Читать книгу "Дарий - Виктор Поротников"

Всю первую половину дня Гаумата провел в царской канцелярии, разбирая донесения «царских ушей»[34], непрерывно поступавшие со всех концов обширной державы. Из донесений было ясно, что большая часть населения Персидского царства одобряет реформы Бардии, а отдельные всплески недовольства в торговых городах и среди родовой знати никоим образом не выльются в обширные восстания.

В благостном расположении духа Гаумата уселся за обеденный стол. Он вызвал дворецкого, чтобы узнать у него, чем с утра был занят супруг Атоссы и как продвигаются поиски отравителя Вашти.

Дворецкий – это тоже был евнух – ничего не успел толком поведать Гаумате.

В трапезную ворвался начальник стражи. Лицо его выражало страшное смятение, губы тряслись. Прямо с порога он закричал:

– Несчастье, о лучезарный! Только что прибыл гонец из крепости Сикайавати. Твой брат убит!

Гаумата выронил из рук пиалу с козьим молоком.

Прислуживающая Гаумате рабыня негромко вскрикнула, прикрыв рот ладонью. Дворецкий отступил в сторону, скорбно склонив голову.

– Что?! Что ты сказал? – с трудом вымолвил Гаумата, чувствуя, как по всему телу расползается леденящий холод.

Начальник стражи перевел дух и уже более спокойным голосом поведал:

– Гонец принес страшную весть из крепости Сикайавати. Там убит Смердис. Твой брат… Кажется, ему отрезали голову…

Гаумата вскочил. «О боги! Сон! Мой вещий сон!» – в ужасе подумал он, а вслух приказал:

– Гонца сюда! Живо!

Гонцом оказался мидиец из племени будиев, рыжеволосый и рыжебородый, со сросшимися на переносье бровями и крючковатым носом.

Гаумата схватил его за отвороты запыленного кафтана и притянул к себе.

– Ты сам видел моего брата мертвым?

Гонец закивал головой.

– Видел, о светлый господин. Ему отрубили голову.

– Когда это случилось?

– Ночью, о господин. Вчера ночью.

– Убийц схватили?

– Нет. Их не нашли.

– Как это не нашли?!

– Я не знаю подробностей. Мне просто было велено передать…

– Где тело моего брата?

– Его везут сюда.

– О боги! Как же вы допустили такое?! – в отчаянии простонал Гаумата, отшвырнув от себя гонца. – О Аши[35]! Ты или слепа, или глупа! О, мой вещий сон! Лучше бы мне не просыпаться вовсе!

Последние сомнения Гауматы рассеялись, последняя надежда умерла в нем, когда он увидел обезглавленное тело царя. Прах сына Кира был доставлен в Экбатаны в закрытой повозке. Сопровождавшие повозку воины-мидийцы были убеждены в том, что везут тело военачальника Смердиса. Всему гарнизону крепости Сикайавати было известно, что Смердис как две капли воды был похож на Бардию.

Со слов прибывших из крепости мидийцев выяснилось следующее.

Накануне в крепость верхом на конях прибыли молодая женщина, евнух и воин из дворцовой стражи. Воин вскоре ускакал обратно в Экбатаны, а евнух и женщина остались ночевать в доме «Смердиса». Утром «Смердис» был найден с отрезанной головой. Евнух же и его спутница бесследно исчезли. Никто не видел, как они покинули крепость. Их кони так и остались стоять в конюшне.

Гаумата понял всё: несчастный Бардия был убит в постели, куда он лег, по всей видимости, той незнакомкой, что приехала к нему из Экбатан.

Взбешенный столь поздним прозрением, Гаумата чуть ли не бегом устремился в покои брата. Чудовищность сложившегося положения пробудила в нем ощущение, будто он повис над бездонной пропастью.

– Что, наслаждаешься жизнью? – язвительно обронил Гаумата, глядя на обнаженного Смердиса, которому две рабыни массировали бедра и плечи, и рявкнул на рабынь: – Пошли прочь!

Вместе с рабынями удалился и евнух, которого Гаумата едва не сбил с ног при входе.

Сидящий на узком ложе Смердис едва прикрыл простыней наготу и теперь с недоумением взирал на брата.

Гаумата плотно затворил дверь и, приблизившись к Смердису, злобно прошипел ему прямо в лицо:

– Спешу обрадовать тебя, брат. Отныне ты мертв!

Смердис непонимающе хлопал глазами.

– Нынче ночью в крепости Сикайавати умер Бардия, – сердито пояснил Гаумата. – Твои воины, разумеется, полагают, что умер ты. Теперь тебе придется оставаться Бардией до конца дней своих.

– То есть как? – испугался Смердис, до которого с трудом доходил смысл всего услышанного. – Что стряслось с Бардией? Почему он умер?

– Его убили, – жестко ответил Гаумата. – И я подозреваю, что в этом замешана твоя обожаемая Атосса.

– Атосса?! – Смердис окончательно растерялся. – Этого не может быть!

– Признавайся, Атосса разоблачила тебя или нет? Это очень важно, брат. – Гаумата встряхнул Смердиса за плечи. – Ну же, отвечай!

– Нет… То есть, да. – Смердис закивал головой. – Атосса в первую же ночь распознала, что я не Бардия.

– Почему ты не сказал мне об этом? Ведь был же уговор! – Гаумата дернул Смердиса за растрепанные длинные волосы.

– Атоссе самой понравился замысел Бардии, и она… она решила подыграть ему, – запинаясь, промолвил Смердис. – Даже… даже попросила меня помогать ей в этом.

– Глупец! – воскликнул Гаумата. – Не подыграть она решила, а обыграть всех нас! Сначала Атосса приказала отравить Вашти, затем ее люди убивают Бардию… О, это не женщина, а злой демон в женском обличье!

Смердис продолжал оправдывать Атоссу, предлагая брату отыскать истинных убийц царя.

– Нужно найти ту женщину и того евнуха, которые были с Бардией той роковой ночью, – молвил он. – Удивительно, как им удалось незаметно выбраться из крепости, ведь ворота были заперты и всюду стояла стража.

– Все очень просто, – сказал Гаумата. – Бардия жил в твоем доме, а там – ты сам знаешь, что находится, там…

Гаумата многозначительно посмотрел брату в глаза.

– Подземный ход… – ахнул побледневший Смердис.

– Убийцы воспользовались им и без помех выбрались из крепости, – продолжал Гаумата. – Об этом тайном ходе знали только ты и я. Но ты, как видно, проболтался Атоссе про подземный коридор в скале, а уж она-то живо сообразила, как им можно воспользоваться. Смекаешь, брат? Или ты станешь отрицать, что разболтал Атоссе про нашу тайну?

Смердис унылым голосом признался: дескать, виноват, он действительно рассказал Атоссе про подземный ход, чтобы объяснить ей, как Бардия сможет незаметно покинуть Сикайавати и вновь занять царский трон, а он, Смердис, так же незаметно вернется в крепость.