли, не гнилое ли оно изнутри. Я слышу и вижу все это и еще многое другое. С помощью воды я узнаю будущее каждого человека. Оно ведь уже начертано в небесах этими воздушными рыбами, парящими в вышине. Нужно только уметь увидеть это и понять. Мое будущее просто и незамысловато: четыре великих ветра уже дали мне знак. Я скоро уйду.

В это мгновение все вокруг вдруг залило оранжевым светом. Ясные, теплые лучи ласкали разом их обеих — старую женщину и маленькую девочку. Сила притяжения словно забыла о них на какое-то время. Они почувствовали в себе ту легкость, какая бывает лишь во сне. Бабушка стала напевать песни на разных языках и на разные голоса. И что бы она ни пела, какие бы слова ни слетали с ее губ, она каждой строчкой, каждой звучащей нотой признавалась в бесконечной любви к своей внучке. Затем, помолчав, она вдруг попросила Малиналли собрать всю сухую траву, которую та сможет найти у дома после такого сильного дождя. Девочка выполнила просьбу бабушки, и вскоре в очаге на вчерашних углях уже плясал новый огонь. Вслед за травой в очаг легли ветки, хижина наполнилась светом и теплом, и тогда бабушка сказала:

— Птицы, все до единой, обязаны огню своей формой. Мысль тоже рождена огнем. Языки огня могут произносить такие же точные, холодные и правдивые слова, какие произносят губы честного человека. Запомни: слова могут создать мир заново. Всякий раз, когда тебе в жизни будет трудно, когда ты не будешь знать, что делать дальше, доверься огню. Посмотри в него и обрати к нему свои мысли, свой разум.

Малиналли, словно зачарованная, смотрела на огонь и узнавала в нем одну за другой тысячи и тысячи скрытых форм и теней. Наконец, когда огонь догорел и в очаге остались лишь угли, бабушка улыбнулась и сказала ей:

— Запомни, что не бывает в жизни таких неприятностей, бед и печалей, какие не мог бы поглотить огонь.

Девочка посмотрела бабушке в лицо и заметила, что по ее щекам поверх высохшей глиняной маски текут слезы. Тем временем бабушка достала плетеную корзину, где лежали ее вещи, и вынула жадеитовые бусы и браслет. Надевая бусы на шею внучке, она негромко, спокойным голосом благословляла девочку:

— Пусть земля будет единым целым с твоей ступней, пусть она надежно носит тебя по себе, пусть поддержит тебя, когда ты вдруг потеряешь равновесие. Пусть ветер освежает твой слух, и пусть он всегда дает тебе ответ на любой вопрос, пусть излечит все то, что принесет вдруг налетевшая на тебя печаль. Пусть огонь оживит твой взгляд, пусть очистит твою пищу и напитает твою душу. Пусть дождь будет верным твоим другом, пусть он нежно омоет тебя, очистит твое тело и твой разум от всего, что тебе не нужно, от всей грязи, которая пытается пристать к нам на протяжении жизни.

Девочка почувствовала, что бабушка прощается с нею, и со слезами в голосе взмолилась:

— Цитли, не уходи от меня, останься со мной.

— Я ведь уже говорила тебе, что никогда тебя не брошу.

Обнимая и целуя внучку, бабушка мысленно передавала заботу о ней от себя солнцу. Она молила всех богов, чтобы они помогли Малиналли в жизни. Безмолвно, раз за разом повторяла она про себя: «Пусть страх сам боится Малиналли. Пусть она будет победительницей страха, той, от которой бежит страх, той, которая испепеляет страх, той, которая уничтожает страх, стирает страх в порошок, той, которая никогда не ведает страха».

Малиналли обняла бабушку и сидела так долго-долго — до тех пор, пока не успокоилась. Когда же наконец их объятия разомкнулись, девочка увидела, что бабушка больше не дышит и не двигается. Старая женщина покинула мир, где существует время, ее душа безмолвно ушла из тела, ее язык вернулся в вечное молчание. Малиналли поняла, что за бабушкой пришла смерть, и заплакала.

Сейчас, начиная новую жизнь, разжигая новый огонь в доме своих новых хозяев, Малиналли чувствовала себя счастливой. Все шло именно так, как ей того хотелось. Она мечтала, чтобы время слез осталось наконец позади. Она чувствовала, как меняется изнутри, как становится другим человеком. Первые дни после прибытия в лагерь чужеземцев навеки останутся в ее памяти. Ни разу, ни на миг она не почувствовала себя здесь уязвимой, не ощутила опасности, не встрепенулась от так хорошо знакомого ей чувства неуверенности. Да, конечно, в лагерь испанцев она попала не одна. Одиноко ей не было вовсе не потому, что вместе с нею сюда привели еще девятнадцать женщин-рабынь. Даже без них ей не было бы страшно или сиротливо. Ее прошлое оставалось с нею всегда и везде. Прошлое ее семьи, ее личное прошлое, прошлое ее народа и всего мира. На шее у нее по-прежнему висела нитка жадеитовых бус, которые в день смерти подарила ей бабушка. На щиколотках позвякивали бубенчики. Вот так, в уипиле, сшитом ею самой и украшенном узором из ярких перьев редких птиц, изображающим лестницу, уходящую в небо, она когда-нибудь тоже поднимется туда, в небеса, чтобы снова встретиться с единственным человеком, по-настоящему любившим ее, — с бабушкой.

Глава четвертая

Малиналли стирала белье в реке в окрестностях Чолулы, когда почувствовала сильную головную боль. Здесь очень шумно, подумала она, слишком шумно. Ей мешали не только журчание воды и шуршание трущейся ткани, но и тот шум, что звучал у нее в голове. А вокруг все двигалось, гудело и шумело, словно призывало включиться в эту игру. Даже река, в которой она привычно полоскала одежду, словно вознамерилась исполнить некую мелодию, и ее воды то с силой, то спокойнее ударялись о камни на берегу. А тут еще крики и щебетание расшумевшихся как никогда птиц, кваканье лягушек, стрекотание кузнечиков, отдаленный лай собак и нескончаемая шумиха новых обитателей этой земли. Пришельцы все время шумели: они громко говорили, они чистили свои доспехи и клинки, перетаскивали с места на место пушки, грохотали тяжелыми стволами аркебуз. Малиналли в последнее время стало не хватать тишины и покоя. Недаром было сказано в священной книге ее предков — «Пополь-Вух», что мир был создан в полной тишине, в ночной мгле и покое, когда еще не было света.

Тишина была нужна Малиналли для того, чтобы творить и создавать. Ей нужны были слова — много новых, непривычных, странных для ее слуха слов. Эти слова должны были быть точными и понятными. Вскоре после того, как Малиналли приняла крещение, Кортес забрал ее от сеньора Портокарреро и определил к себе в услужение. Вскоре он стал называть Малиналли «языком». Заметив успехи девушки в испанском языке, Кортес потребовал, чтобы она переводила его слова, обращенные к посланникам Моктесумы, на язык науатль и, наоборот, их речи на испанский. Малиналли учила незнакомый язык легко и быстро. Но все же она понимала, что знает его еще недостаточно хорошо. Она по-прежнему то и дело обращалась к отцу Агилару, подыскивая подходящие для перевода слова. Точно передать смысл сказанного оказалось нелегкой задачей: слишком уж различались эти языки, культуры, сами законы мышления.