Читать книгу "Журналюги - Сергей Аман"

Ах, Гусева Наташа

не блядь совсем:

она – от смущенья –

дает не всем.

А у Наташки были совсем другие проблемы. Как-то в у нее прихватило поджелудочную в «МБ», и она пошла в редакционный медпункт чего-нибудь попросить от боли. Тут же по этому же поводу оказался Вадик Ли. Они разговорились на до боли знакомую тему, и Вадик смешно рассказывал, как при приступах он стоит на постели на карачках, и называл эти приступы «танцем живота». Они расстались с чувством легкой симпатии друг к другу, вернее, это Наташка почувствовала симпатию к смешному корейцу, у которого уже начало округляться его больное брюшко. А Вадик решил, что, пользуясь моментом, надо идти ва-банк. И сделал ход даже не конем, а слоном. Он купил две турпутевки в Турцию с поселением в одном двухместном номере. И, подойдя к Наташке, предложил ей поехать с ним на отдых. Гусеву в первый момент это озадачило: на работе лучше шашней не заводить. Но, с другой стороны, Миша на очередных гастролях, Настена у бабушки, отпуска она давно уже не брала, да и развеяться на море не помешает. И она согласилась. Ли подкатил к ее дому на такси, звякнул по мобильнику, и Наташка быстро спустилась с двумя дорожными сумками. До Шереметьева-2 они по ночной поре долетели быстро. В аэропорту тоже все оформлялось легко и незамедлительно. Наташке начинала нравиться эта затея с поездкой к морю. По прилете ранним утром их встретил гид с табличкой. Оказалось, что таких туристов, как они, в самолете было еще десятка два. Их всех разместили в комфортабельный автобус-мерседес с кондиционером, и они тронулись. Несмотря на раннюю весну, в этой южной республике уже было по московским меркам жарковато, так что кондиционер был в самую пору. Присутствовал кондишн и в каждом номере коттеджа, который предоставлялся туристам. Коттеджи были и на два, и на четыре номера. У Гусевой и Ли был на два. Входы были с разных сторон, так что они соседей даже и не видели. В холодильнике была разнообразная выпивка, правда, отечественной водки не было, на столах в вазе фрукты. Две рядом стоящие кровати заправлены красивыми накидками. Вадик притянул к себе Наташку, но она уперла ладони ему в грудь, не давая обнять. Вадик насупился и отпустил. А Наташка и сама не знала, почему она так сделала. Она вдруг решила, что спать они будут отдельно, кажется, он ей нравится больше, чем она предполагала, и она не могла так сразу сдаться. «Пойдем купаться!» - как ни в чем не бывало предложила она, и Вадик молча кивнул. Вода была обалденно теплая и чистая, а в большой гостинице, где их должны были кормить, по случаю приезда очередной партии туристов вечером давали что-то вроде концерта. Питание было организовано по принципу шведского стола. На огромных прилавках-витринах стояли десятки разных экзотических кушаний, из которых ты мог выбрать все, что твоей душе угодно. Выпивка тоже присутствовала в неимоверных количествах. Вадик быстро выпил три рюмки и начал закусывать. Тут на небольшую сцену вылетела девушка и под ритмичную музыку стала выделывать своим оголенным животом что-то невообразимое. Это был местный танец живота. Вадик глядел только на девушку, как бы забыв о присутствии Наташки. И она, ничего ему не говоря, ушла в свой коттедж, где тоже приняла на грудь веселящего напитка. Когда вскоре Вадик вернулся в номер, он застал неожиданную картину. Едва он открыл дверь, на него хлынул поток музыки, под которую покачивающаяся Наташка, стоя на столе с фруктами, с одном бюстике и трусиках, накинув на голову скрывающую глаза салфетку, изображала танец живота. «Это для тебя!» - крикнула она и повалилась на Вадика всем телом, рухнув с покачнувшегося круглого столика. Вадик расхохотался, а потом впился в ее губы. Вернулись они через десять дней, и Наташка первым делом позвонила рассказать о поездке Оглоедову. У Сереги к тому времени от сердца уже отлегло. И он даже согласился на одно предприятие, когда Наташка через несколько месяцев его об этом попросила. Но это, как вы, наверное, уже догадались, отдельная история.

Дом с привидениями

Дом с привидениями (знак сноски к главе) – при написании этой главы был использован материал «Призрак Анны Орловой», газета «Вечерняя Москва», 27 февраля 2010 года.

У Наташки кроме мечты о признании ее жителями планеты Земля великим поэтом или на худой конец известным прозаиком было хобби. Худой конец ее даже больше устраивал, потому что в этом качестве, я имею в виду – прозаика, она напечатала уже несколько рассказов и считала себя состоявшимся писателем. Однако страстью ее было собирать информацию и писать о привидениях. Вы не поверите, но она даже защитила кандидатскую на эту тему. Все началось с того, что ее закадычную подругу, жившую в коммуналке в одном из арбатских древних особняков, захотели оттуда выкурить куда-нибудь в спальный район. Старинный дом в центре Москвы приглянулся одному новому русскому любителю денег, который действовал старым русским способом – не мытьем, так катаньем. Сначала он переселил основную часть жильцов по спальным районам мегаполиса, на что многие обитатели коммуналок пошли с радостью, так как не надеялись уже при современной заботе столичных властей пожить в отдельной квартире. Но некоторые заупрямились. В их числе была и Света, Наташкина подруга, со своей престарелой матерью и малолетним сыном. «Выкупленный» вместе с домом ДЭЗ (или как там это называется?) вскоре отключил в здании электричество и отрезал газ. Это подкосило всех, кроме Светы с ее домочадцами. Она приобрела туристический примус и лампу на аккумуляторе и продолжала по всем инстанциям искать правду. Все инстанции встречали ее доброжелательно и обещали в ближайшее время помочь эту правду найти. Но, видимо, это было непросто, потому что правда никому в руки не давалась. В руки давались только дензнаки, а их у Светы, работавшей рядовым врачом в районной поликлинике, не было. Если не считать тех жалких крох, которые она получала раз в месяц в окошке кассы и которые тут же уходили на всякие неотложные нужды. Меж тем наступила очередная осень, и в квартире стало холодно и сыро. Сын простыл и слег, мать тоже захворала и стала уговаривать дочь сдаться на милость врагу-олигарху и переехать в какую-нибудь хрущобу. Это было самое тяжелое время для Светы. И однажды ночью, когда сын с бабушкой уже спали, греясь друг от друга в одной кровати, она поняла, что больше не может. Все, решила она, завтра же звоню олигарху. Это решение вдруг облегчило ее заматеревшую в стержневом упрямстве душу, и она легко и освобожденно заплакала. И стала засыпать. Вдруг заскрипела дверь, хотя Света точно помнила, что она ее закрыла на все замки, и в ее проеме показалась благообразная старушка со скорбными глазами в черном до полу платье. «Деточка, не делайте этого. Держитесь до конца», - произнесла пожилая дама и растворилась в воздухе. Света выдохнула спертый страхом воздух из своих легких и долго лежала с открытыми глазами, уставленными на белую дверь. И даже не поняла, как и когда она заснула. А утром решила, что старушка ей приснилась. Однако в тот же день, перетирая от пыли книги, оставшиеся еще от деда, она уронила одну из них, и та открылась на странице с картинкой. На рисунке была изображена та самая благообразная дама со скорбными глазами. И Света поняла, что если даже это был просто сон, то сон был вещим. И она не позвонила олигарху, а написала письмо на имя президента Владимира Анатольевича Ельтина, в котором описала все свои злоключения и грозилась покончить жизнь самоубийством. Вряд ли президент держал в руках ее письмо, но те, кому это было положено по штату, письмо прочли. А так как олигархи и те, кому это положено по штату, вращаются в одних кругах, то домовладельцу посоветовали пойти навстречу доведенной до отчаяния женщине с ребенком и престарелой матерью. И богатенький буратино показал аттракцион безумной щедрости. Он купил и подарил Свете огромную – пятикомнатную – квартиру в новом арбатском доме прямо напротив ее бывшего жилища. И тут же ее – новую квартиру – попросила сдать в аренду некая иностранная фирма, предложив баснословные деньги. В Свете проснулась деловая женщина. Она сдала квартиру и на эти деньги сняла коттедж на Рублевке, купила иномарку и отдала выздоровевшего сынулю в приличную частную школу. На этом ее запал иссяк. Более того - Света бросила работу и жила с мамой и сыном в подмосковном коттедже, где ее единственной заботой было утром отвезти, а вечером забрать на своей иномарке ребенка из школы. Как вы догадываетесь, в этом районе Подмосковья есть приличные частные школы. Наташка, которая, естественно, была в курсе всех злоключений подруги и даже пыталась ей помочь через газету, была потрясена этой историей. А пуще всего ее заинтересовала дама в черном. Она перерыла кучу литературы о привидениях и обнаружила непаханые пласты терра-инкогнито. В одной Москве домов с привидениями были сотни и сотни, и с каждым была связана как минимум занятная история, а как максимум трагедия. Она стала писать об этих историях в газетах, благо что наступили времена, когда такого рода информация стала востребованной, и параллельно стала делать кандидатскую диссертацию на эту тему, так как, чтобы чем-то отвлечь себя от очередной неудачной любви, поступила в аспирантуру. А эта призрачная женщина в черном оказалась Анной Орловой, дочерью знаменитого графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского. Жизнь ее сложилась несладко. Многие считали графиню Анну Алексеевну святой, полагая, что она всю жизнь замаливала грехи отца и много жертвовала на церковь, а другие, наоборот, говорили, что она - распутница, и приписывали ей связь с архимандритом Фотием. Даже Пушкин писал: «Благочестивая жена, душою Богу отдана, а грешною плотию – архимандриту Фотию». Их останки потом захоронили вместе в одну могилу. Было это в Нижнем Новгороде. И Наташка загорелась съездить туда и найти эту могилу. Она предложила Оглоедову свозить ее в Нижний на своей машине, а она оплатит гостиницу и другие расходы. Предложи она ему свозить ее бесплатно на Северный полюс, теплолюбивый Оглоедов без раздумий согласился бы. А тут какой-то Нижний, несколько часов езды. И в ночь на субботу они поехали туда на выходные. Стоял октябрь, радуя еще теплой погодой. Машина не подводила, Наташка дремала, и к утру они въезжали в старинный город на Волге. В центре Нижнего сохранилось столько старинных построек, что у них глаза разбегались. Чтобы не плутать, Серега купил карту города, где были указаны как памятные исторические места, так и приметы современности в виде гостиниц и прочего. В одной из них с величавым названием «Россия», расположенной напротив нижегородского кремля, сверкавшего в утренних лучах солнца куполами через реку, они и остановились. Цена оказалась не запредельной, а вполне вменяемой, тем более что в эту сумму входило и бесплатное трехразовое питание. Номер был двухместным: с двумя отдельно стоящими кроватями, парой тумбочек, столом со стульями и маленьким холодильником. Серегу приятно удивило, что Наташка сняла двухместку, даже не спрашивая его. Он-то все придумывал по дороге, как бы поуместнее внушить ей эту мысль, но так ничего и не придумал. И теперь Оглоедов не знал, как приступить к охмурению предмета страсти, а Наташка была занята, кажется, исключительно изучением исторических мест, ища по карте монастырь, в котором окончила свои земные страдания Анна Орлова. Наконец она ткнула пальцем и сказала: «Нам надо сюда. Давай позавтракаем и двинем». Они перекусили в баре гостиницы, временно превращенном в столовую, так как ресторан был на ремонте, и двинули. Монастырь оказался почти за городом, и они изрядно поплутали и поспрашивали аборигенов, прежде чем подкатили к его могучим стенам. За стенами оказался не монастырь, а музей. В отдельно стоящем старинном здании помещалась администрация и филиал областного исторического музея. Вперемешку с тачанками времен гражданской войны стояли манекены, одетые в костюмы восемнадцатого и девятнадцатого веков. Сотрудники музея на вопросы Наташки: не в этом ли доме жила Анна Орлова и не появляется ли ее дух по ночам в этом здании, - отвечали туманно, хотя вроде бы ничего не отрицали. Они здесь люди новые, а прежние работники музея уже на пенсии. Вызнав адрес одной из старейших сотрудниц, наша сладкая парочка отправилась посмотреть на то, что окружали монастырские стены двухметровой толщины. Тут под открытым небом были собраны крестьянские избы и почти дворцовые бревенчатые сооружения прошлых веков. Пристроившись к какой-то экскурсии, Сергей с Наташей прослушали информацию о том, как прекрасно жили раньше крестьяне, ночевавшие всей семьей на огромной печке. Дома с подворьями действительно были очень вместительными, но отапливаемая горница была одна на всех членов семьи, а основное место занимали дворы с содержащейся в них скотиной и пристройки для сена и другой питательной растительности. Нагулявшись по свежему воздуху, наши странники «нагуляли» и аппетит. Тут же, рядом со зданием администрации, оказалась расположена «общепитовская» точка в виде открытой беседки, где относительно недорого можно было купить всякие кушанья, как уверялось, приготовленные по старинным рецептам. Вроде медовухи и пирогов-расстегаев. Нашу парочку вполне удовлетворили современные котлеты и горячий сладкий чай. Платила за все Наташка, и поэтому Оглоедов чувствовал себя не в своей тарелке. «Ну, поедем к Марье Васильевне?» - все торопил он жующую Наташку, хотя сам безумно не любил, когда ему мешали во время еды. Марья Васильевна и была та старейшая работница музея, которая, по словам сотрудников, собственными глазами видела привидение Анны Орловой. Они дошли до огромных ворот, за которыми была припаркована машина, так как въезд на автотранспорте в музей запрещен, и скоро уже опять водили пальцами по карте. Нашли крошечный поселок и поехали. Дом Марьи Васильевны был с виду внушительным, хотя и деревянным. Однако оказалось, что в нем проживает несколько семей, а Марья Васильевна занимает только одну комнату, в которую, правда, вел отдельный вход из ступеней с деревянными перильцами. Старушка сначала настороженно отнеслась к незваным гостям, но когда они выложили на стол предварительно купленные хлеб, молоко и сыр с колбасой, оттаяла и ударилась в воспоминания. Угощая их чаем с вареньем, она рассказывала, как они все, работники музея, убегали из здания администрации сразу по окончании рабочего дня. Потому что даже при солнечном ясном свете в потолке и стенах нередко слышались какие-то стуки или звоны, похожие даже на вскрики. И хотя в советские времена ни в какую чертовщину верить не полагалось, все они не сомневались, что это бродят и ищут себя прежних давно умершие бывшие хозяева и квартиранты этого дома. Давным-давно сторожа, охранявшего музей ночью, нашли утром невменяемым и отвезли в психушку, где он и умер, спустя несколько лет, а больше никто сторожем к ним идти не хотел. И с тех пор после работы огромный дом запирали на огромный же замок, причем присутствовать при этом должны были не менее двух сотрудников музея. Что же касается Анны Орловой, то действительно – Марья Васильевна, однажды оказавшись при закрытии музея одна, потому что дежурящую с ней в этот зимний вечер сотрудницу вызвали из дома телефонным звонком к больному ребенку, сбегая со второго этажа, второпях упала с железной лестницы и, ударившись об нее головой, потеряла сознание. Пришла она в себя оттого, что почувствовала вдруг непостижимым образом, как в помещении погас электрический свет. Лежа внизу с запрокинутой головой, она открыла глаза и увидела в туманной перспективе лестницы какое-то свечение. На верхней площадке стояла женщина в черном до полу платье, которое против всех законов физики излучало мерцающий свет, освещая пространство вокруг Анны Алексеевны на расстояние вытянутой руки. Что это была Анна Орлова, молодая тогда еще Маша поняла сразу. Когда она открыла глаза, женщина сделала ей выпроваживающий жест и исчезла одновременно с брызнувшим с потолка электрическим светом. Не помня себя, Маша бросилась вон и убежала, впервые оставив на ночь музей открытым. Но ничего не случилось, если не считать того, что ее пропесочили, подняв на смех, на комсомольском собрании. Для Марьи Васильевны это было наименьшим из зол. Она собралась уходить с работы, но ни в каких других музеях города на тот момент вакансий не было, а со временем она успокоилась и осталась работать в этом странном месте, ощущая, когда оказывалась в какой-нибудь музейной комнате одна, затаенный страх, слитый с любопытством. Но даже во снах Орлова ей больше не являлась. Серега с Наташкой стали просить Марью Васильевну показать им захоронение Анны Орловой, но, так как уже начало смеркаться, та наотрез отказалась выходить из дома. Тем более, что и могилы Орловой и Фотия давно уж, наверное, нет. С приходом новых времен у кладбища появились и новые хозяева, и многие холмики просто заровняли под площадки для новых - платных - захоронений. Попрощавшись с Марьей Васильевной, они решили все-таки завернуть на старинный погост и поискать последнее убежище святых грешников. Но кого они ни спрашивали из редких посетителей монастырского кладбища, никто об Анне Орловой и архимандрите Фотии и слыхом не слыхивал. Обойдя заброшенную церковь, стоящую прямо среди могил, и потыкавшись в покосившиеся кресты, они поняли, что сегодня уже ничего не найдут, так как почти стемнело, и решили вернуться в гостиницу и продолжить поиски завтра. Въезжая в город, они заметили светившееся яркими зазывными огнями кафе и припарковались возле него. Жрать хотелось просто неимоверно, а что там, в гостинице, работает ли бар по-прежнему в ресторанном режиме, неизвестно. Интерьер кафешки приятно удивил, все было стильно, под старину, но не выпирало откровенным лубком. А когда принесли заказанное мясо и салат, то у них просто слюнки потекли, так все оказалось приятно глазу и к тому же вкусно. Наташка заказала пятьдесят грамм водки, так как ничего кроме этого напитка давно уже не пила, а Серега держался из последних сил, надеясь отыграться в номере, где у них была припасена еще одна бутылка.