Читать книгу "Дерзкий поцелуй - Алисса Джонсон"

По самым же скромным подсчетам, они с Мак-Алистером скакали без остановки намного больше четырех часов. Боль в ноге появилась уже после первого часа, спустя три часа она стала нестерпимой. А теперь вдруг вовсе исчезла. Эви сделала попытку пошевелить пальцами ноги, но обнаружила, что не чувствует их. Вся ее правая нога совершенно онемела.

Она с содроганием представила себе, как будет слезать с лошади. С другой стороны, беспокоиться имело смысл только в том случае, когда вопрос о том, чтобы спешиться, превратится в насущную необходимость. Судя же по тому, с какой неистовой энергией подгонял их Мак-Алистер, она начала подозревать, что он намерен сделать остановку не раньше, чем они достигнут Норфолка.

Эви несколько раз намеревалась окликнуть Мак-Алистера и потребовать, чтобы он сделал остановку, но всякий раз гордость заставляла ее отказаться от этих намерений. Она ненавидела, когда ее считали слабой или ущербной. Она терпеть не могла жалостливые взгляды, которыми одаривали ее окружающие, когда больная нога уставала и хромота становилась заметной. Эви приходила в бешенство, проходя мимо танцующих пар в бальных залах и слыша за спиной сочувственные перешептывания:

— Бедняжка. Подумать страшно, какие увечья она получила в дорожной аварии.

Увечье. Это слово она ненавидела сильнее всего. Она нисколько не чувствовала себя увечной и при необходимости могла скакать на лошади не меньше любого мужчины.

Большинства мужчин, поправила она себя по некотором размышлении.

Этого мужчины, внесла она коррективы в свои рассуждения спустя еще час. Она будет скакать верхом до тех пор, пока и Мак-Алистер остается в седле. Пусть даже после этого она не сможет пошевелиться, а вероятность подобного развития событий, к несчастью, становилась все более и более очевидной.

Когда Мак-Алистер в очередной раз перевел лошадей на шаг, Эви воспользовалась случаем и неловко вынула ногу из стремени в тщетной надежде, что даже небольшая перемена положения поможет ей. Потом, когда они вновь пустят своих лошадей вскачь, попасть ногой в стремя на ходу будет очень нелегко, но ничего иного ей все равно не оставалось. Она должна сделать хоть что-нибудь.

К сожалению, ее жалкие попытки помочь больной ноге не принесли желаемого результата, и к тому времени, когда Мак-Алистер остановил лошадей на маленькой полянке, Эви уже сходила с ума от беспокойства и растерянности, Она устала, нервничала, у нее болело все тело, и еще — она разочаровалась в себе. Оказывается, задача провести в седле каких-то полдня стала для нее неразрешимой.

Она молча наблюдала, как Мак-Алистер осматривается по сторонам.

— Мы что, больше не убегаем? — проворчала она, будучи не в силах сдержать раздражения и справедливо ожидая сердитой отповеди.

Настоящий джентльмен никогда не убегает от своего врага, и уж тем более не поворачивается к нему спиной.

Похоже, гордость Мак-Алистера с легкостью вынесла ее язвительную реплику. Одним гибким, плавным движением, которому она отчаянно позавидовала, он соскочил со своего жеребца.

— На сегодня довольно. Лошадям нужен отдых.

И не только им, мрачно подумала Эви. То, чего бы она не отдала в эту минуту за горячую ванну, перемену одежды, мягкую постель и возможность побыть одной, можно было сосчитать на пальцах одной руки.

Мак-Алистер бросил на нее быстрый взгляд, после чего принялся невозмутимо отвязывать сверток позади своего седла.

— Слезайте. Разомните ноги.

Ох, с каким удовольствием она бы подчинилась.

— Нет, спасибо.

Он замер и вновь поднял на нее глаза.

— Слезайте.

Эви выпрямилась в седле, пытаясь придать себе величественный и высокомерный вид, хотя и подозревала, что являет собой жалкое зрелище.

— Мне и здесь вполне удобно, не беспокойтесь… Нет!

Она выставила перед собой руку, когда он шагнул к ней.

На лбу у него прорезалась маленькая морщинка.

— В чем дело?

— Ни в чем. Просто… просто у меня затекло все тело, только и всего.

— В таком случае, я помогу вам спешиться.

Эви отрицательно покачала головой, чувствуя, как в груди у нее разрастается паника и смущение. Если он попробует поставить ее на ноги, она попросту рухнет на него.

— Мне бы… мне бы не хотелось, что вы делали это.

— Почему?

Она начала незаметно потирать бедро в надежде, что кровообращение восстановится и чувствительность вернется.

— Потому что мне не нравится, когда меня швыряют на лошадь и снимают с нее, как мешок с мукой. Странная прихоть, согласна, но все-таки…

— Это ваша нога.

Ее рука замерла. Проклятье, у этого мужчины зрение, как у ястреба.

— Как я уже говорила, у меня всего лишь затекло тело. Но со мной все будет в порядке через несколько…

Эви оборвала себя на полуслове, когда он протянул к ней руки и сомкнул их на талии. Ей ничего не оставалось, кроме как схватиться за его плечи, когда он одним движением перенес ее с седла па землю.

Мак-Алистер поставил ее на ноги, но, к облечению или ужасу Эви — об этом она подумает позже, — он не позволил ей упасть. Придерживая ее одной рукой за талию, а другой за плечи, он принял на себя вес ее тела.

— Больно? — негромко поинтересовался он, дыша ей в затылок.

Эви не могла заставить себя поднять глаза. Они прижались друг к другу, словно в тесном объятии. Мягкая шерсть его сюртука щекотала ей нос, донося легкий аромат мыла, смешанный с запахом кожи и мужского тела. Сквозь ткань юбок Эви ощущала прикосновение его ног к своим — к одной из своих, во всяком случае, а его широкая и мускулистая грудь касалась ее груди, которая будто переняла всю чувствительность, утраченную больной ногой. Грудь вдруг потяжелела, а соски сладко и болезненно заныли. Она слышала, как он пробормотал что-то у нее над головой, но разобрать слова ей мешал гулкий шум крови в ушах.

Ей хотелось, чтобы он отпустил ее и отступил хотя бы на шаг. И боялась, что он прочтет ее мысли и так и сделает.

Сильная рука ласково погладила ее по спине, и она стиснула зубы, чтобы не задрожать от удовольствия.

— Эви, вам больно?

Ее взгляд зацепился за маленькую белую пуговицу у него на рубашке и остановился там.

— Нет… то есть, еще нет. Я ничего не чувствую.

Ей показалось, что он кивнул головой. Она уловила, как шевельнулись его широкие плечи, но не успела сообразить, что это значит, как он подхватил ее на руки.

Эви негромко ойкнула и машинально, не думая ни о чем, обвила его руками за шею. Какое странное, оказывается, ощущение, когда тебя несут, словно ты пушинка. И снова она разрывалась между восторгом и смущением. Но прежде чем она успела додумать до конца мысль о том, как ей хочется прижаться щекой к его груди и закрыть глаза, он присел на корточки и бережно усадил ее на мягкий клочок зеленой травы.