Читать книгу "Война зомби - Александр Шакилов"

Дежурство у пулеметов не прекращалось.

«Титан» то и дело мелькал вдали среди облаков. Замечая самолет, Ашот каждый раз грозился лично выбить дурь из ублюдков, посмевших обидеть его друзей. Дан и подумать не мог, что толстяк так нежно относится не только к нему, но и к Марише.

Зомбак, подчиненный профессором, вел себя все более странно.

— Вы должны знать, что… — Прервав разговор на полуслове, Павел Сташев вскочил и принялся расхаживать по салону, не реагируя на вопросы Гурбана. От Данилы, попытавшегося усадить его обратно, он бесцеремонно отмахнулся.

Этот демарш встревожил всех. И особенно Бахира. Тот нервно косился на зомби, разгуливающего по самолету. Трудно сдержаться, если привык валить каждого со слизнем на черепе.

— Надо бы принять меры. — Гурбан посмотрел Дану в глаза. — Он твой отец, понимаю, но… Как бы не случилось чего.

— И что теперь, связать его?

— Да.

Гурбан не шутит, понял Дан. Он это всерьез.

— Командир, можно я? — Мариша оставила пост у пулемета и встала на пути Сташева-старшего: — Павел Николаевич, как вы себя чувствуете? Мы можем вам помочь?

На участливый голос девушки профессор отреагировал лучше, чем на сына. Он остановился, лицо его стало озабоченным.

— К сожалению, слизень и я… Из-за нас разрушается мозжечок носителя. Отсюда проблемы с равновесием и координацией движений… Короче говоря, это тело обречено, нарушения необратимы. — Изо рта профессора потекла слюна, он хрипло задышал. — Пропал глотательный рефлекс. Значит, поражены все двенадцать пар черепно-мозговых нервов, исходящих из ствола мозга. Еще немного — и я не смогу дышать. Не хочу опять умирать… Смерть — это больно. Это очень-очень больно…

Сказав это, профессор потерял сознание.

Глава 5

СЛАВЬСЯ, ГОРОД С ИМЕНЕМ СВЯТЫМ

Часа через полтора внизу мелькнули дома по обе стороны Северной Двины.

Сели на бетонку Талажского авиагородка, мокрую от прошедшего недавно дождя.

Склонившись над новым, уже почти привычным телом отца, Данила коснулся его запястья, нажал большим пальцем на синие трубочки вен, прикрытые дряблой, в пигментных пятнах кожей. Придавил еще раз, надеясь, что просто промазал.

Пульс не прощупывался.

Две смерти одного родного человека за столь короткое время — это слишком. Данила шумно вдохнул, выдохнул. Есть надежда, что погибла лишь физическая оболочка, а сознание отца опять ускользнуло в сеть биочипов, но…

Громыхнуло, самолет тряхнуло.

— Что это?!

Отпрянув от мертвеца, Дан обернулся на возглас Мариши. У них опять неприятности?..

Ашот озабоченно вглядывался в иллюминатор — ни тени улыбки, никакого сарказма. Он даже не поддел Маришу, что для него нетипично.

А все потому, что взрывом изуродовало здание аэропорта с надписями «АРХАНГЕЛЬСК» и чуть ниже «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!», к которому подрулил «боинг». Стекла вынесло вместе с балками-рамами, клубы чадного дыма вырвались наружу, сквозь них пробивались языки пламени. Взвыла сирена. Мимо самолета промчался выкрашенный в желтое «ЗИЛ» с деревянным бортовым кузовом. Кузов горел.

Гурбан, Петров и Бахир, которые подошли уже к двери — собрались с вещами на выход, — присоединились к любопытствующим у иллюминаторов.

— Ни хрена себя встречают. — За время полета Петров подобрал себе ствол из запасов Стерха — «Абакан»,[8]и теперь снял его с плеча. — Прям хлеб-соль к трапу.

Из ближайшей лесополосы на бетонку выскочили десятка три человек, одетых в шкуры. Выскочили — в прямом смысле, ибо все они были верхом на лошадях. На ходу они стреляли из «калашей» и луков. И если стрелы не причиняли самолету вреда, то пули запросто дырявили обшивку.

— Ордынцы. И в Архангельске уже. — Ашот метнулся к пулемету. — Везде эти сволочи.

Ордынцы — не просто враги. Не просто оккупанты. Они служат Братству.

Из ПКТ толстяк открыл огонь по всадникам.

Метнувшись в кабину к пилотам, Гурбан приказал развернуть самолет и взлетать. Те и рады бы, и топлива на обратную дорогу хватит, но хвостовое оперение повреждено, «боинг» в воздух не поднимется.

— Если баки прострелят, взорвемся. — Командир экипажа вроде должен последним покидать судно. Ан нет, высокий мужчина в фуражке вытащил из кабины раскладную алюминиевую лестницу, выставил ее из «боинга» и резво спустился на бетонку. Его коллеги, оттеснив Гурбана, последовали за начальством.

От полноты чувств Петров пару раз саданул прикладом АН-94 по иллюминатору. Приклад уцелел и даже не сложился, хотя Петров старался всерьез. Сменив тактику, рядовой жахнул короткой очередью — посыпалось стекло. Высунув ствол из самолета, он открыл прицельный огонь по врагу, подскакавшему опасно близко. И сразу же скосил всадника с лошадки, голову которой прикрывал кожаный шлем.

Второй пулемет по борту со стороны атаки застолбила Мариша.

Гурбан тоже за время полета обзавелся стволом и уже расстрелял рожок из АК-107 с подствольником. Как огневую точку он использовал дверной проем.

Вот туда, к Гурбану, Данила и потащил тело отца. Зачем? Так ведь отец… Короче, на него будто что-то нашло.

Толстяк Ашот оторвался от ПКТ:

— Братишка, ты чего?! Не занимайся ерундой!

— Но это же батя… — растерянно прошептал Дан.

Однокашник не мог услышать его в грохоте выстрелов — то ли догадался, то ли прочел по губам, но ответ его Дану не понравился:

— Тело отца твоего осталось в Питере! А это — кусок мяса, времянка!

Данила застыл в растерянности. Сначала он заставил себя принять отца в новом обличье, а теперь перед ним опять кусок мяса со слизнем. Червеобразный биочип сполз уже с черепа и почти добрался до предплечья потенциального носителя. Дан брезгливо дернулся — и это спасло ему жизнь. Брызнули осколки, слегка оцарапав лицо. Пули ордынцев разбили иллюминатор в каких-то сантиметрах от головы доставщика. Чуть правее — и мозги долой.

— Уходим, брат! — Ашот потащил его за собой.

Гурбан, рядовой Петров и Бахир покинули самолет. Мариша ждала у выхода: на спине — рюкзак, на плече — «Тисс».[9]Ободряюще подмигнув Дану, она скользнула вниз по тетивам лестницы.

— Давай! — Закинув на плечо поверх двух автоматов увесистый рюкзак, Ашот подтолкнул Данилу к выходу.

С отцом просидел, все надеялся… Дан так и не удосужился вооружиться.

Дырявя борта, пули рвали в клочья обивку кресел, разбивали вазы с цветами. Влетев в разбитый иллюминатор, оперенная стрела уткнулась в голову странного синего зверя, намалеванного на стене.