Читать книгу "Призрак джазмена на падающей станции "Мир" - Морис Дантек"

«А теперь последние новости о падающей станции „Мир“, полученные от наших корреспондентов в Европе, в НЦКИ,[33]в Звездном городке, от экипажа станции „Альфа“, вращающейся по орбите над противоположной частью Земли, а также от представителей НАСА,[34]которые дали нам интервью по видеотелефону… и конечно же от новинки, недавно вышедшей с заводов Campbell Aerospace Technologies, — роботизированного спутника „Mad Do-o-og“!!!»[35]На экране телевизора появилась подборка изображений станции, смонтированных в рваном, драматичном ритме, подобно какому-нибудь видеоклипу.

Карен выпрямилась на постели, подогнув ноги под себя, и нервно уставилась в экран.

Я выбрался из кресла, не торопясь, залез на кровать, прижался к спине девушки и, стараясь сохранять спокойствие, обнял ее за плечи — действие, которое естественным образом внушало ей чувство защищенности. Такого я сам от себя не ожидал — и был этим просто ошарашен. Карен уткнулась затылком мне в шею. И обхватила себя руками, так что ее ладони встретились с моими.

На экране появились видеоизображения с камер внутреннего наблюдения станции «Мир». Эту картинку транслировал CNN'овский спутник, двигавшийся в одном-двух километрах от «Мира» по той же орбите, — спутник-самоубийца, который дорого обошелся CNN. Его запустили к месту катастрофы при помощи индийской ракеты-носителя. Он должен был следовать за станцией, какая бы судьба ни ожидала последнюю, и передавать картинку с этой космической духовки в прямом эфире вплоть до жгучего пламени верхних слоев атмосферы. Благодаря карбокерамическому корпусу, он, как ожидалось, сумеет продержаться, как минимум, до того момента, когда станция взорвется, и сможет снимать ее падение до конца. Этот ход уже привлек на канал десятки рекламных спонсоров. Каждый вечер в специальной программе под названием «Mir On Earth»[36]— игра слов на грани фола — рассказывалось о текущих попытках космонавтов вернуть станцию на безопасную орбиту. В нижней части экрана горели цифры в виде красных светодиодных индикаторов — обратный отсчет, показывающий время до первого «окна», когда будет возможен запуск шаттла «Атлантис». Это позволяло держать зрителей в постоянном напряжении. В репортажах можно было видеть многочисленные толпы верующих, заполнивших церкви в России, Германии и Франции. Люди в окружении тысяч свечей молились о спасении членов экипажа. Астронавты со станции «Альфа», которые занимались установкой жилого модуля-надстройки на орбитальном комплексе, отправляли европейским коллегам за десять тысяч километров призывы не падать духом. Комментаторы взахлеб трещали на все голоса: нас дурили байками о чувстве солидарности, «прочные узы которой» якобы связали людей воедино. Если бы уйгуры, круглосуточно подвергавшиеся бомбардировкам, имели возможность смотреть телевизор, они уже должны были бы приступить к подсчетам, сколько тысяч китайских младенцев стоит один французский, немецкий или русский космонавт.

Я не успел дождаться подробностей.

Во время первой рекламной паузы Карен зашевелилась, отстранилась от меня и вновь вытянулась на простынях головой к изножью кровати. Взяла банан из пластикового лотка, который стоял на журнальном столике возле кресла. Тщательно очистила фрукт и съела, бездумно следя за психоделической игрой ярких красок в рекламном ролике кока-колы. Я наблюдал за этим, борясь с целой кучей задних мыслей эротического содержания.

— Все это работает как какая-нибудь чертова сеть, — произнесла она через пару секунд.

Я отвлекся от изображений падающей орбитальной станции:

— Что? Что работает как чертова сеть?

— Эта штука. Штука, в которой я участвую. Вместе с Альбертом. И экипажем «Мира»… И с тобой тоже… немножечко… Но, в конце концов, Альберт выбрал именно меня…

— Он выбрал тебя?

— Так он мне сказал. Вот почему это работает как сеть… Альберт находится там, чтобы спасти станцию «Мир», но для этого ему необходимо соединить несколько элементов, как бы связать их в сеть… По его словам, то, что ему нужно выстроить, похоже на алфавит, на генетический код, тебе понятно?

Около двух минут я размышлял над ее словами, и за это время восстановил в памяти все, что читал в электронной библиотеке и слышал от Коэн-Солаля.

Нет, я не понимал.

— Альберт говорит, что все происходит на уровне символического обмена, в том числе и по элементарнейшим законах термодинамики. Все закодировано в окружающем нас пространстве. Это его слова… Потому эта штука работает именно таким образом: Альберт Эйлер, заступник, может помочь экипажу восстановить определенное число жизненно важных механизмов станции и поддержать их в работоспособном состоянии в течение того времени, которое необходимо для прибытия спасательной миссии на «Атлантисе», скажем в течение десяти дней, если все сложится удачно… Но для этого ему необходима «матрица перехода» в реальном мире. Альберт говорит, что «технология ангелов» в подобных случаях всегда опиралась на человеческий мозг.

Никаких замечаний с моей стороны не последовало. Я даже прекратил попытки найти происходящему логическое объяснение, выстроить имеющиеся факты в каком-либо порядке, как делал с самых юных лет, — с первых сознательных шагов для меня это было лучшим способом выжить. Нет, я позволил разуму принять и признать услышанное как некий единый, неделимый, органичный массив взаимосвязанных данных. Ведь Карен на моих глазах убила копа, даже не прикоснувшись к нему, а станция «Мир» уже по меньшей мере дважды спасалась от неминуемой катастрофы — тут не о чем было спорить, а значит, за всем этим что-то крылось.

— Вот для чего Альберт нашел человеческий мозг, который позволил бы ему взаимодействовать с реальностью, — продолжила Карен. — Правда, речь идет об особенном человеческом мозге…

— Угу. Пораженном нейровирусом Широна-Олдиса…

— Так и есть… В конце концов, Альберт остановил свой выбор на моем мозге. Так он мне сказал. А по какой причине, я не знаю… Именно поэтому я тоже появлялась на станции и именно поэтому я выполняю все, что велит мне сделать Альберт. Но все в нашем мире имеет свою энергетическую цену — так он говорит, — и мне это стоит определенного количества нейронов. Но мы ведь каждый день теряем их из-за нейровируса — и только ради того, чтобы прочесть какую-нибудь газету… не все ли равно…

В этот момент в моей голове зазвенел сигнал тревоги.

— Минутку… А чем же все это время занимается эта веселая троица на станции — играет в белот?[37]

— Ну… Им поручено сделать для Альберта одну особенную штуку.