Читать книгу "Сундучок, в котором что-то стучит - Василий Аксенов"

— Мы знаем, — с неожиданной задушевностью сказалавдруг дворничиха и положила на щуплое плечико Питирима свою тяжелуюладонь, — мы знаем, что вам не хватает для завершения опытов лишьнескольких граммов смолы «гумчванс». Научная общественность всего мира ждет,больше того, все человечество ждет, а особенно — развивающиеся страны.

— Да кто вы такой, Ксантина Ананьевна? — с явнымиспугом спросил Кукк-Ушкин. Он совсем потерял инициативу и сидел съежившись подтяжелой рукой.

Обнажившиеся в улыбке зубы дворничихи были похожи на клавишиаккордеона.

— Любезнейший, милейший, гениальнейший товарищКукк-Ушкин, один грамм смолы «гумчванс» на мировом рынке стоит пятьсотдолларов. Известный филантроп Адольфус Селестина Сиракузерс предлагает вам пятьтысяч.

— Я всегда просил за этот предмет три миллиона, —слабо пискнул Питирим.

— Пять тысяч долларов — это как раз и есть тримиллиона, три миллиона песет той страны, откуда прибыл филантроп.

— А-а, тогда другое дело, — несколько приободрилсяКукк-Ушкин. — Три миллиона — это три миллиона.

— Больше того, — надавила КсантинаАнаньевна, — мы гарантируем доставку к вам в Ленинград свежевыжатой смолыпрямо из округа Куско. И взамен мы просим лишь старый, никому не нужныйсундучишко. Вы спросите: зачем он вам? Да ни за чем! Просто прихотьбогача-коллекционера. Где-то в Океании прослышал про сундучок из дерева«сульп», ну и подавай ему его. Гримасы мира чистогана. Питик, такиедела. — Дворничиха вдруг словно бы вспомнила, что она дворничиха, изаговорила на дворницком языке: — Да я бы лично, Питирюша, за еттый ящик икефирной бутылки не дала. Лови момент, Емеля, пока твоя неделя! Мотри,старуху-то не забудь! Купишь красненького? Может, ты сумлеваешься, голуба?Может, полагаешь — я агент? Питирим Филимонович, я простой старухадворник, мету улицы, за культуркой слежу, понял? Гостям делаю помощь, ясно?

«Ой, неясно, — подумал Кукк-Ушкин, — ой, темнитстаруха, ой-е-ей…»

Он чувствовал, что теперь уж ему не отвертеться, и новые рандевуна Исаакиевской его не спасут, нужно принимать решение: либо Онегро будить инапускать его на непрошеного гостя, либо брать в лапу эти проклятые «пятьтысяч — три миллиона», отдавать реликвию и ждать смолы.

Как вдруг по соседству, в «салоне мысли», произошло событие:затрубила, завизжала флейтами, закукарекала сигнальная система. Это означало,что Процесс достиг Фазы и сейчас пойдет Продукт. Сколько уже лет, десятилетийсигналы эти взвинчивали Питирима. А вдруг сейчас, именно сейчас?

Забыв про все на свете и с легкостью необыкновенной сбросивс плеча тяжелую длань коммунального работника, Питирим выскочил из«лаборатории», промчался через «конференцию» в «салон мысли».

Продукт действительно уже шел по стеклянным трубкам навыход. Скрестив руки на груди, Питирим смотрел, как медленно катятсятемно-зеленые шарики, и думал не без гордости о силе своего интеллекта: эва,как все продумал и как устроил, сложнейшая конструкция действует безупречно!Сама синтезирует, анализирует, снова синтезирует, сама же и приглашает навыход. Без ложной скромности можно сказать: нет пределов человеческому гению!

Явился, стуча коготками и позевывая, пудель Онегро. Этотникогда не пропустит выхода Продукта. А ведь было время когда чурался, крутилносом, даже визжал. Теперь всегда когда подходит Фаза, собачий долгожитель туткак тут — ждет первого, еще не обожженного шарика и облизывается. Бытьможет, именно в употреблении Продукта и скрыт секрет мафусаиловского (длясобаки-то!) сорокалетнего возраста?

Питирим Филимонович даже слегка задохнулся от такойгипотезы. Секрет долголетия? Да ведь из этого же прямиком вытекают памятники,монументы ему, Питириму Кукк-Ушкину, по всем культурным столицам институты,площади, бульвары его имени! Сумасшедшие перспективы!.. Вечное паломничество… Канал,конечно, придется переименовать — извините, Александр Сергеевич…

Что ж, довольно уже мытарить нашего терпеливого читателяглухими намеками на неясной изобретение. Раскроем карты: Питирим ФилимоновичКукк-Ушкин вот уже copoк лет был занят одной идеей — изобретениемуниверсальной человеческой еды. Эта еда, или, как предварительно нaзвал ееизобретатель, Продукт, должна была заменить на планете Земля все разносолы исвоей доступностью, дешевизной, а может быть, и бесплатностью ликвидироватьсразу множество проблем, а своему творцу обеспечить бронзовые памятники по всемкультурным столицам.

Ради этой идеи и прожил Питирим всю свою жизнь, ради неедаже мелким мошенничеством занимался в те далекие прохладные годы, ради неепортил свой характер и ощетинивался, ради нее так и остался по штату младшимгардеробщиком в Доме культуры, а ведь мог бы продвинуться до старшегоадминистратора.

В принципе Продукт был уже готов — в нем было большевитаминов, белков и солей, чем в любой другой пище. Не хватало пока что одного —вкуса. По идее Питирима, Продукт должен стать вкуснее любой самой вкусной еды,вкуснее шоколадных тортов, вкуснее икры и устриц и даже вкуснеесвежевыпеченного ржаного хлеба. Тогда его будут с удовольствием есть все изабудут разные разносолы, из-за которых в средние века разгорелось стольковойн.

Однако не получалось. Все получилось, вкус — неполучался. Пока что, прямо скажем, получился какой-то антивкус. Продукт былнастолько отвратительным, что даже сам творец его не решался проглотить целыйшарик. Один лишь Онегро, который лет тридцать пять назад был принесен в жертвунауке, вдруг привык к Продукту, стал его активно потреблять и жертвой себя нечувствовал.

Так и сейчас, он с аппетитом прожевал и проглотилзеленоватый, с искорками, шарик и, довольный, улегся рядом с системой.Кукк-Ушкин попытался последовать его примеру, лизнул было шарик, но скрючился:нет, Продукт был все еще далек от совершенства.

Должно быть, смола «гумчванс» скажет свое решительное словои, соединившись с остальными компонентами, придаст Продукту вкус амброзии,которой, как известно, питались боги на Олимпе. Так он окончательно решилпринять предложение Ксантины Ананьевны и заезжего филантропа.

Он переправил готовый продукт в стеклянную печьдля обжига и закалки и крикнул в соседнюю комнату, то есть в«лабораторию»:

— Ксантина Ананьевна, я согласен!

Молчание было ответом на его слова.

«Инвентор» прошел в «лабораторию», но своей непрошенойгостьи там не нашел. Было тихо, и лишь летний ветерок тихо циркулировал подвысоким темным потолком, шевелил паутину и чуть-чуть шелестел клочками обоев.