Читать книгу ""Батарея, огонь!". На самоходках против "тигров" - Василий Крысов"

— Тоже мне, инструктор нашелся, — обиделся Василий, — не понимаешь, что пулемет-то не наш, пристреляться надо.

— Точно! — вступил Валерий. — Отнюдь не хочет он по своим бить!

— Валерий! Цель — ближайший танк! — скомандовал Королеву, прервав перепалку. В то же мгновение самоходку сильно тряхнуло и разом охватило пламенем моторное отделение. Экипаж заволновался, заживо сгореть никому не хочется!

— Виктор, сбивай пламя двигателем! — приказал Олейнику.

Взревел мотор, с визгом крутанув мощный вентилятор, и пламя, оседая, уменьшаясь в размерах, упало вниз. Но, как только завели мотор, вновь появился сначала дымок, потом тоненькие блики огня. Схватив огнетушитель, я выскочил на крышу моторного отделения. Пенистая струя из раструба упорно боролась с бело-синим пламенем горевшего масла и наконец свела его на нет. Влезая обратно в башню, окинул взглядом поле боя и с холодящим сердце изумлением увидел, что примерно на полпути к оврагу отбивают атаку фашистов недавно ушедшая рота автоматчиков и ремонтники, а на самоходке Фомичева во весь рост стоят немцы в темных эсэсовских мундирах! Сомнений не было, экипаж Фомичева попал в ужасное положение!

— Плаксин! По фашистам на самоходке Фомичева! Из пулемета! Огонь! — скомандовал заряжающему.

Под длинными очередями опытного пулеметчика эсэсовцы, как подкошенные, валились кто на броню, кто на землю; а я уже докладывал комбату о ситуации в овраге.

Напряженность боя на главном направлении нарастала. Особо напирали «фердинанды», непробиваемость этих монстров начинала вызывать дрожь. Наконец экипажу старшины Завьялова удалось сначала разбить гусеницу, а затем ударом в борт и поджечь головное орудие. Это охладило пыл всех вражеских экипажей, и темп наступления заметно снизился. Но мощная танковая лавина по-прежнему своим клином давила на нашу оборону, силы обороняющихся были уже на пределе, а немцы вместо подбитых и сгоревших танков выдвигали все новые и новые — из второго, третьего эшелонов.

По самоходке Порфирия Горшкова, она находилась в пятидесяти метрах от левановской, почти одновременно ударило несколько снарядов, машину сильно тряхнуло, и она загорелась. Из башни никто не выскочил! Леванов с замковым Халиловым под сильным артиллерийским и пулеметным огнем бросились спасать экипаж! Пытались открыть люки, но оба люка — и командирский, и водителя, перекосило и заклинило! Кричали замурованным, чтобы открыли аварийный люк, но, видно, в грохоте разрывов их не услышали, хотя сами они уловили внутри какой-то стук. Со спазмами в горле ползли ребята к своей самоходке, горько переживая гибель экипажа, свое бессилие помочь товарищам.

Между тем две танкетки, оставшиеся нетронутыми, продолжали упорно идти вперед, хотя густой дым от горящих танков, видно, сказался на механизмах, управление ими ухудшилось: теперь они шли только прямо, перестав маневрировать. Но та, зловещая, нацеленная на самоходку Леванова, продолжала ползти к своей цели, оставалось несколько метров, через считаные минуты или оператор нажмет на кнопку, или от столкновения произойдет взрыв!

— Леванов! Бросай дымовую гранату и выводи машину! — дал команду на пределе времени.

— Понял, выполняю! — сразу отозвался командир.

В одно мгновение перед самоходкой образовалось облако коптящего дыма, и машина, фыркнув двигателем, выскочила из окопа! Танкетка же с ходу вскарабкалась на бруствер, скатилась вниз и с такой мощью взрыва рванула в пустом окопе, что окоп превратился в огромную воронку, а разлетевшиеся с дикой силой куски разорванного корпуса этой «ходячей бомбы» все-таки догнали машину Леванова, повредив бронировку гаубицы! Однако людей и машину удалось сохранить!

Последнюю танкетку, шедшую на самоходку Минина, наводчику Павлову удалось близко разорвавшимся снарядом перевернуть вверх гусеницами, гусеницы еще продолжали вращаться, но уже вхолостую, когда второй фугасный снаряд слегка подбросил танкетку, и в то же мгновение она озарилась мощным огненным взрывом, от которого содрогнулся и остановился поврежденный осколками шедший рядом вражеский танк.

В этот, наверное, самый трудный переломный момент боя мы увидели, как мимо нас навстречу вражеским танкам пробежала большая чепрачная овчарка с грузом и штырем на спине — обошла левановскую самоходку и бросилась прямо под «тигра», идущего впереди наступающих. Раздался оглушительный взрыв с взметнувшимся языком пламени — и 55-тонный стальной «зверь» развалился на две горящие части! Правее и левее послышалось еще несколько взрывов такой же силы. После боя мы узнали, что на нашем направлении было пущено десять собак, специально обученных для подрыва танков, и все сработали результативно — истребили 10 танков.

Уничтожение танков собаками сбило наступательный порыв немцев, но они не хотели смириться, продолжали решительно и агрессивно сражаться. Еще с полчаса шла ожесточенная битва, и наконец, не добившись успеха, немцы вынуждены были отойти на исходные позиции.

И тут мы узнали, что экипаж Порфирия Горшкова чудом остался жив! После боя мы бросились к его самоходке, там сгрудились батарейцы, и горшковцы наперебой рассказывали, как все было. Люди уже задыхались, закупоренные в машине, пламя перебиралось из моторного в боевое отделение, все люки оказались намертво замурованы; надежда оставалась только на аварийный выход в днище машины, его тоже заклинило, но по нему удобнее было бить. Задыхаясь от гари, сменяя друг друга, экипаж тяжеленной кувалдой долбил перекошенный люк, все уже выбились из сил, каждый мысленно прощался с жизнью.

— Но лейтенант наш оказался покрепче, — рассказывал наводчик Вася Цыбин, похожий на вылезшего из топки кочегара, — на втором заходе так шибанул, что сбил шарнир, люк чуть подался вниз, еще два раза саданул — и люк вертикально повис над землей! Командир наш вылез последним в уже загоревшемся комбинезоне, но с двумя огнетушителями и сразу же бросился тушить пламя, сначала через жалюзи, потом через люк моторного отделения. Мы тоже начали гасить пламя, кто землей, кто брезентом. Потом сумели открыть верхний люк, не дав загореться боеприпасам, тем и спасли машину...

На броне лежала кувалда, которой они пробивали себе путь к жизни из «крематория», а весь экипаж все еще кашлял и учащенно дышал, стараясь побольше вдохнуть кислорода. Мы с радостью всматривались в их черные лица. Удивительный это был экипаж! Интернациональный! Командир Порфирий Горшков — удмурт, наводчик Вася Цыбин — русский, механик-водитель Качкун Мукубаев — казах, заряжающий Назар Кушбеков — узбек, замковый Егор Гордиенко — украинец. Надо сказать, в танковые войска из других национальностей, кроме русских, украинцев и белорусов, призывали только хорошо образованных и знающих русский язык, так как все команды в бою должны выполняться мгновенно и правильно, стало быть, все члены экипажа должны даже думать по-русски, чтобы не терять время на перевод на свой язык. Таким и был этот экипаж.