Читать книгу "Последний император - Вольдемар Балязин"

Николай чуть приостановился, цепь и орден подобрали и внесли в алтарь. Но примета оправдалась вскоре же – на 13-й день после начала коронационных торжеств – 18 мая.

Ходынка

Следует иметь в виду, что к моменту коронации генерал-губернатором Москвы и одновременно командующим Московским военным округом – самым большим и самым важным в Российской империи – вот уже пять лет был дядя царя Сергей Александрович.

Он был назначен на этот пост в 1891 году еще своим братом Александром III. Спустя пять лет, в 1896 году, Сергей Александрович вполне освоился на новой должности и считал, что блестяще справится с любой ситуацией, какая могла бы возникнуть в Москве.

Однако, как оказалось, он заблуждался. И это подтвердилось на сакраментальный тринадцатый день коронационных торжеств, начавшихся 6 мая.

Среди множества мероприятий, предусмотренных коронационной комиссией, была запланирована и раздача 400 тысяч царских гостинцев. Причем заранее известили и о дате, и о месте раздачи – 18 мая, Ходынское поле. «Гостинец» включал полфунта колбасы (200 граммов), сайку, кулек конфет, кулек орехов, пряник и памятную эмалированную кружку с царским вензелем, и все это было завернуто в яркий женский ситцевый платок. Так как подготовка к раздаче подарков происходила загодя, то москвичи, особенно беднота, с интересом следили за тем, что происходило на Ходынке, и внимательно прислушивались к циркулировавшим в городе слухам.

А на Ходынском поле, где в обычные дни проходили войсковые полевые учения, построили царский павильон и двадцать бараков-складов, куда свезли подарки и сотни бочек водки и вина.

Вдоль Петербургского шоссе в сторону Ваганькова построили 150 павильонов-буфетов, помосты для выступлений артистов цирка и театров. Зрители должны были увидеть сцены из оперы «Руслан и Людмила», спектакль «Конек-Горбунок», народное массовое действо «Ермак Тимофеевич». С группой дрессированных животных должен был выступить Владимир Дуров.

Было решено использовать и традиционные развлечения простонародья на ярмарках и гуляниях – в нескольких местах Ходынки врыли высокие гладко обструганные столбы, на макушках которых должны были появиться сапоги, самовары, шапки и иные призы для тех ловкачей, проворных и хватких, которые сумеют добраться до желанной награды.

Кроме того, по Москве гуляли и слухи, что в каждом тысячном подарке лежит ассигнация, – кто говорил в десять, а кто и в сто рублей.

Следует заметить, что поле, пригодное для учебных боев и пехотных маневров, было покрыто солдатскими окопами, стрелковыми ячейками и траншеями. Кроме того, там были природные овраги и множество ям, оставшихся после добычи песка и глины.

18 мая была суббота, ночь накануне оказалась очень теплой, и сотни тысяч москвичей – прежде всего бедняков – решили провести время с вечера до утра на свежем воздухе, под открытым небом, прямо на Ходынском поле, чтобы не опоздать к раздаче подарков. По разным источникам их было, – вместе с подошедшими утром, – от 500 тысяч до одного миллиона человек.

Около шести часов утра люди, отдыхавшие на поле, вдруг вскочили и бросились, как один человек, вперед. Со стороны Петербургского шоссе тоже скопилась огромная толпа. Известный московский репортер, впоследствии автор знаменитых книг о Москве и москвичах В. А. Гиляровский, единственный из газетчиков, оказавшийся на Ходынке, считал, что там собралось не менее миллиона человек. Эта гигантская масса была стеснена между линией павильонов-буфетов и все сильнее напирающими новыми толпами, подходившими из Москвы и боявшимися, что раздача подарков начнется раньше объявленного времени и им ничего не достанется.

Гиляровский писал о произошедшем так:

«Над миллионной толпой начал подниматься пар, похожий на болотный туман… Давка была страшная. Со многими делалось дурно, некоторые теряли сознание, не имея возможности выбраться или даже упасть: лишенные чувств, с закрытыми глазами, сжатые, как в тисках, они колыхались вместе с массой. Стоящий возле меня, через одного, высокий благообразный старик уже давно не дышал: он задохся молча, умер без звука, и похолодевший труп его колыхался с нами. Рядом со мной кого-то рвало. Он не мог даже опустить головы».

Другой свидетель ходынского ужаса, П. Шостаковский, вспоминал: «И до предела сжатая человеческая масса всей невообразимой тяжестью своей качнулась в сторону буфетов. Люди тысячами повалились в ров, прямо на головы стоявших на дне. Вслед за ними падали еще и еще, пока ров не был завален телами доверху. И по ним шли. Не могли не идти, не могли остановиться». Последствия катастрофы были ужасны – пожарные и военные врачи цепенели от вида множества страшно обезображенных мертвых тел. По официальным данным, погибло 1389 человек и 1301 был ранен. По данным современного французского историка Марка Ферро, число раненых было до 20 тысяч! И все это безумие продолжалось не более 15 минут, но когда толпа опомнилась, было уже поздно. Николаю доложили о катастрофе в половине одиннадцатого утра. От него требовалось принять решение – или отменить все празднества и объявить траур, или, сделав вид, что ничего особенного не произошло, продолжать торжества как ни в чем не бывало.

И здесь, впервые после смерти Александра III, царская семья решительно разделилась. Категоричнее всех настаивала на прекращении всяческих дальнейших празднеств императрица-мать. Мария Федоровна потребовала примерно наказать московского генерал-губернатора, Великого князя Сергея Александровича, несмотря на то что он был родным братом покойного императора. Она требовала создать следственную комиссию и выявить и всех других виновников катастрофы. Марию Федоровну поддержали двоюродный дед Николая II великий князь Михаил Александрович и три его сына – Николай, Михаил и Сергей Михайловичи.

Однако в защиту виновника катастрофы выступили три его родных брата – великие князья Владимир, Алексей и Павел Александровичи. Их союзницей оказалась и молодая императрица, которая никак не могла дать в обиду мужа своей любимой сестры Елизаветы Федоровны.

Николай, изрядно поколебавшись, принял, как и следовало ожидать, компромиссное решение: сегодняшний день закончить по старой программе, главным образом из-за того, что вечером должен был состояться бал у французского посла и по политическим соображениям отменять его не следовало, – а уж потом, если будет возможно, празднества свернуть, заменив их посещениями больниц, раздачей пособий и всего прочего, приличествующего произошедшему несчастью.

И, выполняя принятое решение, царь и царица отправились на Ходынку, где уже были убраны трупы и кровь засыпана песком.

В два часа дня их императорские величества появились на балконе Царского павильона, грянул пушечный залп, заиграли военные оркестры, сотни тысяч людей обнажили головы и стали смотреть, как мимо павильона в четком строю пошли парадным маршем войска.

После этого Николай принял в Петровском дворце делегации крестьян и дворян Варшавы, отобедал вместе с московскими дворянами, а вечером отправился на бал к французскому послу, графу Луи-Густаву Монтебелло.