Читать книгу "Закон обратного волшебства - Татьяна Устинова"

Он никогда не увлекался стоматологами, но зубы у него былипотрясающие — ровные, белые, один к одному. И это слегка обижало Мику, котораявложила в идеальность своих зубов небольшое состояние и постоянно продолжалавкладывать.

Когда сало подходило к концу, Мика уже твердо решила с Ильейразвестись.

Впрочем, она долго не отваживалась переговорить с ним, всежалела его, маялась, уверенная, что он без нее пропадет.

У нее были свои представления о долге перед семьей, передмужем и обществом.

«Идеалистка!» — нежно фыркал отец, и она привыкла считатьсебя идеалисткой.

Только такая идеалистка, как она, могла выйти замуж за Илью,чтобы, как выражались в ее семье, «возродить веру в русский народ».

Правда, племянник Боренька однажды поинтересовался состорожным ехидством, стала бы Мика возрождать эту самую веру в народ, если быу конкретного народного представителя не было денег, но Мика с гневом отверглаэти гнусные предположения!

Она шла по Тверской, и ей хотелось поскорее добраться до«Французской кофейни», она чувствовала себя на улице неуютно. Ей казалось, чтовсе на нее смотрят, но это не доставляло ей никакого удовольствия. Онаполагала, что от скромности. Она знала, что очень хороша собой, особенносейчас, «после салона», когда пряди разлетаются именно так, как должныразлетаться, кожа сияет, а в глазах легкая настороженность. Эта самаянастороженность должна сводить мужчин с ума и сводила, Мика вполне отдаваласебе в этом отчет. Короткий, словно умоляющий взгляд, чуть-чуть виноватый,чуть-чуть испуганный и еще как будто с надеждой на что-то — Мика умела таксмотреть, чтобы каждый уважающий себя мужчина немедленно испытал благородныйпорыв защитить это слабое и нежное существо, погрузиться в его сладостныетайны, утонуть в этих бездонных озерах.

Кажется, именно так пишут в статьях про то, как знаменитыйактер Андрей Безухов увидел на вечеринке свою будущую супругу — порыв испытал,нежное существо защитил, в сладостные тайны погрузился, в бездонных озерахпотонул.

Мика к глянцевым журналам относилась как к библиисовременной молодой женщины — там есть все, все рецепты счастья, все правильноочерченные границы и практические советы. Так сказать, проект ловушки сприложенным чертежом в трех измерениях.

Пока что ловушки действовали беспроигрышно — вот и Валяпопался, хотя уж как ей пришлось потрудиться, прежде чем заманила его! И Илюшапока вполне предсказуем, а это очень важно, ибо у Мики есть цель, и он долженпослужить ей в достижении этой цели.

И послужит.

* * *

Валентин Певцов во «Французской кофейне», окруженныйзапахами кофе, еды и табака, читал газету и думал о том, что газета невыносимоскучна и в окно видно только узкий московский дворик, вымощенный серым камнем,и не видно Тверскую, откуда должна прийти Мика. Не то чтобы он так ждал ее, чтообязательно должен был смотреть в окно и считать минуты, но он всегда играл вэту игру — раздраженный опозданием мужчина и лепечущая оправдания женщина. Длятого, чтобы играть правдиво, нужно непременно увидеть ее заранее, желательно вокно, сделать лицо, собрать на лбу складки, углубиться в газету, а когда онаподойдет совсем близко, отогнуть манжет и посмотреть на часы.

Ему хотелось поскорее разделаться с делом, для которого,собственно, он и вызвал Мику сегодня, и, хорошо зная ее, он все же не могпредсказать ее реакции, и это слегка его беспокоило. А беспокойство он нелюбил. Оно, как палка, которой тычет в омут мальчишка, поднимало со дна ил ичерноту, сознание мутилось, извивалось, и в нем невозможно было что-то отчетливоразглядеть.

А ему нужно смотреть в оба. В эту последнюю минуту ничего недолжно сорваться.

Столько усилий потрачено!..

Молоденькая официанточка принесла ему заказанный кофе сминеральной водой — лед и лимон отдельно, — он закурил и, отогнув манжету,посмотрел на часы. На всякий случай, если Мика уже поблизости и видит его.

Официанточка быстро ему улыбнулась — видимо, понравился, —но он не обратил на нее никакого внимания. Зашуршал газетой, подвинулся ипродолжал думать.

Если его расчеты верны, все будет сделано уже на этойнеделе. Контейнер приготовлен, и содержимое его тоже.

Он не хотел марать руки, но быстро понял, что, не замаравих, ничего не достанешь из той кучи дерьма, что простиралась перед ним. Однакодумать о том, что не только руки, но и он сам, весь, по самое горло, как-тонезаметно и быстро оказался в этом самом дерьме, ему не хотелось.

Он двинул ногой — от раздражения и брезгливости — иоглянулся по сторонам.

Кафе было «специальное», куда приходили не столько есть,сколько разговаривать и решать «деловые вопросы». Еще здесь назначали свидания— сытенькие девочки и мальчики, потому что «голодным» оно было не по карману:крохотная чашечка двойного эспрессо и апельсиновый сок тянули рублей на двестипятьдесят.

Даже сейчас, утром, в кофейне было многолюдно, но никакогошума, грохота музыки или разговоров во все горло. Все по-утреннему оживлены,сдержанны и готовы к наступающему дню. Шуршат газеты, бармен разливает кофе — иникакого виски! — барышни накалывают на серебряные вилочки раннюю израильскуюклубнику. У нее нет никакого вкуса, только название и вид, но это таквозвышенно — клубника в середине апреля! — что все едят и не морщатся. В белыхчайничках зеленый чай, в малиновых салфетках начищенные приборы, сказочныедесерты выложены на сверкающие подносы, медные ручки горят огнем, стойка сжурналами почти опустела, и солнце вот-вот выглянет из-за весенних туч, простозатем, чтобы заглянуть сюда и порадоваться, что все так чудесно устроено.

В кофейню частенько захаживают знаменитости, но не те, чтопоют с эстрады глупые песни или ведут сомнительные телешоу, боже сохрани, авполне приличные люда. Валентин Певцов два раза поздоровался — один раз сознакомым, другой раз с вовсе незнакомым, но много раз виденным по телевизорубанкиром. Банкир вежливо и безучастно кивнул в ответ. Еще Валентин увиделгенерального продюсера Первого канала, тоже будто сошедшего из телевизора, но сним поздороваться не удалось, ибо тот вообще по сторонам не смотрел,прихлебывал кофе и внимательно слушал собеседника, сильно наклонив голову.

Громогласный и веселый Павел Каплевич что-то объяснял томнойдевушке средних лет, словно чуть-чуть побитой молью, по виду редакторше, и,видимо, ему нравилось все то, что девушка ему отвечала, потому как время отвремени он радостно оглядывался вокруг, будто приглашая всех разделить егохорошее настроение.

Если бы не нынешнее мутное беспокойство, Валентин Певцовсполна насладился бы и кофе, и столь изысканным обществом, но не получалось.

Мика появилась совершенно неожиданно, он даже не успелсоответствующим образом подготовить лицо.