Читать книгу "Кот, у которого было 60 усиков - Лилиан Джексон Браун"

— Послушать тебя придёт уйма народа! — воскликнула Лайза. — Надо будет предупредить дорожно-транспортный отдел.

Во вторник Квиллер почувствовал неодолимое желание пообщаться за ланчем с Кипом Мак-Дайармидом. Главный редактор «Локмастерского вестника» был одним из лучших его друзей, а его жена Мойра, разводившая джемовых кошек, одарила «Сундук пирата» милейшим «апельсиновым» Данди. Любимый ресторан двух друзей находился в старом особняке Инглхарт.

Первыми словами Кипа были:

— Мойра говорит, вы с Полли должны не откладывая приехать к нам на обед.

— Полли уезжает на две недели в Париж, — ответил Квиллер. — С Шерли Бестовер.

Узнав подробности, Кип спросил:

— А кто занимается их поездкой?

— Некий полуотставной локмастерский турагент, который позаботится о том, чтобы они остались довольны.

— Вот как! Я этого типа знаю! Старый ловелас, но, полагаю, Полли и Шерли с ним справятся. Можешь их предупредить.

Разговор шёл о многих вещах.

— Если ты согласишься одновременно со «Всячиной» давать колонку в «Вестнике», мы пустим её на первой странице и она удвоит нам тираж…

— Хочешь знать забавную штуку, Кип? Наш главный считает, что добрая половина почты на имя Коко приходит из Локмастера… У вас тут уйма Коко-фанатов.

Речь зашла и о местных выборах, которые должны были вот-вот состояться.

— Победит нынешняя власть предержащая, — заявил Кип. — Оппонент ведёт себя уверенно, да только… его даже в собачники не берут.

Затем Кип высказал соображение, от которого Квиллер взвился ракетой. Это было как раз то, что в данных обстоятельствах ему было нужно.

— Ты когда-нибудь увлекался театром абсурда?

— Да, я видел все самое лучшее, когда жил в Нью-Йорке. И сам хотел написать абсурдистскую пьесу, да руки так и не дошли.

— Поговаривают о новой волне. Улавливаешь? — Кип заговорщицки подмигнул. — Как насчёт какой-нибудь оригинальной абсурдистской вещицы? Вроде «Кота, которого избрали собачником»? — И тут же лукаво перешёл на другой предмет. — Мойра просила узнать: ты все ещё прописываешь своё безлицензионное лекарство? Разлил бы по флакончикам и продавал поштучно.

Он намекал на юмористические стихи, которые Квиллер сочинил к его прошедшему дню рождения. И вынул из жилетного кармана карточку, на которой был напечатан типичный Квиллеров лимерик:

Редактор по имени Кип —

Весьма симпатичный тип,

Душою широк

И в деле знаток,

И в гнусность ни разу не влип.

— Стоит мне почувствовать себя плохо, физически или душевно, я читаю твоё послание, и оно возвращает меня к жизни.

— Я давно уже подумываю написать книгу о юмористических стихах, — скромно заметил Квиллер.

— И напиши! Я скуплю весь первый тираж и раздам друзьям. Пусть читают на здоровье!

Во время разговора взгляд Квиллера то и дело останавливался на трёх женщинах, завтракавших за столиком в противоположном конце зала. На них были необычного фасона шляпы. Полли очень нравились оригинальные головные уборы. Пожалуй, она стала бы такую носить.

— Мойра говорит, их называют артистическими, — поправил его редактор.

— Виноват, — шутливо извинился Квиллер. — Ты знаешь дам, что садят во-он там? Они все время на нас поглядывают.

— Они поглядывают на твои усы. Вся троица наверняка знает, кто ты. Видят твоё фото в «Пере Квилла» каждый вторник и каждую пятницу… Я считал и считаю, что тебе просто необходимо печататься в нашем «Вестнике»…

— Превосходная идея, только она не сработает. — Квиллер забрал себе счёт, который как раз принесли. — Я угощаю. Скажи Мойре, пусть приглашает нас обедать, как только Полли вернётся.

Редактор ушёл, а Квиллер выписал чек и оставил на столе чаевые. Он заметил, что две артистические шляпы покинули зал, а третья по-прежнему разглядывает его усы.

Направляясь к выходу из ресторана, он обратился к его владелице:

— Вот неловкость: я встречал ту даму, что сидит за столиком возле камина, но кто она, подзабыл.

На лице женщины расцвела улыбка:

— Они обычно приходят втроём. По четвергам Публичная библиотека закрыта, и они превращаются, по их собственным словам, в ланч-леди. Та, что осталась, — Вивиан Хартман, главный библиотекарь.

Вивиан Хартман выглядела очень довольной тем, что он подошёл. Шляпа на ней, он отметил, была с большими, примерно фут в диаметре, полями… бархатная, двух оттенков, с широкой шёлковой лентой и натурального вида пионом.

— Прошу прощения, вы мисс Хартман? Я — Джим Квиллер из мускаунтской «Всячины».

— Да, я знаю! Не присядете ли? — отвечала она, и он придвинул стул.

— Должен признаться, я в восхищении от этих шляп, что на ваших подругах и на вас.

— Мы делаем их сами… в память вашей Тельмы Теккерей. У её брата, Торстона, была здесь ветеринарная лечебница. Мы и сегодня оплакиваем их обоих. Не говоря уже об утрате превосходной коллекции шляп.

Она замолчала, ожидая, как он отреагирует.

Он горестно кивнул.

— А вы знаете, что незадолго до беды они были сфотографированы?

— Нет! — воскликнула она. — И никто в Локмастере об этом не знает.

— Нашему фотографу дали такое поручение, а я отправился с ним, чтобы помогать со светом. Я мог бы показать вам целую подборку прекрасных снимков… если в будущий четверг вы приедете на ланч ко мне в амбар, — предложил он. — Тельма договорилась с одной дамой из Калифорнии, что та напишет книгу, но когда шляпы погибли, она потеряла к этому делу всякий интерес… Быть может…

— Да… быть может… — задумчиво повторила мисс Хартман, — быть может, удастся возродить эту идею.

Десять

Приближался День Прощания, и Полли все больше и больше суетилась. Уже не хватало времени на ужины в любимых ресторанах и на прослушивание классической музыки в амбаре, на великолепной музыкальной системе, гордости Квиллера. Она проводила все дни, инструктируя Джада и Пегги, как вести в её отсутствие магазин. Она проводила все вечера, составляя списки вещей, которые необходимо взять с собой, читая о Париже, восстанавливая позабытый школьный французский, ведя длинные разговоры с Шерли Бестовер. Квиллер чувствовал себя лишним на этом празднике жизни. Его предложения «чем-то помочь» с благодарностью выслушивались, но отвергались за ненадобностью.

В тот памятный ему вечер и в последующие Квиллер брал на себя инициативу звонить в одиннадцать, зная, что Полли в последнюю минуту непременно отвлечет какого-нибудь рода забота. Она ещё не назвала ему день отъезда, а он ни за что не хотел спрашивать. И он не сказал ей ни слова о своём проекте, связанном с театром абсурда (она всегда с презрением отзывалась о пьесах такого рода), и ни слова о трёх ланч-леди.