Читать книгу "Год призраков - Джеффри Форд"

— И кто же это был? — спросил Крис. — Бэтмен?

Питер задумался, потом рассмеялся, и все его громадное тело затряслось.

— Да нет, конечно, — сказал он. — Она думала, что перед ней луна, но потом оказалось, что это лицо.

— Ну и дура.

Питер снова надолго задумался, а потом проговорил:

— Вот я тебя.

Своими здоровенными ручищами он потянулся к горлу Криса, но тот понесся прочь через поле, крича:

— У твоей матери не голова, а задница!

Хортон пробежал шага четыре, но потом то ли забыл, зачем бежит, то ли запыхался.

Стоило мне услышать слова Питера, как я вспомнил прошлый вечер: фанерный щит, булавки человека-тени, царапающие заднюю стену дома Хортонов. Вернувшись домой, я поделился своими мыслями с Джимом, и мы отправились на поиски Мэри. Поначалу найти ее никак не удавалось, но потом мы увидели облачка дыма, подымающиеся над кустами форзиции в уголке садика с задней стороны дома. Мы прошли по траве, усеянной опавшими листьями, вползли под кусты и уселись по бокам от нее.

— Откуда ты знаешь, куда нужно ставить людей в Драном городе? — спросил Джим.

Мэри стряхнула пепел с сигареты точно так же, как делала мама, и сказала:

— Вычисление по системе Макгина.

— Ты пытаешься им помешать? — спросил я.

— Из твоего утреннего рассказа, — ответила она.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты сам мне о них прочел.

— Это ты о моей тетради?

Она кивнула.

— Город, полный лошадей, — сказал Джим.

— Это же не скачки, — возразил я.

— Нет, скачки. В цифрах, — сказала Мэри, глядя прямо перед собой.

— Ты это рассчитываешь в уме или на бумаге? — спросил я.

— Иногда.

Мэри загасила сигарету. Мы тихо посидели, слушая, как ветер свистит в ветках вокруг нас. Наверху шуршали умирающие дубовые листья. Я попытался представить, что Мэри делает с полученными от меня сведениями, но мое воображение не простиралось так далеко.

— Где Чарли Эдисон? — спросил у нее Джим.

— Исчез.

— Но где он должен быть в Драном городе? — не отступал мой брат.

— Не знаю. Ты мне о нем ничего не читал, — сказала Мэри, посмотрев на меня.

— Я тебе и про его мать ничего не читал.

— Я ее видела. Видела ее на улице и видела ее с нашей мамочкой.

За следующие пятнадцать минут мы рассказали ей все, что знали о Чарли Эдисоне: о выпавших на его долю испытаниях и невзгодах, о том, какого цвета был у него велосипед, о том, знак какой команды Чарли носил на бейсбольной кепочке («Кливлендские индейцы»), и все в таком роде. Мэри кивала нам, выслушивая все это. Когда мы закончили, она сказала:

— Ну а теперь — до свидания.

Затем встала и вышла из-под форзиции.

Джим расхохотался.

— Это все случайность, — сказал он. — В Драном городе слишком мало места, и фигурки просто нужно куда-то ставить. Так что всегда есть шанс угадать.

— Не уверен, — сказал я.

— Ты что, думаешь — она доктор Стрейндж?[28]— И Джим громко рассмеялся, глядя на меня.

Я решил, что выставил себя дураком. Мало того, он так меня ущипнул за мышцу правой руки, что та онемела на целых пять минут. Уходя из кустов, он крикнул:

— Ты во что угодно готов поверить!

Чтобы хоть чем-то отомстить Джиму, пусть даже молча и про себя, я припомнил тот вечер несколько лет назад, когда родители сказали мне с братом, что никакого Санта-Клауса нет. Чуть раньше, днем, мы с Джимом валялись на животе в снегу, пытаясь заглянуть в подвал, который был для нас недоступен со Дня благодарения. «Я вижу велик, — сказал Джим. — Ничего себе! Кажется, там роботы-спецназовцы». Но когда мама ошарашила нас, сказав, что никакого Санта-Клауса нет, я только кивнул, а вот Джим… с ним случилась настоящая истерика. Он сел в кресло-качалку перед окном. Снаружи, в темноте, падал громадными хлопьями снег, а Джим качался и долго-долго рыдал, закрыв лицо руками.

Я выбрался из кустов и пошел в дом, чтобы для разнообразия покопаться среди подушек дивана. Там я нашел пятицентовик и решил выскочить в магазин, чтобы купить пару пластинок «базуки».[29]До маминого возвращения с работы и обеда оставался еще час. Когда я вышел из дома, солнце уже садилось. С каждым днем вечерело все раньше и раньше, и я крутил педали, думая, кем мне нарядиться на Хеллоуин. В магазин я поехал коротким путем — по Фимз-роуд — и не обращал особого внимания на то, что происходит вокруг, но вдруг вернулся к действительности, уловив смутно знакомый запах.

В нескольких футах передо мной у тротуара был припаркован белый автомобиль. Я знал, что где-то уже видел его, вот только не мог припомнить где. И лишь поравнявшись с ним, заглянув в открытое пассажирское окно и увидев человека на водительском сиденье, я вспомнил. «Плавники», покатая крыша, сильно выгнутое лобовое стекло: именно эта машина остановилась, когда мы вытащили мистера Бла-Бла-Бла на дорогу. Мельком я увидел человека за рулем, в белом плаще и белой шляпе. Он курил трубку. У него было тонкое лицо и острый нос, глаза косили, словно он разглядывал меня.

В ужасе я устремился вдоль по тротуару, вовсю нажимая на педали. За спиной у меня заурчал мотор, и я заработал ногами еще быстрее, повернул к магазинам, но не стал останавливаться. Вместо того чтобы направиться налево, к гастроному, я свернул направо — на Хаммонд, а потом по Уиллоу понесся назад к дому. Дыша как паровоз, я уже почти добрался до нашего участка, когда наконец остановился и посмотрел назад — не гонится ли тот человек за мной. Улица была пуста, и уже почти совсем стемнело.

Я не хотел говорить Джиму о том, что случилось, — он наверняка поднял бы меня на смех, — но не мог забыть, как тот тип посмотрел на меня. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы выкинуть его из головы. Вернулась с работы мама, мы пообедали, сделали уроки и отправились послушать, как Дед играет на мандолине. Через несколько часов я позабыл о дневном приключении. Но когда я улегся в постель и открыл роман о похождениях Перно Шелла на Амазонке, лицо человека из машины всплыло перед моими глазами. Трубочный табак! Этот запах заставил меня поднять голову, когда я крутил педали. А теперь он исходил от книги в моих руках.

Наверное, это из-за черных оливок

На следующий день Деду пришлось ехать в школу, чтобы забрать Мэри: у той поднялась температура и прихватило живот. В Ист-Лейке явно творилось что-то непонятное. Когда мой класс собрался в библиотеке, Ларри Марча, мальчишку, от которого воняло, как из задницы, ни с того ни с сего вырвало на огромный словарь: старик Роджерс, наш библиотекарь, держал его на тумбе у окна. Ларри проводили в фельдшерский кабинет, а потом вызвали уборщика Бориса. Тот пришел с бочонком красной дряни и шваброй. Не знаю, что это была за дрянь, но в моем воображении она состояла из наструганного ластика особого свойства, стиравшего детские грехи. В тот день у Бориса ушло две большие совковые лопаты красной дряни.