Читать книгу "Пираты XXI века. Операция `Копье` - Антон Первушин"

Не поверил и не сдался только вице-адмирал Долгопрудный. Когда делегация представителей покупателя явилась осмотреть крейсер, он встречал её на сходнях, одетый в белую парадную форму с полным комплектом орденов и медалей на груди и с кортиком над левым бедром. Впереди шёл мордоворот-охранник (из новых и наглых, называющих себя на иностранный манер: «секьюрити») и вид грозного вице-адмирала не произвёл на него ровно никакого впечатления.

– Подвинься, дед, – грубовато потребовал охранник.

«Дедом» моряки называют старшего механика корабля или судна, и ничего в этом прозвище нет оскорбительного или унижающего личное достоинство. Однако назвать так вице-адмирала и командира тяжёлого крейсера рискнёт не всякий. Кровь прихлынула к лицу Георгия Семёновича, и он вцепился в поручни, окончательно перегородив проход.

– Ты, щенок, как ты разговариваешь с адмиралом?!

Охранник остановился, окинул Долгопрудного презрительным взглядом с ног до головы и сказал:

– Права качаем, дед? – он выпятил челюсть, видимо, полагая, что при этом у него становится особо зверский вид. – Сам уйдёшь с дороги или тебе помочь?

– Молчать! – рявкнул на охранника Долгопрудный.

– А в чём собственно дело, Георгий Семёнович? – очень спокойно поинтересовался хорошо одетый молодой человек, который возник из-за широкого плеча «секьюрити» и в котором вице-адмирал без труда опознал одного из местных вице-губернаторов. – Вы же ознакомлены с приказом главнокомандующего…

– Иди ты на хуй, гнида! – Долгопрудный в критических ситуациях не выбирал выражений.

Охранник не стал дожидаться дальнейшего развития конфликта. Он попёр вперёд, словно айсберг, и вице-адмирал сам не понял, как очутился на палубе. Сильно болели голова и левое плечо, которым Долгопрудный, падая, ударился.

– Ну зачем же так, Витя? – мягко упрекнул охранника вице-губернатор. – Это же всё-таки адмирал. Вам помочь, Георгий Семёнович? – участливо обратился он к лежащему на спине Долгопрудному.

Впрочем, он и не собирался помогать вице-адмиралу. Когда Георгий Семёнович смог открыть глаза и приподняться, делегация уже удалялась к «острову», и только один из корейцев оглядывался, удивлённо таращась, – он явно не понимал, что происходит. Из команды крейсера к Георгию Семёновичу никто не подошёл. Поддержки от этих «продажных шкур» ждать не приходилось.

Помогая себе руками, вице-адмирал встал на ноги, присел на кнехт и заплакал. Именно в этой позиции его и застал фотокорреспондент «Дальнего Востока», приехавший вместе с делегацией и задержавшийся на причале, снимая панораму бухты и ржавеющие военные корабли. Дважды клацнул затвор «Зенита». Вид плачущего вице-адмирала показался корреспонденту «забавным» – такое нестыдно поставить на первую полосу. Долгопрудный не стал заслоняться рукой или отнимать фотоаппарат – это было бы ниже достоинства вице-адмирала.

Через месяц командующий флотом утвердил рапорт Георгия Семёновича с просьбой о досрочной отставке. В свете произошедшего на сходнях инцидента и скандальной публикации «Плачущий адмирал» в одной из самых читаемых газет Владивостока подобное решение главкома не вызвало ни удивления, ни нареканий. А через год и сам командующий флотом Хмельнов был вынужден уйти в отставку в связи с расследованием его махинаций с недвижимостью. Квартир доверчивые моряки так и не получили, а деньги, перечисленные за «Минск» и «Новороссийск», затерялись где-то на полпути из одного коммерческого банка в другой.

Георгий Семёнович по поводу своего ухода из флота сильно не переживал, и больше его никто плачущим не видел. Наоборот, все знакомые и друзья вице-адмирала отмечали, что он посвежел, помолодел и «выглядит на все сто». Близких родственников у него не было (сын, пошедший по стопам отца и сделавший неплохую карьеру, внезапно и страшно погиб в 85-ом: жена, узнав о его смерти, слегла и больше не вставала, истаяв за какой-то год), и о причинах столь разительной перемены никто ничего не мог сказать. Однако таковые причины всё же имелись: взамен «Новороссийска» Долгопрудному предложили другой корабль – и такой, о каком он даже во сне не мог мечтать. Поэтому, когда пришло ему время показаться на новом корабле, вице-адмирал Долгопрудный без малейшего сожаления оставил свою трёхкомнатную квартирку во Владивостоке, переписав её на старого флотского товарища, бедствующего в коммуналке на окраине. Взял только самые необходимые вещи, включая семейный альбом, выходную форму, кольцо жены, ордена свои и сына. Вице-адмирал не собирался возвращаться. Он решил связать оставшиеся ему дни с крейсером «Варяг» и готов был при необходимости погибнуть вместе с ним.

К его появлению старшие офицеры крейсера подготовили торжественную встречу. На полётной палубе были построены полторы тысячи человек команды. Над кораблём были подняты андреевский флаг и брейд-вымпел командира соединения. (На самом деле это было нарушением всех правил: «Варяг» ещё не вступил в строй и не мог считаться флагманом, да и сам общепринятый порядок подъёма военно-морских флагов выглядит несколько иначе – однако чего не сделаешь для нового начальника?). Ко всему этому были приготовлены торт-гигант и хороший коньяк. Однако все эти усилия оказались напрасны. Вице-адмирал воспринял построение как должное, выслушал рапорт, кратко поприветствовал моряков и, приказав немедленно доставить ему личные дела экипажа, удалился в командирскую каюту, находящуюся на втором ярусе надстройки. Офицеры, настроившиеся на продолжительное и весёлое застолье, были немало разочарованы. Посовещавшись, они отправили к некомпанейскому вице-адмиралу посла – капитана первого ранга Мстислава Губанова, командира боевого информационного поста, ко всему прочему исполняющего обязанности помощника по воспитательной работе. Губанов взял бутылку «Хеннесси», затесавшуюся в ряду коньяков попроще и поотечественнее, упаковку ветчины, банку мидий и, мысленно перекрестившись, пошёл к командиру. Выяснилось, что адмирал уже очень неплохо устроился, развесил в каюте портреты жены и сына и теперь вытирал невидимую пыль с предметов обстановки (Губанов точно знал, что пыль «невидимая» – только вчера он лично посылал матросов вылизать каюту капитана до блеска, а потом приходил проверять с зажатым в кулаке белоснежным платочком).

– Ага, – сказал Долгопрудный, – это вы… э-э-э… товарищ Губанов, – (Мстислав очень удивился: он и вообразить не мог, что престарелый вице-адмирал запомнит его фамилию сразу по ходу церемонии представления офицерского состава крейсера новому командиру). – Рад вас видеть. Вы принесли личные дела?

– Никак нет, товарищ вице-адмирал, – Губанов почувствовал смущение, но отступиться уже не мог. – Старшие офицеры хотели бы встретиться с вами…

– По какому вопросу? – Георгий Семёнович отложил тряпицу, которой как раз протирал настенный барометр в корпусе из красного дерева.

Губанов подошёл к столу и выставил бутылку «Хеннесси».

– Это презент от команды. Лично вам, товарищ вице-адмирал. Здесь ещё деликатесы, – он зашуршал пакетом. – А через некоторое время мы ждём вас в кают-компании для старшего офицерского состава.

Георгий Семёнович внимательно посмотрел на Мстислава: