Читать книгу "Доживем до зарплаты - Люся Лютикова"

Хорошо все-таки на свободе! Пару секунд я раздумывала, кудабы поехать, а потом отправилась к Вере.

В метро меня не покидала мысль: сладкоежки Москвы вопасности! А может, не только столицы, но и всей страны! Где-то окопалсяманьяк, и, возможно, в эту самую минуту он творит свое черное дело.

А вот интересно, почему никто не ополчается против овсянойкрупы? Или моркови? Почему надо обязательно начинять ядом конфеты? Ведь нам,сладкоежкам, и так живется совсем не сладко. Мода, телевидение, врачи – всепротив нас. И даже работодатели! То, что полных людей менее охотно берут наработу, – факт! Даже если ты чемпионка мира по шахматам, любая тощая фифас двумя извилинами в мозгу свысока поглядывает на твое тело 56-го размера. Ичто самое страшное, ты ловишь себя на мысли, что в глубине души абсолютно с нейсогласна. Конфеты – единственное утешение толстушки в этом суровом мире, ноесли они пропитаны смертоносным ядом, в чем тогда искать радость жизни?

Тут ко мне пришло озарение. Я даже остановилась, чем вызваланеудовольствие других пассажиров на перроне. Но я не обращала внимание на тычкии ругательства. Я – гений, точно – гений сыска! Человек, который отравилконфеты, по определению не может быть толстым. Он худой! Для следствия этодолжно стать основной уликой.

Это, кстати, еще одна причина, почему отпадает Вера. Она полноватаяи неравнодушна к сладкому. Субботина ни за что не покусилась бы на святое!

Вера открыла дверь сразу же, как будто ждала меня. Рядом сней стояли уже знакомый мне Ваня и мальчик лет двух – наверно, Степа. Кошкигурьбой выбежали в коридор.

– Хорошо, что тебя отпустили! – кинулась я кВере. – Я беспокоилась, знаешь, ведь милиция считает, что ты хотелаотравить Джульетту.

– Когда они это сказали, я не знала, плакать мне илисмеяться. Это полнейший бред! Зачем мне ее травить?

– Ну ведь она жена человека, который отобрал у тебяфирму Сергея.

Вера махнула рукой:

– Ерунда. Во-первых, когда я была знакома с Карпюком,он ходил холостяком. На Джульетте он женился совсем недавно, и меня, как тыпонимаешь, в известность не ставил. А во-вторых, насколько я знаю, ничегонезаконного Карпюк не сделал. С моральной точки зрения, возможно, он поступилподло, но с точки зрения бизнеса это обычная конкуренция. Кто первый встал,того и тапки.

Мы прошли на кухню. Вера положила в кошачьи миски корм, даладетям сок, налила воду в электрический чайник.

– Будешь пастилу? Ванильную?

Я посмотрела на коробочку.

– Не знаю, что-то не хочется. А вдруг маньяк добрался исюда?

– Какой маньяк?

Я рассказала Вере свою теорию про маньяка, затаившегося накондитерской фабрике. Или в магазине. В отличие от капитана Супроткина, онаотнеслась к моим словам с интересом.

– Да-да, я тоже голову ломала: ну откуда в конфетах яд?И тоже решила, что ноги растут из фабрики. Возможно, какие-то неполадки втехнологии, может быть, в цехе травили крыс, и отрава попала в начинку дляконфет. Но твоя версия с маньяком мне кажется самой убедительной. В странесейчас действительно много сумасшедших, и их никто не контролирует. Они могутзапросто устроиться на фабрику или в ресторан и перетравить полгорода.

– Или плюнуть в блюдо, – не удержалась я.

Вера недоуменно на меня посмотрела, но я не стала развиватьтему.

Хозяйка разлила по чашкам ароматный чай.

– Точно не будешь? – Она кивнула на пастилу.

Я покачала головой.

– Тогда и я тоже.

Мы пили чай маленькими глоточками, бросая жадные взгляды напастилу. Боюсь, что пока не будет найден преступник, нам придется есть сладости«вприглядку».

– А как она выглядела? – спросила я. –Хозяйка сфинкса?

Вера возвела глаза к потолку.

– Самая обычная, ничем не примечательная внешность.Довольно стройная женщина, лет тридцати семи, может, сорока. Волосы до плеч,светлые, свои или крашеные, не разглядела.

– А глаза какие?

– Да обычные глаза, наверное, тоже светлые, иначеконтрастировали бы с волосами. Кстати, я только сейчас вспомнила, что ее извали Светланой. На допросе я ужасно переволновалась, имя вылетело из головы.Надо позвонить следователю!

– Узнать ее сможешь?

– Конечно, я же еще не впала в маразм. А зачем она нам?

– По моим ощущениям, милиция не торопится раскрыть это дело.Может быть, нам самим попытаться найти Светлану? Мы бы очень помогли «органам».Эх, жалко, что ты не требуешь с хозяев ветеринарные паспорта! Сейчас у нас былобы больше информации.

– Ой, у меня же должен остаться номер еетелефона! – воскликнула Вера.

– Ты записала номер? Вот умница!

– Не я, АОН должен был записать. Сейчас посмотрим.

И пока Вера нажимала на кнопки телефона, я развлекала Степус Ваней содержимым своей сумки. Заодно обнаружила неиспользованный билет наметро на двадцать поездок, срок действия которого истек вчера.

Автоматический определитель номера не подвел. Верапереписала цифры на листок: 236…

– Это рабочий или домашний? – спросила я.

– Понятия не имею. Светлана звонила мне вечером, часовв восемь, договаривалась, когда привезет кота. Наверное, домашний. Да мы жеможем проверить!

И Вера набрала номер. Еще до того, как произошло соединение,я нажала «отбой».

– Ты что? – удивилась Вера.

– У меня предчувствие, что не надо торопить события.Светлана не должна знать, что мы ее ищем. Вдруг маньяк – это ее родственник,брат или муж? Тогда она его не выдаст. Лучше действовать окольными путями. Япробью номер по телефонной базе и выясню, кому он принадлежит.

– Может, ты и права, – задумчиво произнеслаВера, – но мне хочется быстрей со всем этим покончить. А как ты думаешь,милиция скоро найдет преступника?

Я где-то читала, что прежде чем милиция поймала сексуальногоманьяка Александра Чикатило, в тюрьму посадили не меньше пяти невиновныхмужчин. И одного из них даже успели расстрелять. Так что я бы особенно нерассчитывала.

Мальчики капризничали, им пора было ложиться спать. Япопрощалась с хозяйкой и поехала домой.

Квартира встретила меня резким запахом лака. Диана сидела вкресле и красила ногти в кроваво-красный цвет.

– Чего это ты прихорашиваешься на ночь глядя?

– Женщина всегда должна быть во всеоружии, –высокомерно заявила сестрица.

– Как дела с трудоустройством?

– Нормально, – буркнула кузина.

Ну-ну. Надеюсь, что иллюзия, будто в Москве все только ее иждали, начала покидать хорошенькую головку.