Читать книгу "Полет бабочек - Рейчел Кинг"

— Я выйду, а ты одевайся, — говорит она.

Пока они медленно идут по террасе к входу в парк, Софи сталкивается с еще одной проблемой, о которой прежде даже не задумывалась. Люди кивают им, когда они проходят мимо. Кто-то отводит в сторону глаза. Она боится встретить действительно знакомых людей, посещающих вместе с ней церковь, а не просто вежливых прохожих или тех, кто уже прослышал о странном молчаливом молодом человеке, вернувшемся с берегов Амазонки. — Хорошо, что они живут в сравнительно крупном городе, а не в маленькой деревушке. Иногда она по нескольку дней не видит знакомых лиц на улицах, а в выходные дни город заполняют лондонцы, и ей такая обстановка еще больше нравится.

Они благополучно доходят до парка, не встретив ни одного знакомого человека. Томас поначалу идет очень медленно, пошаркивая, — в ее представлении, так могут двигаться ленивцы. Когда они проходят через ворота, не держась за руки, Софи ощущает на лице свежий ветерок. Он наполняет ее всю и поднимает настроение. Она ведет мужа по тропинке в сторону тенистого леса, где Томас, бывало, прежде собирал жуков и где меньше всего вероятность встретить людей.

Томас прибавляет шагу, и ей приходится напрячь мышцы, чтобы поспевать за ним. Она скучает по своим прогулкам. Ей не хочется оставлять мужа дома надолго — вдруг она будет ему нужна или он решит заговорить, а ее не окажется рядом, и никто, кроме Мэри, это не услышит. Она отлучается лишь в церковь, и то совсем ненадолго, рано утром, пока он не проснулся. Мэри велено, если с ним будет что-то не так, прийти и вызвать ее, но пока эти походы в церковь ничто не нарушало.

«Надо с ним разговаривать», — думает она. О чем можно с ним говорить?

— Помнишь, Томас, как я в первый раз отправилась с тобой ловить жуков? — Она не ждет ответа. — И как сильно я возмущалась? Ты тогда обещал мне пикник, а сам так разволновался, поймав какого-то жука — не помню какого, может, рогача? — что отказался от еды и вообще оставил меня сидеть там в тени и мерзнуть! Но потом я стала умнее, согласись: в следующий раз взяла с собой книжку.

Они идут мимо развилки по тропе, в сторону скрытой от глаз низины, где Томас однажды пытался заняться с ней любовью. Она снова берет мужа под руку и осторожно ведет его вниз по тропинке. Под ногами хрустят веточки, пружинит опавшая листва. Софи поднимает руку и проводит ею по растрескавшейся коре дуба. В этой текстуре дерева пальцы нащупывают крошечные долины и устья рек — целая страна для тысяч насекомых. Они доходят до места, хранящего их тайну, и Софи тянет Томаса за рукав, чтобы он остановился. Теперь, когда не слышно шороха шагов, лес встречает их полной тишиной. Томас закрывает глаза — кажется, он вдыхает воздух порами, как это делает лягушка. В тени, рядом с крепкими и сильными стволами деревьев, прохладно. Софи вдруг понимает, как здесь тихо. В обыденной жизни все всегда издает какие-то звуки — будь то цокот лошадиных копыт и скрип экипажа или лай собак на проезжающий автомобиль. Даже на самых спокойных набережных, у реки, вода шумно плещется у берегов или бьется о причалы.

Она целует его в щеку. Это напоминает ей то, как она в детстве целовала отца, желая ему спокойной ночи. Такая же вялость кожи и неподатливость тела, нет в нем желания прижаться к целующим губам, как это сделал бы любящий человек или даже просто друг. Каждый вечер нянюшка приводила ее в кабинет отца — это было единственное общение с ним в течение всего дня. Софи вставала у его кресла и рассказывала о том, какие уроки сделала и что узнала за прошедший день, затем тянулась к нему теплыми губками и целовала в подставленную щеку. После этого отец отворачивался — это означало, что няне пора взять ребенка за руку и увести. Софи каждый раз оборачивалась в надежде, что отец повернет лицо, хотя бы однажды, и тайком улыбнется ей, а она поймает эту улыбку и заберет с собой в постель. Но видела только равнодушную спину, горой нависавшую над письменным столом, — отец что-то быстро писал как безумный, совершенно позабыв о дочери.

Томас не брился уже некоторое время; небольшая рыжая щетина пробивается сквозь кожу, но уже можно сказать, что лицо его покрылось приятным пушком. Теперь это действительно напоминает бороду. Когда она отодвигается от него после поцелуя в щеку, он отводит в сторону глаза: это все тот же незнакомый лягушонок Томас, а вовсе не принц. Но он немного краснеет, и на мгновение она видит перед собой застенчивого юношу, с которым познакомилась на набережной во время праздника. В гостинице «Звезда и подвязка» было чаепитие с танцами, и Томас пару раз наступил ей на ногу во время вальса. Позже, тем же вечером, когда набережная осветилась огнями, он попросил ее о новой встрече. Огоньки отражались в зыбкой воде. И когда он накрыл ее руку своей ладонью, она ощутила себя невесомой — как те китайские фонарики, которые на их глазах поднимались в воздух и вращались в потоках летнего ветерка.

Она решается оставить его ненадолго и идет к просеке между деревьями, где перед ней открывается вид на долину. Однажды она уже стояла на том же самом месте — тогда нянюшка привезла ее, маленькую девочку, в Ричмонд на один день. Она случайно заблудилась и оказалась здесь, когда солнце садилось за Виндзорским дворцом. Она смотрела вдаль и знала: впереди ее ждет что-то очень хорошее — может, она выйдет замуж за принца и будет жить в замке. Темза серебристой лентой вилась перед ней. Сейчас это все та же река, на поверхности которой темнеют точки гребных шлюпок. Вдалеке виднеются трубы водопроводной станции в Санбери и остров Ил-Пай[2], где, как говаривала нянюшка, запекают в тесто угрей для всей Англии. Слева призрачной дымкой проступают очертания ее родного Кингстона-на-Темзе — они сливаются с голубым туманом далеких холмов Суррея.

И вот теперь отец собирается навестить их. Ей не хочется, чтобы он увидел Томаса таким; она знает — отец будет сильно разочарован, так как решит, что она опять станет для него обузой. Отец никогда не одобрял ее брака с Томасом: хоть он и стремился поскорее выдать дочь замуж, но очень рассчитывал, что она выберет себе в мужья Камерона, старшего брата Томаса, которому предстояло унаследовать имущество их родителя. Как второй сын довольно состоятельного человека, Томас был обеспечен средствами, которых им вполне хватало на жизнь — правда, скромную. Софи догадывалась, что для отца единственным способом снять с себя ответственность за нее было выдать дочь замуж за любого, лишь бы у него были деньги, дающие возможность окружить ее слугами и исполнять все прихоти.

Она поворачивается и видит Томаса на том же месте, где оставила его, — он опустился на землю и теперь сидит с закрытыми глазами, прислонившись спиной к дереву. Софи идет к нему и вдруг осознает, что впервые за последнее время его лицо кажется таким расслабленным. Даже уголки губ тронуты подобием улыбки. Он исцелился, думает она. Вот и все, что ему было нужно, — одна прогулка по любимому парку.

Софи бежит к нему со всех ног, и, услышав шуршание юбок, хруст веток под ее ногами, он резко открывает глаза. Пристально смотрит на нее. Этот взгляд останавливает ее на полпути. Неужели он сердится на нее? Она чувствует себя немного виноватой за то, что нарушила его покой. Вторглась на его территорию. Она замирает на месте и с напускным весельем произносит: