Читать книгу "Тени прошлого - Эдна Бьюканан"

— Это называется экотерроризмом, — возразил ему Корсо.

— Второй раз ее арестовали, когда она протестовала в Майами-Бич, — продолжал Назарио. — Сносили гостиницу в стиле ар деко, чтобы Джанни Версаче, живущий по соседству, мог вырыть себе бассейн. Обе демонстрации были вполне мирными.

— Иногда это единственный способ изменить закон или заявить о своих правах, — заметил Стоун.

Райли бросила на него внимательный взгляд.

— Когда вы сказали, что нашли мертвое тело, она решила, что это старый контрабандист, — продолжал Назарио. — Помните, он исчез в середине тридцатых — утонул в море или что-то в этом роде.

— Хорошо-хорошо, — прервал его Берч. Он вдруг вспомнил, что не пообедал, а уже девять вечера. Неудивительно, что его все раздражает. — Еще один вопрос. Она упоминала о Ферджи и Ди?

— Это ее собаки. Ферджи — йоркширский терьер, а Ди — папийон, — с серьезным видом объяснил Назарио.

— Кто?

— Это такая порода. Маленькая симпатичная собачка.

— Из тех, которых наряжают в костюмчики с фальшивыми бриллиантами? Как Тинкербелл Пэрис Хилтон[3]? — ехидно спросил Корсо.

— Нет, — нахмурился Стоун. — Тинкербелл — чихуахуа.

— Общество защиты животных должно вступиться за эту бедняжку, — сказала Райли.

— Верно, — поддержала ее Салазар. — Эта женщина носит ее как украшение. Я видела по телевизору. Бедная собачка вся тряслась.

— Тинкербелл при каждом удобном случае пытается унести ноги, — продолжала Райли. — На прошлой неделе в новостях сообщали, что она опять сбежала. Но за собаку назначают такое вознаграждение, что ее неизменно возвращают хозяйке.

— Что значит «бедная»? — возмутился Корсо. — Я не прочь поменяться местами с этой псиной. Да ей просто повезло.

— Еще бы, — усмехнулась Салазар. — К чему только эту собачку не прижимали! Чего она только не насмотрелась!

— То-то и оно. Так что я очень не прочь.

— Молодые люди! Лейтенант! — окликнула их Кики Кортелис, робко выглянув из комнаты. — Вы обо мне не забыли? А то я боюсь, что все разойдутся и оставят меня здесь.

— Как же, забудешь о вас, — проворчал Берч. — Хотя мы бы не прочь. Сейчас к вам подойдут.

— Она торопилась к Ферджи и Ди, — понизив голос, сказал Назарио. — Чем меньше собачка, тем трудней ей терпеть. А Кики как раз купила новый ковер. Потому так и спешила.

— Отпустите ее и отвезите домой, — недовольно распорядилась Райли. — Используйте ее как источник информации. Выясните, что еще она знает об этом доме и его жильцах.

Красный «мустанг» с откидным верхом с ревом вылетел из полицейского гаража. Его пассажирка вцепилась в дверную ручку.

— Вы всегда так водите?

— Извините, — пробормотал Назарио, сбрасывая газ. — Может быть, опустить верх? Будет посвободнее.

— Да, — вздохнула Кики, откидываясь на сиденье.

Крыша машины медленно поползла назад, открывая взору полночное небо Майами, усыпанное звездами и расцвеченное пурпуром и позолотой.

— Я много путешествовала, — тихо сказала Кики. — Но нигде не видела таких ночных облаков. Посмотрите, как запрокинулся месяц. Как перевернутая чаша. Это единственное место в стране, где можно увидеть такое. — Кики глубоко вздохнула и, повернувшись к Назарио, чуть улыбнулась. — Как же хорошо, что я наконец ушла из вашей конторы. И как вы только там сидите, — сказала она, возвращаясь к своей дерзкой самоуверенности. — Вы должны завести у себя цветы. Растения уменьшают электромагнитное излучение от телефонов, люминесцентных ламп и компьютеров. И нейтрализуют геопатогенные зоны. Проще говоря, комнатные цветы снимают усталость и депрессию. Ведь известно, что лампы дневного света плохо влияют на глаза, вызывают головную боль, стресс и беспокойство.

— Да, похоже на правду, — поднял брови Назарио. — Но я всегда думал, что это у меня из-за Корсо.

Кики прыснула в кулак.

— Серые стены тоже действуют угнетающе. Положите какие-нибудь коврики, повесьте яркие картинки.

Она испуганно зажмурилась, когда на Нью-Йорк-авеню «мустанг» стремительно пронесся на желтый свет.

— У нас в участке есть комнатные цветы, — отозвался Назарио. — Против них я не возражаю, но коврики и картинки — это уже слишком. Серый цвет вполне комфортен. В новом здании полицейского управления все стены оранжевые. От них режет глаза. Посидев там, свидетели возбуждаются и начинают все преувеличивать. Детективы кидаются друг на друга. А две секретарши вообще подрались. Жуткое зрелище.

Кики нахмурилась.

— Тогда, может быть, какой-нибудь успокаивающий оттенок…

— Послушайте, — перебил ее Назарио, притормаживая рядом с «Домом под черепицей». — Я сегодня не завтракал. И мы оба не обедали. Может, посидим в кубинском ресторанчике?

— Нет, — коротко ответила она.

— А как насчет пиццы?

Она покачала головой.

— Ладно, — разочарованно вздохнул Назарио. — А откуда у вас такой псевдоним — Лиза Корт? — спросил он после неловкой паузы.

Кики непринужденно рассмеялась.

— По телефону вечно путают мое имя, как бы четко я его ни произносила. Я приезжаю в ресторан элегантно одетая и хочу выглядеть настоящей дамой, а метрдотель кричит на весь зал: «Хихи Киселис! Ваш столик готов!» Теперь, когда я заказываю столик, то называю себя своим вторым именем — Лиза и сокращаю фамилию до Корт.

— И всего-то?

— Да. Когда нас арестовали за демонстрацию на берегу, полицейский спросил меня, использовала ли я когда-нибудь другое имя. Вот я ему и сказала.

Кики жила в коттедже на Авокадо-авеню в районе Кокосовой рощи.

— Какой милый домик, — сказал Назарио, когда она указала ему на подъездную дорожку.

— Один из самых старых в Майами.

— В Майами-Бич? Это ведь Кокосовая роща.

— Дом был построен в 1913 году на углу Девятнадцатой улицы и Коллинз-авеню. Местный судья останавливался в нем, когда приезжал порыбачить. В 1936-м на его месте решили строить гостиницу и за пятьсот долларов перевезли сюда. Такая сосна растет только в округе Дейд. У нее хвоя как у кедра, она не поражается насекомыми.

Выйдя из машины, Кики принялась рыться в сумке, чтобы достать ключи. Назарио проводил ее до дверей, из-за которых доносился отчаянный лай. Когда дверь открылась, обе собачки выскочили на улицу.

Уходя, он оглянулся и увидел, как желто-подпалый йорк радостно скачет вокруг Кики, а рядом нарезает круги лохматая черно-белая собачонка с развевающимися ушами.