Читать книгу "Город и звезды - Артур Кларк"

— Прошу вас, расскажите, что произошло с Уолтером? — сказала она. — Тогда мне легче будет понять.

Естественный и разумный вопрос; Майерс и сам уже решил, что Индре надо знать правду.

— Хорошо. Но помните, ради самого Уолтера: это строго между нами. Я вам рассказываю лишь потому, что дело идет о его жизни. Еще год назад Уолтер был космонавтом очень высокой квалификации, точнее, главным инженером лайнера, который ходил на Марс. Сами понимаете, должность ответственная, а это было только начало его карьеры. Где- то на полпути случилась авария. Выключили ионную тягу, и Уолтер вышел в скафандре из корабля, чтобы устранить неисправность. Ничего особенного, рядовая операция, но, прежде чем он ее закончил, скафандр вышел из строя. Вернее, сам скафандр был цел, он не мог управлять силовой установкой, не мог выключить ракеты своего индивидуального двигателя.

И вот он, набирая скорость, летит прочь от корабля, а до Земли и Марса — миллионы миль. Да он еще в самом начале столкнулся с лайнером и потерял антенну. В итоге Уолтер не мог воспользоваться своей радиостанцией — ни помощи вызвать, ни узнать, что делается для его спасения. Несколько минут, и корабль пропал из виду, он остался в полном одиночестве.

Кто сам этого не пережил, не может представить себе, что это такое. Вы только подумайте: предельная изоляция, летишь в межзвездном пространстве и не знаешь, спасут ли тебя. Никакие земные ощущения, скажем сильное головокружение или — еще того хуже — морская болезнь, не сравнятся с этим.

Его спасли через четыре часа. Строго говоря, Уолтеру ничто не угрожало, и он, вероятно, понимал это, но от этого легче ему не было. Его сразу нащупали корабельным радаром, но пойти за ним смогли лишь после того, как исправили двигатель. Когда Уолтера наконец подобрали, он… скажем так: он был очень плох. Лучшие психологи Земли почти год лечили его, но, как мы с вами убедились, недолечили. Правда, тут еще примешалось одно обстоятельство, с которым психологи ничего не могли сделать.

Майерс остановился. Что сейчас думает Индра? И как повлияет на ее чувство к Франклину то, что он ей скажет? Первое потрясение как будто прошло. Слава богу, она не принадлежит к истеричному типу, не то ему пришлось бы туго.

— Понимаете, Уолтер был женат. Жена и дети жили на Марсе, он их очень любил. Жена там и родилась, а дети представляли уже третье поколение уроженцев Марса. Они всю жизнь росли при марсианском тяготении, там были зачаты, там появились на свет. В итоге путь на Землю им закрыт, ведь здесь они бы весили в три раза больше, собственный вес раздавил бы их.

А Уолтер не может выйти в космос! Его удалось подлечить настолько, что он в состоянии работать на Земле. Но невесомость или сознание того, что кругом, до самых звезд, простирается пустота, — все это ему теперь, мягко говоря, противопоказано. Так что он стал изгнанником на родной планете, навсегда отрезанным от семьи.

Мы сделали для него все, и сделали хорошо. Подобрали такое дело, в котором он мог найти приложение своим способностям. Были и важные психологические соображения считать эту работу особенно подходящей, чтобы вернуть его к полноценной жизни. Вы, как биолог, не хуже, если не лучше меня, это поймете. Вы знаете, как сильно мы связаны с морем. Это не то что космос, там мы никогда не будем чувствовать себя как дома. Во всяком случае, пока человек не видоизменится.

Здесь я наблюдал за Франклином; он знал об этом, и ему это не мешало. С каждым днем он чувствовал себя лучше, и работа ему нравилась все больше. Дон не мог на него нахвалиться, говорил, что у него никогда не было лучшего ученика. И я обрадовался, когда узнал — не спрашивайте как! — что Франклин увлекся вами. Сами понимаете, у человека вся жизнь поломалась — и вот он начал строить ее заново. Вы только не обижайтесь на мои выражения, но, когда выяснилось, что он проводит с вами свои свободные часы, даже нарочно выкраивает время для вас, я понял, что он перестал цепляться за прошлое.

И вдруг такое несчастье. Прямо скажу, я совершенно сбит с толку. Вот вы говорите, что он в это время смотрел на Космическую Станцию. Ну а дальше? Уолтер приехал сюда с сильной высотобоязнью, но ведь потом она почти прошла. И Станцию он видел далеко не первый раз. Значит, был еще какой-то неизвестный нам фактор.

Доктор Майерс прервал свой монолог, словно ему только что пришла в голову новая мысль, и осторожно спросил:

— Скажите, Индра, он по-настоящему ухаживал за вами?

— Нет, — ответила она спокойно, без всякого замешательства. — Ничего такого не было.

Он почувствовал, что это правда, об этом говорила нотка сожаления в голосе Индры.

— Я почему спросил: может быть, Франклин считает себя виноватым перед женой? Возможно, он этого сам не сознавал, но вы напомнили ему ее, с этого все и началось. Но оставим эти догадки, они тоже не объясняют всего. Единственное, что мы знаем точно: у него был какой-то очень сильный приступ. Вы правильно поступили, что дали ему успокоительное, это было самое лучшее в той обстановке. Теперь скажите, вы совершенно уверены, в его словах не было никакого намека, что он собирался делать, вернувшись на Герон?

— Уверена. Он сказал только: «Не говорите об этом доктору Майерсу». Сказал, что вы тут не поможете.

И вероятно, был прав, мрачно подумал Майерс. Плохо… Если он так упорно уклонялся от встречи с единственным человеком, который что-то мог сделать для него, это может означать лишь одно: Франклин твердо решил, что он безнадежен.

— Но он обещал зайти к вам утром, — добавила Индра.

Майерс промолчал. Они оба понимали, что это обещание было лишь хитростью.

Однако Индра не хотела расставаться с надеждой.

— Я уверена, — произнесла она дрожащим голосом, который плохо вязался с ее словами, — если бы он задумал что- нибудь… такое… он оставил бы записку.

Майерс грустно посмотрел на нее; видно, Индра ничем не сможет помочь.

— Его родители умерли, — сказал он. — С женой он давно расстался. Кому писать?..

«Он прав», — подумала Индра с болью в сердце. На всей Земле она, похоже, была единственным человеком, к кому Франклин был привязан. И вот ушел…

Майерс неохотно встал.

— Да, остается только одно, — заключил он. — Объявим всеобщий поиск. Может быть, он просто где-нибудь отсиживается, остывает. Придет в себя и явится с пристыженной физиономией. Такие случаи тоже бывали.

Он похлопал пригорюнившуюся Индру по плечу и помог ей встать с кресла.

— Ну, не падайте духом. Наши ребята не пожалеют сил.

Однако Майерс знал, что уже поздно. Все сроки прошли несколько часов назад, поисково-спасательную операцию ведут лишь потому, что бывают случаи, когда люди действуют вопреки логике.

Начальник школы и Берли ждали их в кабинете заместителя начальника. Доктор Майерс отворил дверь кабинета — и застыл на месте. Либо у него появились еще два пациента, либо он сам сошел с ума. Позабыв о чинах и рангах, обняв друг друга за плечи, Дон и начальник школы дико хохотали. Так, ясно: истерия, вызванная чувством облегчения. И смех вызван той же причиной.