Читать книгу "Исповедь юной мадам - Кристина Бур"

Оказалось, что работы у меня немного, потому что без всякого руководства заведение работало, как хорошо смазанный механизм. У меня постоянно работало около пятнадцати девочек, а некоторые просто жили в нашем заведении. Они использовали кабинки как спальни, когда в них никто не работал. Кроме расходов на ремонт, особых трат у нас не было. Мы наняли охранников. Один дежурил днем, еще двое приходили на ночь, поэтому мы могли работать круглосуточно. Поскольку основная нагрузка приходилась на ночь, никто из соседей по зданию, которые работали днем — сотрудники складов одежды и прочие, — не знали, что у нас происходит. А если и знали, то никто нас никогда не тревожил.

Бордель сделал то, на что надеялся Андре, — теперь у меня было место, куда я могла пойти, когда это надо было мне (или ему). Я любила играть на автоматах и общаться с девочками, поэтому я проводила там массу времени. Все «барышни» были старше меня, а в культурах Азии, откуда они в большинстве своем были родом, младшие делают то, что им говорят старшие. Хотя я формально была их боссом, они всегда говорили мне, что делать, и посылали за сигаретами и лаком для ногтей. Они не давали мне бездельничать, и я всегда делала то, о чем меня просили.

Особенно надеялась на меня Мамазан, если ей нужна была помощь. Ей было за пятьдесят, и ее работа заключалась в заботе о девочках, уборке и приготовлении пищи для них. Мы часто называли ее «охама», что по-корейски означает «смотритель». Она тоже там жила. Когда заведение закрыли легавые, ее единственную не забрали в тюрьму. Она не переставала повторять снова и снова: «Мамазан я». Легавые знали, что это значит. Каждое место вроде нашего имеет свою Мамазан, что-то вроде матушки притона, престарелой женщины, которая заботится о заведении. Полиция обычно сочувствует таким людям. Если бы они знали, сколько эти женщины зарабатывают, то не были бы столь великодушны. Нашей Мамазан платили сами девочки. Каждая давала ей двести пятьдесят долларов в неделю. Это называлось «карманные деньги», какую-то их часть Мамазан тратила на нужды заведения, но львиную долю посылала семье в Корею. В среднем у нас работало около пятнадцати девочек, поэтому можете посчитать сами.

Мы проработали четыре месяца, когда наконец пришли легавые. Я точно не знаю, как они нас нашли, но их приход никого особо не удивил и не испугал. Как я уже говорила, мы давали рекламу в информационных источниках, поэтому нас едва ли было сложно отыскать. Ведь держать бордель в те времена означало лишь, как долго ты сможешь продержаться, прежде чем тебя словят. В некотором смысле, как азартная игра. Легавые прошлись по борделю и арестовали всех, кроме Мамазан. Они привезли нас в отделение и оформили. Наш бизнес их особо не интересовал. Они просто хотели, чтобы отчетность по количеству арестов выглядела как надо. Не забывайте, это была эра Джулиани. Поэтому на следующее утро, после того как они заполнили документы и подсчитали количество арестов, нас выпустили на свободу. Никто из нас не сообщил свое настоящее имя. Если бы легавые знали, что я была одной из владельцев борделя, я бы так легко не отделалась. Но я прикинулась проституткой, которая плохо «говорить по-английски». Кроме того, я была азиатка, как большинство девочек, и подросток. Конечно, легавые поверили мне и отпустили. Мы с Сьюзи выглядели совсем как дети: каждая весила не больше сорока пяти килограммов. Никто бы не поверил, что пара девчушек могли заведовать таким местом. Большинству людей до сих пор сложно поверить в подобные вещи.

Глава 6

Балтимор, или Еще хуже

Андре мог быть честным парнем в бизнесе, но в личной жизни он придерживался других правил. Он так часто оставлял меня одну и с такой неохотой рассказывал, куда ходил и что делал, что я начала подозревать измену. Конечно, для него это не была измена. Предполагалось, что я буду верна, но это правило не распространялось на такого жулика, как он. Тем не менее я чувствовала себя обманутой или, по крайней мере, забытой, поэтому решила обыграть Андре по его же правилам. Однажды, когда мы «занимались каждый своим делом» (что означало, что он шлялся с другой женщиной), я закрутила с горячим танцором чиппендейла, которого встретила, когда пошла с моими тайскими подругами на представление. С тех пор я испытываю слабость к танцорам. Все это было затеяно для того, чтобы отомстить Андре, но он даже не заметил. Он был слишком занят поездками в Калифорнию, где, как я узнала позже, у него была другая женщина, мать поп-звезды.

Я окончательно убедилась в ее существовании, когда он в конце концов взял меня в Калифорнию. Он сказал, что мы едем «в отпуск», но, когда мы туда приехали, постоянно бросал меня одну в гостинице. Когда он наконец признался мне, где и с кем был, я была вне себя от ярости. Я была уверена, что это была не единственная женщина, с которой он «валялся на сене», но с ней это был не просто случайный секс, у них были настоящие отношения.

Как раз перед нашей поездкой в Калифорнию я поняла, что беременна. Я решила пока не говорить Андре, поскольку подозревала его в связи с другими женщинами, а когда они подтвердились, поклялась, что он об этом никогда не узнает. Я села на первый возможный самолет, добралась до дома и вскоре, упаковав вещи, уже садилась на поезд. Мне было все равно, куда я поеду, только бы подальше. Я снова убегала и, в какой-то мере, даже была этому рада. В те времена мне нравилось кататься на поездах. Я тогда наездила столько километров, что мне, вероятно, стоило купить часть акций железнодорожной компании.

Путешествие мое закончилось в Балтиморе. Я не знала, что буду делать, поэтому пошла в приют, чтобы переночевать. Поскольку я выглядела очень молодо, сотрудники приюта начали задавать вопросы. Я сказала, что беременна и только что бросила парня. Мне казалось, что этого объяснения вполне достаточно. Однако вместо этого мне начали задавать новые вопросы. Меня спросили, обижал ли он меня, и я сказала правду, что иногда он меня колотил.

У Андре отличное деловое правило не пробовать товар, но он никогда не мог следовать ему беспрекословно. Он был хорошим парнем большую часть времени, но он также был героиновым наркоманом до того, как я его встретила. Ему не нравилось такое положение дел, и он изо всех сил старался избавиться от зависимости. Он бросал на время, но потом я замечала, что он возвращается на старую дорожку. Обычно это начиналось с какой-нибудь травки, за которой следовало нечто потяжелее и, наконец, крэк[4]. Так он и болтался туда-сюда годы напролет. Пока мы были вместе, я думала, что мы поженимся, но я уже тогда отлично понимала, что есть два Андре. Один помог мне выкрутиться из передряги и научил, как заботиться о себе. А другой был наркоманом. Эта его сторона была не очень симпатичной, он часто срывался на мне, когда был под кайфом.

Когда я добралась до приюта, то была так зла, что не слишком задумывалась о его хорошей стороне. Уверена, что описала его довольно плохим человеком, когда рассказывала о наших отношениях. Не знаю, почему я была так честна с ними. У меня нет привычки быть откровенной с незнакомцами, если речь заходит обо мне или моей личной жизни. Но, может быть, меня заставил это сделать инстинкт самосохранения. Каждое слово правды, казалось, все дальше и дальше отдаляло меня от него. Чем больше я рассказывала о наших отношениях, тем сложнее мне было вернуться к нему. Если бы тогда вы спросили меня, почему я бросила Андре, то я бы сказала, что всему виной другая женщина или женщины. Но сейчас я подозреваю, что были и другие причины. Андре всегда был бы главным в нашей паре. Я никоим образом не смогла бы получить даже малую частичку власти. Чтобы понять, могу ли я получить власть, я должна была уйти от него. Уже тогда я знала, что не хочу, чтобы кто-то имел власть надо мной всю оставшуюся жизнь, пускай я даже буду любить этого человека.