Читать книгу "Первые шаги по Тропе: Злой Котел - Николай Чадович"

– А наше оружие, как видишь, есть часть нашего тела, – для наглядности он слегка шевельнул иголками. – Ничего лучшего и пожелать нельзя.

Сказано это было с таким высокомерием, что меня просто злость разобрала. Оружие быков и баранов тоже является частью их тела, а дикобраз умеет метать свои иголки не менее ловко, чем тенетники, но люди издревле употребляют этих грозных существ в пищу. Кичливость и самомнение еще никого не довели до добра. Самураи считали свои мечи порождением божественных молний, пока простые крестьяне, вооруженные португальскими мушкетами, не показали им на деле, что такое настоящие гром и молния.

– Тебя что-то опечалило? – поинтересовался Рябой (оказывается, он был еще и физиономистом).

– Да так… вспомнилось кое-что, – ответил я. Однако тенетник воспринял перемену в моем настроении по-своему.

– Мне уже сообщили, что ты ничего не знаешь о своей истинной родине, – сочувствие, которое он, безусловно, хотел вложить в эту фразу, к сожалению, нельзя было передать визгливыми вскриками, свойственными тенетникам. – Прими мои соболезнования. Сорванная трава оставляет в земле свои корни, а безродный скиталец навсегда теряет часть души.

Я и на сей раз не стал спорить с ним. Патриотизм плодотворен, но лишь до тех пор, пока не становится квасным или, скажем, пепси-коловым. Ничего не поделаешь, для кого-то счастье возможно только в родной берлоге, а кому-то и целой вселенной мало. В конце концов бескрайние земные пространства освоили не домоседы, а космополиты.

Рябой между тем продолжал:

– Изгои без роду и племени вызывают у нас законную неприязнь, – он покосился на вещуна. – Надеюсь ты стал бродягой не по своей воле, а в силу непреодолимых обстоятельств?

– Совершенно верно. В силу обстоятельств. Но иногда мне кажется, что на всем белом свете я лишь один такой. Один как перст… – после этих слов полагалось бы пустить слезу, но мне недоставало сноровки вещуна.

– Не горюй, – Рябой принял мое невинное притворство за чистую монету. – Иногда ветры заносят наших сестробратьев очень далеко от Ясменя, и по воле случая они открывают для себя новые страны. В одной из них, называемой, кажется, Острогом, обитают существа, весьма похожие на тебя (термин, обозначавший у тенетников родню, звучал, конечно, иначе, но «сестробратья» были самым адекватным переводом).

– Вот как! – тут уж моя радость была совершенно искренней. – Ты подал мне надежду. И как же отыскать эту страну?

– Пока рано думать об этом. Тебе предстоит очень многому научиться. С походами в дальние страны придется повременить.

– Как долго продлится мое ученичество?

– Прежде я бы сказал так: сколько надо, столько и продлится. Но безмятежные времена уходят в прошлое. Обитатели гнилых болот и глухих чащоб, свирепые вредоносцы, и прежде зарившиеся на нашу землю, готовят очередную вылазку. Дабы они не застали нас врасплох, одной бдительности недостаточно. Нужны еще преданные и ловкие лазутчики. И нужны срочно. Вот почему на твою подготовку отводятся наикратчайшие сроки.

– Позволь узнать, чем ваша страна так привлекательна для вредоносцев? – поинтересовался я. – Она славится плодородными пашнями, тучными стадами, богатыми рудниками?

– В этом смысле природа обделила Ясмень, – ответил Рябой. – Но вредоносцев влечет сюда совсем другое. Они почему-то уверены, что имеют на нашу страну столько же прав, сколько и мы сами.

– Ну так пустите их сюда, – я прикинулся простачком. – Пусть живут рядом с вами. Сверху я видел много пустующих земель.

Вещун застонал и принял положение, которое можно было назвать аналогом позы страуса – свернулся в калачик и обхватил голову руками. Тенетник, наоборот, вскочил и уставился на меня так, словно я из человека превратился в змею подколодную.

Визг, издаваемый им, нескоро сложился в разборчивые слова:

– Чужаку никогда не понять нас! Поэтому я прощаю тебе речи, которые не простил бы никому другому… Вредоносцы – дети ненависти и вражды. Их не усмирить никакими уступками. Добро они понимают как слабость. Проникнув сюда, они испоганят нашу землю, осквернят наши святыни, сделают нашу жизнь невыносимой. У нас нет с ними ничего общего. Мы едим разную пищу, поклоняемся разным богам, говорим на разных языках. Наше противоборство разрешится только кровью. Большой кровью. Ради истребления вредоносцев мы готовы на все. Пусть на свете останется один-единственный тенетник – нас устроит и эта цена.

– От одного-единственного тенетника будет мало проку, – посмел усомниться я. – Ваш род прервется на нем.

– О продолжении нашего рода есть кому позаботиться, – тенетник возвел очи горе. – Светоч – наша могила, но он же и наше лоно.

Говорить дальше не имело смысла. Прав Рябой или не прав, но он здесь хозяин, а я всего лишь пленник, оставленный в живых только по случаю срочной нужды в шпионских кадрах и, надо полагать, ненадолго. Уж если тенетники заранее готовы пожертвовать подавляющим большинством своего населения, то мне в этой заварухе не уцелеть.

Не настаивал на продолжении разговора и Рябой. Уже стоя возле выхода, он произнес:

– В самое ближайшее время мы встретимся снова. А пока пусть он, – последовал небрежный жест в сторону сразу ожившего вещуна, – обучает тебя языку вредоносцев. Причем упор следует делать на понимание, а не произношение. Догадываешься почему?

– Мое дело слушать, а не болтать, – ответил я.

– Не только. Щеголять перед вредоносцами знанием их языка весьма опрометчиво. Они сразу заподозрят в тебе лазутчика… Какие-нибудь вопросы ко мне имеются?

– Как вредоносцы поступают с разоблаченными лазутчиками?

– Упорствующих подвергают мучительной казни. Слабодушных переманивают на свою сторону. Но среди перебежчиков не было ни одного, кто впоследствии не позавидовал бы судьбе казненных товарищей. Только не подумай, что это голословное заявление, цель которого – напугать тебя. Позднее ты убедишься в моей правоте… Что еще?

– Как мне быть с питанием? – задавая этот вопрос, я преследовал чисто шкурный интерес: уж если угодил в неволю, так надо хотя бы откормиться на дармовщинку.

– Охотники каждый раз доставляют сюда вдоволь пищи. Приходи и бери. – А тенетники не станут использовать меня как мишень для своих стрел? – Не посмеют. Сейчас я оставлю знак, защищающий тебя. С ним можешь смело ходить повсюду. Он ловко свил мои нечесаные волосы в замысловатую косичку, добавив для пышности несколько прядей пуха. Зеркала здесь, конечно, не сыскать, но на ощупь моя новая прическа напоминала хвост чистокровного английского рысака, с которым перед скачками конюхи проделывают аналогичные манипуляции.

– Не мешало бы и его как-то обезопасить, – я имел в виду конечно же вещуна. – Не хотелось бы еще до начала учебы остаться без учителя.

– Этого проходимца здесь знают все и без особой нужды не тронут, – презрительно поморщился тенетник. – Но на твоем месте я не стал бы заботиться о нем. Если ты окажешься в беде, он тебе не поможет.