Читать книгу "Песнь меча - Розмэри Сатклиф"

Повернувшись, он увидел горящие глаза Тары, дочери жреца, стоявшей неподалеку среди щебечущих о чем-то девушек. Он быстро отвел взгляд, притворившись, что не заметил ее и не понял, как она хотела, чтобы он преподнес это янтарное ожерелье ей. Многие моряки дарили часть своей добычи понравившимся девушкам. В отблеске факелов он видел, как Свен Гуннарсон очень аккуратно и сосредоточенно вставлял тяжелые коралловые серьги в серебряной оправе в уши своей жены и смачно поцеловал ее, прежде чем они скрылись в темноте. Бьярни ухмыльнулся и повесил хрупкую красоту себе на шею — он разглядывая ее и не замечал, как девушка, гневно взмахнув юбкой, резко отвернулась от него и обратила все свое внимание на кого-то другого.

Несколько дней спустя отложенные приготовления к свадьбе Онунда возобновились. Готовили угощения, варили эль; лучшие одежды достали из сундуков, чтобы починить их и проветрить на воздухе; из стада жениха выбрали черного барана и молочно-белого ягненка для жертвы Одину, повелителю всех богов, и Фрейе, его жене, покровительнице свадеб и домашнего очага. Стали приезжать и торговцы, потому что слух о готовящемся празднестве в Барре облетел все острова и берега Альбы[39]и Эрина[40], а свадебное вино вождя всегда считалось залогом славной торговли.

В тот день, когда Эса под руководством опытных женщин пекла огромный свадебный пирог, широкобокая «Морская корова», всем своим видом выражая услужливость, появились в гавани Барры, обдаваемая осенним ветром и дождем. И ближе к вечеру, когда Бьярни отправился на берег по своим делам, он встретил Хериольфа Купца, шедшего по дороге к поселению. Они приветствовали друг друга радостным похлопыванием по плечу и укрылись от ветра под торфяным навесом, чтобы обменяться парой слов.

— Смотри-ка, какую бороду ты себе отрастил, — сказал Хериольф.

Бьярни рассмеялся в ответ, но покраснел до кончиков волос: его борода была не длиннее, чем у молодого петушка, и он прекрасно знал это. Он не думал, что Хериольф угадал его мысли, но хитрый торговец всегда понимал больше, чем от него ожидали.

— Говорят, Славный Кушулан красит бороду соком черной смородины.

— Ну, тебе это не нужно, — ответил Хериольф ободряюще. — Ты стал настоящим мужчиной.

— Два лета на веслах, — сообщил Бьярни.

— Два лета? А, кажется, будто только вчера ты нанялся к Деревянной ноге… Хорошие были плавания, да?

— Да, ничего.

Хунин, бродивший по своим делам, прибежал к хозяину, распространяя вокруг себя резкий запах рыбьих кишок, и ласково уткнулся носом в его руку.

— Значит, решил остаться?

Бьярни кивнул.

— Пока да, хотя я еще три с лишним года не смогу вернуться домой, и, может, меня потянет в дальние моря.

Порыв ветра залетел под навес и брызнул ему в лицо холодными каплями дождя.

Три дня спустя Онунд Деревянная нога должен был забрать Эсу из дома ее отца. Еще до рассвета все поселение собралось на широком дворе перед Каминным залом. Солнце засияло яркими золотыми лучами — неожиданно тень огромных грозовых облаков чуть не испортила погоду; но урожай был собран, и корабли вернулись домой, так что волноваться было нечего.

Вместе с командой «Морской ведьмы» Бьярни провел ночь в доме Онунда, и рано утром, нарядившись в свои лучшие одежды, они отправились за невестой; Онунд шел своей обычной раскачивающейся походкой на новой деревянной ноге, которую корабельные плотники смастерили из древка весла, захваченного у берегов Бьюта.

Женщины вывели к нему Эсу, одетую в оранжевое платье, купленное у заморских купцов, с поднятыми волосами, украшенными тяжелой серебряной короной невесты, захваченной в одном из давнишних набегов. Афлег соединил их руки над огнем в очаге, трижды перевязав их шнурком из тюленьей кожи. Затем они выпили из одной чаши перед лицом всех жителей поселения.

— Я забираю эту женщину из дома ее отца, — произнес Онунд. — Отныне я ее муж.

Эса торжественно подняла голову, пытаясь удержать тяжелую корону, и улыбнулась ему.

— Я пойду за ним из дома моего отца, — ответила она. — Отныне я его жена.

На этом обряд закончился.

Затем жених с невестой и ближайшие родственники, выпив священный нектар, который вызывал божественные видения у жрецов во время жертвоприношений, направились к храму богов в священную рощу, где Асмунд ждал их с черным барашком и белым ягненком. А когда они вернулись, шествуя позади Асмунда, в забрызганной кровью одежде, у Онунда и Эсы на лбу были полоски крови. Так они просили богов благословить их брак.

И вот настало время пира. Вынесли бочки свадебного эля, а огромный пирог невесты поделили между всеми гостями. Весь день они провели пируя и играя на гуслях; жених и невеста, жрец и вожди поселения сидели у очага в Каминном зале, а юноши состязались в борьбе и беге, прерываясь, чтобы отведать мясо горного барашка и тюленя, треску и пресные лепешки на огромных подносах, творог из овечьего молока и мед.

Наступил вечер, и золотистый свет праздничных огней осветил лица гостей в сгустившемся сумраке, а шум моря стал громче — как всегда перед заходом солнца. Бьярни, приятно утомленный после славно проведенного дня, насытившись вкусными кушаньями и немного опьянев от свадебного эля, примостился рядом с Хериольфом подальше от шумного веселья, у стены хлева.

— Надвигается буря, — сказал торговец, принюхиваясь к ветру, как ищейка. — Ничего, к утру прояснится. — Плохая погода спутала бы все его планы, потому что, славно поторговав за эти несколько дней, утром он хотел выйти в море.

— Куда поплывешь на этот раз? Или думаешь перезимовать в какой-нибудь гавани?

Хериольф пожал плечами:

— Может, к Мисти Айл[41]или дальше к югу, на Малл. Стоит посетить Рыжего Торштена до наступления зимы.

— Там тоже намечаются свадьбы? — лениво спросил Бьярни.

— У него три дочери, но они еще слишком маленькие для свадеб. У меня есть кубок с эмалью, украшенный речным жемчугом, который может понравиться его матери. Леди Од знает цену красивым вещам и может за них заплатить.

— Это ее называют Мудрой Од? — спустя пару минут спросил Бьярни.

Купец рассмеялся:

— Да, ее. Но у нее хватает ума не показывать свою мудрость…

Где-то посреди двора заиграли на свирели, и несколько мужчин и женщин постарше закружились в танце, притопывая и хлопая в ладоши. Полная луна появилась на небе — широкая, как щит, и желтая, как пшеничные снопы, то прячась за облаками, то освещая землю, она примешивала свой холодный свет к яркому пламени костров и факелов. Привлеченные музыкой девушки пробрались сквозь толпу и встали в круг для танца, лицом к гостям. Смеясь, они взяли друг друга за руки, легко и изящно ступая в такт.