Читать книгу "Ночная бабочка - Розмари Роджерс"

Лицо Бэрри покрыла мертвенная бледность. Выглядывая из окна, он проговорил:

— Я должен ему изрядную сумму.

— Стало быть, он считает, что купил ваше молчание.

— Да. — Бэрри снова нервно провел ладонью по светлым волосам. — Он никогда не упускает возможности напомнить мне об этом. Вот и при вас он говорил о ростовщиках.

— Сколько вы должны ему? — Судя по тому, как покраснел Бэрри, Брет понял, что его долг составляет солидную сумму. Тем не менее он снова спросил: — Так сколько же, Кенуорт?

— Четырнадцать тысяч фунтов стерлингов.

— Как глупо вы попались! Какого черта вы брали в долг у такого типа, как Брейкфилд?

— Проиграл в фараон. — Бэрри пожал плечами, его руки, лежавшие на коленях, сжались в кулаки. — Я вынужден был поклясться, что обращусь к отцу за авансом в счет моего годового жалованья. Однако отец отказал мне… Сказал, что не намерен менять своих решений и платить мои карточные долги, даже если мне грозит Ньюгейтская тюрьма.

— Я вам дам эти деньги.

Широко открытыми глазами Бэрри уставился на Брета.

— Уолвертон… Брет… О Господи, я не имел в виду… вы не сможете…

— Я смогу. Я смогу и дам. Это лучше, чем позволять Брейкфилду шантажировать вас долгом. Я могу это себе позволить.

Ошарашенный Бэрри откинулся на плюшевые подушки на спинке сиденья и покачал головой:

— Черт возьми, вы хотите как-то перехитрить меня, Уолвертон? Я вот он, весь перед вами — и вы хотите сделать то, в чем мне отказал отец. — Он вдруг громко засмеялся. — Разумеется, я не могу это принять. Волей-неволей я стану избегать вас, потому что не в моих силах выплатить эту сумму достаточно быстро. Или же я должен относиться к вам как к компаньону и другу.

— Я не торгую дружбой, Кенуорт, не продаю ее даже за четырнадцать тысяч фунтов, — сухо сказал Брет. — Я предлагаю вам деньги без всяких условий. Возьмите их. Уверяю вас, сознание того, что Нортуик более не будет иметь над вами власти, станет вполне достаточной компенсацией для меня. Хотел бы Я увидеть его лицо в тот момент, когда вы с ним рассчитаетесь.

Бэрри тихо засмеялся:

— Ну, это можно устроить… Ага, вот и мой дом. Я думаю, ни о каком званом вечере речь не идет?

— Возможно, где-то он сейчас и происходит, но у меня нет желания туда ехать.

Бэрри засмеялся и покачал головой:

— Тогда, может, нам отправиться в Воксхолл? Там сегодня дает представление мистер Джеймс Кук, и мы можем поужинать.

— И заплатим одиннадцать шиллингов за двух цыплят размером меньше моего кулака и тонюсенький ломтик ветчины? Этим и кошку не накормишь.

— Это верно, но мне хотелось бы увидеть мадам Саки. Рассказывают, что она взбирается по шесту и проходит по натянутому канату через огонь. Одета она в парчу, на ней все блестит, на голове яркий плюмаж. Замечательное зрелище!

— Я оставляю это чудо вам, Кенуорт. У меня есть другое дело.

Ухмыльнувшись, Бэрри кивнул:

— Наверняка что-то имеющее отношение к женщинам. Во вторник, насколько я понимаю, вы посетите леди Сефтон и представите обществу своих кузин? Или вы намерены уклониться от этого?

— Не сомневаюсь, что увижу вас там. Хотя предпочел бы сходить посмотреть на мадам Саки, чем оказаться на вечере, где мамаши будут подталкивать в мою сторону своих малопривлекательных дочек.

— Бедняга Уолвертон! Однако люди с вашим положением и богатством должны хоть изредка испытывать какие-то неудобства. Тогда люди вроде меня смогут почувствовать себя немного лучше.

Кенуорт все еще продолжал смеяться своей шутке, когда карета Уолвертона двинулась дальше. Однако в этот вечер Брет собирался повидаться вовсе не с женщиной. Услышав названный адрес, кучер удивленно посмотрел на него:

— Вы уверены, ваша светлость? Это такая глухая часть города, что…

— Уверен. Некий джентльмен ожидает меня на углу Лисл-стрит.

Лисл-стрит не пользовалась вниманием у большей части людей благородного происхождения, что вполне устраивало Брета. Когда карета остановилась, из темной аллеи вышел человек и приблизился к окну экипажа. Брет распахнул дверь, человек, от которого дурно пахло, шагнул внутрь.

— Добрый вечер, господин.

— У тебя есть информация, Уотли?

— А деньги у вас с собой, господин? Расчет сполна.

Брет вынул небольшой кошелек, в котором что-то тяжело звякнуло. На лице Уотли появилась ликующая улыбка, он протянул руку.

— Вот деньги для расчета сполна. Но нет, ты их не получишь, пока не скажешь, что выяснил.

— Я не какой-то там раззява, чтобы меня можно было провести. Джонни Уотли не такой. — Он наклонился вперед, и от него пахнуло кислятиной. — Вы были правы, когда говорили, что те бумаги были проданы, господин. Их доставили этому паршивому графу, который тут же их схапал.

— Ты знаешь имя этого графа?

Уотли быстро взглянул на Брета, пожал плечами, но, чувствуя на себе пристальный взгляд Уолвертона, промычал:

— Гм… Да… Брейкфилд.

— Брейкфилд? Ты уверен?

Уотли ухмыльнулся:

— Такого типа ни с кем не спутаешь. Продолговатое лицо, выступающие скулы, острый нос, бесцветные глаза. Ходят слухи, что он сам и организовал кражу бумаг. А получил он их от одного пирата из колонии. Собирается держать все документы у себя. Говорит, что они стоят целое состояние, хотя мне и не верится.

Брет улыбнулся и сунул кошелек с монетами в протянутую ладонь Уотли.

— Тут ты заблуждаешься. Для меня они действительно стоят целое состояние. Ты можешь их добыть?

Челюсть у Уотли отвисла, он медленно покачал головой.

— Украсть у такой важной шишки? Да меня тут же вздернут!

— Не вздернут, если у тебя будет достаточно денег, чтобы уехать. — Брет видел, как в Уотли жадность борется с осторожностью, и добавил: — Плачу тебе тысячу фунтов, Уотли:

— Господи! Должно быть, эти бумаги для вас много значат.

— Бумаги мои и должны быть у меня. В отличие от человека, который ими сейчас владеет, у меня есть деньги, чтобы вернуть их. Ну так как, ты готов?

— Черт побери! В общем-то готов… Хотя нужно время…

— Неделя!

— Неделя! Боже мой! Господин, я не смогу…

— В таком случае — две недели. Сделаешь?

После некоторых колебаний Уотли кивнул:

— Ладно, господин… За такие деньги смогу.

Брет улыбнулся.

Из окна кареты Брет посмотрел на длинную вереницу роскошных карет перед домом Сефтонов и на обилие фонарей, освещавших дорогу и подъезды к дому. Тихо чертыхнувшись, он сказал Кенуорту: