Читать книгу "Божественный яд - Антон Чиж"

Дама вошла в магазин шляпных изделий, из которого не выходила более полутора часов. Когда филер, потерявший терпение, заглянул в магазин, упомянутой дамы в нем не было. По словам модистки, дама ушла из магазина больше часа назад, через черный ход. Объекту филерского наблюдения присвоена опознавательная кличка Бледная.

В этот же день в 8-м часу вечера дворник Пережигин в отвратительно пьяном виде стучался в квартиру профессора и требовал денег по случаю праздника. Дворник Пережигин в квартиру пущен не был.

В 10-м часу из квартиры были слышны приглушенные крики, которые продолжались не более 15-ти минут.

1 января в 9-м часу утра профессор Серебряков вышел из дому. По виду можно было сказать, что он сильно болен. Профессор взял извозчика. За ним был отправлен филер Пономарев. Профессор поехал в Озерки, где остановился около зеленого дома. Серебряков отпустил извозчика, велел ему вернуться в 6-м часу и весь день пробыл в этом доме. По словам околоточного, дом является летней дачей Серебрякова. Но в декабре, недели две тому, он приезжал сюда с дамами. В квартиру профессор вернулся в 7-м часу и более не выходил.

В 9-м часу вечера дворник Пережигин в пьяном виде кричал на весь двор, что “он убивца выведет на чистую воду”. Дворник был уведен приживалкой и положен спать. Ворота на ночь остались незапертыми.

В 11-м часу из квартиры профессора опять были слышны кратковременные крики.

2 января профессор квартиру не покидал и к нему никто не приходил, о чем и имею честь Вам доложить.

Подпись: старший филер Ф. А. Курочкин».

4

Ванзаров отложил листок донесения лучшего филера полиции в стопку ненужных документов и откинулся на спинку кресла.

— Что вы, Мечислав Николаевич, так смотрите, как будто ожидаете медаль «За выслугу лет»? — жестко спросил он.

— Но ведь преступник изобличен! — удивился Джуранский.

— И каким же образом?

— Я поехал на Васильевский и поговорил с околоточным, — начал ротмистр. — Он доложил, что к Серебрякову довольно часто ходили молоденькие барышни. Но ранее скандалов или прочих безобразий замечено не было. В последнее время видели одних и тех же — три девицы. Дней десять тому Серебряков выгнал глухонемую кухарку. А после этого из квартиры, по ночам, стали раздаваться буйные крики. Причем вопли такие, что соседи пожаловались околоточному на ведьменский шабаш!

— И часто профессор устраивал ведьменский шабаш?

— За последние дни, по словам околоточного, соседи жаловались регулярно.

— Чем Серебряков объяснил такое поведение?

— В том-то и дело! Объяснения смехотворные: якобы он изучает вокальные данные! Околоточный хотел написать докладную записку участковому приставу, но не решился. Все-таки профессор, уважаемый человек…

— И что из этого?

— Так ведь крики-то были вечером накануне убийства! — торжественно произнес Джуранский. — А это значит…

— Ровным счетом — ничего! — закончил сыщик.

— Но почему? — изумился ротмистр.

— Да хоть потому, что, имей профессор привычку убивать девиц по вечерам под буйные крики, мы бы находили их тела уже дней десять кряду!

Джуранский задумался, сдвинув брови и нервно поигрывая усиками.

— Предлагаю немедленно арестовать Серебрякова и произвести допрос! — выпалил он.

Ванзаров с досады только махнул рукой. Он никак не мог привыкнуть к армейской прямолинейности своего помощника. При всем старании, Мечиславу Николаевичу была глубоко чужда рассудительность. Если б было можно, он сначала рубил бы подозреваемого шашкой, а только потом выяснял его вину.

Родион Георгиевич вынул помятую фотографию и положил перед Джуранским.

— Сейчас меня интересуют больше всего вот эти мадемуазели! Думаю, это они приходили к профессору. Кстати, вам не показалось странным, что дамы с такой завидной легкостью ушли от наблюдения филеров?

— Да, я тоже удивился… — признался ротмистр. — Люди Курочкина революционеров не упускают, а тут какие-то барышни в вуалях. Странно…

— Вот именно, странно! И мы не знаем о них ровным счетом ничего! — Ванзаров раздраженно стукнул ладонью по столу. — А профессор с его криками никуда не денется.

— Но улики… — попытался возразить ротмистр.

— Их нет! — довольно решительно заявил Родион Георгиевич. — Мы знаем, что Мария Ланге накануне смерти пила непонятную жидкость, которая не могла ее убить. Где она пила — неизвестно. Поил ли ее профессор или кто другой — неизвестно. Приходила ли к Серебрякову — неизвестно. На теле жертвы мы находим пентакль, непонятно к чему относящийся. Профессор зачем-то врет, что не был дома накануне убийства, но ревет как белуга при виде трупа. По вечерам он взял моду кричать как оглашенный. Затем какая-то неизвестная забирает негатив с портретом Серебрякова и тремя дамами. А когда мы хотим проследить дам, те благополучно исчезают. И вокруг — полный туман! Так что мы пока никого не изобличили!

— Что я должен делать, Родион Георгиевич? — растерянно спросил Джуранский.

— Передать Курочкину: если завтра гостьи опять появятся, пропускать их в квартиру профессора, а затем задерживать и доставлять в участок. Это — раз… — Ванзаров стукнул о край стола указательным пальцем.

— Понял! — сказал Джуранский с нескрываемым удовольствием.

— И два. Установить в ресторане «Медведь» постоянное наблюдение. Загадочные барышни, возможно, появятся там. Также сообщать о появлении в «Медведе» сотрудника английского посольства господина Дэниса Брауна.

Ротмистр удивленно поднял брови.

— Я уверен, что одна из них в компании с Брауном может появиться в «Медведе», — пояснил Ванзаров.

— Сделаем…

— Как увидят, сразу пусть берут.

— Прямо в зале?

— Можно и на улице, как выйдут. Но помните: к господину Брауну вы даже пальцем не имеете права прикоснуться. У него дипломатический иммунитет. И еще… — Ванзаров протянул Джуранскому снимок. — Покажите Курочкину и его людям. Пусть посмотрят, те ли барышни.

Дверь открылась, и в кабинет заглянул Лебедев.

— Так и думал, что вас застану! — крикнул он. — И в воскресенье на службе!

Не снимая шубы, эксперт опустил на приставной столик походный чемоданчик криминалиста. Он сообщил, что погода прекрасна для романтических знакомств: женщины тянутся к теплу и жмутся к первому встречному мужчине.

Родион Георгиевич терпеливо ждал, когда пыл любителя жизни иссякнет.

— Да, кстати! — Лебедев хлопнул себя по лбу. — Забыл сказать интересную деталь. Представьте, господа, пентакль нарисован на груди Ланге не чернилами! Я срезал слой кожи, провел анализы и могу сказать: это то же самое вещество, которое она употребляла внутрь.