Читать книгу "Соблазнительный шелк - Лоретта Чейз"

Герцог жестом предложил женщине повернуться, что она и сделала. Она двигалась легко и грациозно, и с каждым движением кружева на плечах взлетали в воздух.

Сделав полный оборот, Марселина не остановилась и направилась прямо к экипажу.

— Что это за ужасный цвет? — спросил Кливдон.

— Напоминает пыль.

— Я вас поздравляю, мадам. Вам удалось сделать пыль соблазнительной.

— Этот цвет следует носить осторожно, — объяснила она, — особенно при моем цвете лица. При немного ином цвете я бы выглядела так, словно у меня больная печень. Но этот шелк имеет розоватый оттенок, вы видите?

Ведя эту неторопливую беседу, они дошли до экипажа. Герцог весь день готовился к продолжению сражения, начавшегося между ними накануне, но мадам Нуаро вела себя, словно они были старыми друзьями, что одновременно обезоруживало его и безмерно раздражало. Кроме того, он был так занят этой словесной ерундой — какой идиот мог назвать блондом кружева любого цвета? — что едва не забыл посмотреть на ее лодыжки.

Но инстинкт спас герцога, и он вовремя опомнился. Когда мадам Нуаро поднималась по ступенькам и занимала место в экипаже, она позволила ему увидеть затянутые в шелковые чулки элегантные лодыжки.

Зрелище было волшебным. На Кливдона моментально нахлынули воспоминания о прошлой ночи — не мысли, а чувства, — и по его телу прокатилась жаркая волна. Он представил, как наклоняется, сжимает тонкую лодыжку и кладет ее ногу себе на колени, а потом скользит рукой по ноге все выше, выше, выше…

Позже, сказал себе Кливдон и сел в экипаж. Еще успеется!

— Надеюсь, вы позволите мне представить вам мадам Нуаро — лондонскую портниху, владелицу магазина и мою добрую знакомую, — сказал герцог Кливдон хозяйке бала.

Какое-то время гул голосов вокруг них не стихал. Но спустя мгновение мадам де Ширак осознала, что никакой ошибки нет, и она совершенно правильно поняла далеко не безупречный французский герцога. Похоже, этот невежественный английский герцог действительно произнес в ее присутствии слова «лондонская портниха», говоря о явившейся без приглашения особе, стоящей рядом с ним. Новость облетела зал, по которому стало распространяться молчание, словно круги по воде от места, где в маленький пруд упал большой камень.

Мадам де Ширак напряглась и еще выше вздернула подбородок, хотя с точки зрения анатомии это было уже невозможно. Ее серые глаза превратились в стальные клинки.

— Я не понимаю английского юмора, — проговорила она. — Это шутка?

— Никоим образом, — улыбнулся Кливдон. — Я привел к вам диковину, как когда-то ученые мужи привозили удивительные предметы из путешествий в Египет. Я встретил это экзотическое создание накануне в опере, а вчера она заставила о себе говорить всех у Лоншана. Надеюсь, вы простите мою смелость.

Герцог покосился на свою спутницу и понял, что ей его речь вовсе не показалась забавной. В одеянии желто-коричневого и черного цветов она напоминала тигрицу, а красные пятна вполне могли оказаться кровью ее жертв.

— Только сейчас, подумав, я понял, что цветок — далеко не лучшее сравнение, — добавил он. — Пожалуй, более уместным будет аналогия с тигрицей, которую я счел своим долгом посадить на цепь.

Тигрица одарила герцога взглядом, обещавшим впоследствии большие проблемы, склонила голову перед графиней и присела в таком красивом, изящном и глубоком реверансе, что мужчина позабыл о необходимости дышать.

Он слышал, как затаили дыхание собравшиеся вокруг люди. Они были французы и не могли не оценить то, что видели. Перед ними были грация, красота и стиль, соединившиеся в одном великолепном шедевре.

Для графини тоже не оказалась тайной реакция гостей. Она оглянулась. Взгляды всех были прикованы к ней и к необычной гостье. Эту сцену впоследствии будут обсуждать много месяцев, смакуя каждое слово, каждый жест. Ничего похожего еще не было на ее ежегодных балах. Она это понимала. Кливдон тоже.

Вопрос заключался лишь в одном: решит ли она нарушить традицию и допустить в свой консервативный мирок экзотическую нотку или нет.

Графиня сделала паузу, словно судья перед вынесением приговора.

В зале повисло звенящее молчание.

Наконец графиня произнесла:

— Как мило, — в точности так же, как если бы Кливдон действительно принес орхидею. Снисходительно кивнув, она едва заметным движением руки разрешила портнихе встать, что та и сделала с грацией танцовщицы.

Вот и все. Одно только слово — «мило», и гости снова начали дышать. Кливдон и его «открытие» получили разрешение посетить бал.

— Портниха? Из Лондона? Но это невозможно. Вы никак не можете быть англичанкой.

Мужчины пытались окружить Марселину, но женщины проявили большую активность, оттеснили своих кавалеров и теперь подвергли ее форменному допросу.

Платье Марселины возбудило одновременно любопытство и жгучую зависть. Цвета вовсе не казались необычными. Это были модные в этом сезоне цвета. Стиль, в общем, тоже не слишком отличался от последних новинок, продемонстрированных в Лоншане. И только комбинация стиля и цвета, а также добавление нескольких мелких, но важных штрихов, делали произведение мадам Нуаро неповторимым. Будучи француженками, женщины все это заметили и были в достаточной мере заинтригованы, чтобы подойти к ней и заговорить.

Экзотическая диковина Кливдона. Любопытно!

Марселина все еще кипела от злости, хотя и отдавала должное находчивости герцога. Примерно к такому же трюку прибегали многие представители ее семьи, когда оказывались в затруднительном положении.

Но она все равно разберется с ним позже.

— Я англичанка и портниха, — повторила Марселина. Она открыла ридикюль и достала изящную серебряную коробочку, из которой извлекла карточки — простые и элегантные, как визитки джентльменов. — Я приехала в Париж в поисках вдохновения.

— Вы должны были открыть свой магазин здесь, — сказала одна из дам.

Марселина скользнула взглядом по ее платью.

— Вам я не нужна, — сказала она. — Зато я нужна лондонским дамам. Очень нужна.

Леди разошлись, улыбаясь. Одни были успокоены, другие — очарованы.

Только тогда подошли мужчины.

— Это тайна, — сказал Арондуил.

— Все женщины — существа таинственные, — ответствовал Кливдон. Они стояли у стены, чтобы не мешать танцующим, наблюдая, как маркиз д’Эмильен вальсирует с мадам Нуаро.

— Нет, я имел в виду не это, — пояснил Арондуил. — Откуда у портнихи время, чтобы научиться так великолепно танцевать? Как английская модистка сумела выучить французский язык так, что ее речь неотличима от речи графини? А один только ее реверанс чего стоит? Никогда не забуду этого зрелища. — Он возвел глаза к небу… если быть точным, к потолку, и поцеловал кончики своих пальцев.