Читать книгу "Приемное отделение - Андрей Шляхов"

И ушел, тихонечко притворив за собой дверь.

Ольга Борисовна посидела немного в кабинете, а когда поняла, что успокоилась окончательно, умылась, заново накрасилась, переоделась и ушла домой на двадцать минут раньше положенного. По дороге заскочила в супермаркет и купила полулитровую бутылку виски, а на закуску к ней несколько лоточков с мясными нарезками и пачку ржаных хлебцев. Ржаные хлебцы с какой-нибудь копченостью, по мнению Ольги Борисовны, как нельзя лучше подходили под виски.

За вечер под сериалы, которые хороши тем, что совершенно не напрягают, «уговорилось» граммов триста. Под конец не думалось ни о том, насколько несправедливо устроен этот мир, ни об удачливой Светке, ни о хлопотной и неблагодарной работе. Вообще ни о чем не думалось, хотелось лечь спать пораньше. Спала Ольга Борисовна хорошо, крепким и безмятежным сном праведницы. Утром, несмотря на свое вечернее пьянство, проснулась бодрой и свежей, потому что хорошо выспалась и виски был из дорогих, качественный. Придя на работу, она общалась с Боткиным как обычно — ровно и сдержанно. Он тоже вел себя как обычно, словно никакого инцидента вчера не было, только старался не встречаться с Ольгой Борисовной взглядом.

Надежда Тимофеевна ждала дальнейшего развития событий. Она была уверена в том, что события непременно станут развиваться, медленно или быстро, но — развиваться. Жаль только, что пари заключить ей было не с кем.

Санэпидпозор

«На то и щука в море, чтоб карась не дремал», — гласит народная мудрость. Разумеется, караси и щуки живут в пресной воде, так что слово «море» здесь употреблено образно, но не в нем дело, а в щуках и карасях, точнее — в санитарно-эпидемиологическом надзоре и тех, за кем надзирают.

Как ни переименовывают органы, осуществляющие санитарно-эпидемиологический надзор, в быту их называют коротким и звучным словом «СЭС» — аббревиатурой от «санитарно-эпидемиологическая станция».

«К нам едет СЭС!» — сообщают главные врачи или их заместители на пятиминутках. «К нам едет СЭС!» — разносится по учреждениям скорбная весть. Почему скорбная? Да потому, что нарушения можно найти и в самом идеальном учреждении, а нарушения — это акты, выговоры, лишение премий, а нередко и увольнения. Увольнение — это еще не крайняя, то есть не высшая мера, положенная за нарушение санитарно-эпидемиологического режима, кое за что предусмотрена и уголовная ответственность.

Неудивительно, что к санитарно-эпидемиологическим проверкам тщательно готовятся.

Неудивительно, что окончание этих проверок нередко празднуют в узком рабочем кругу.

Только наивные и недалекие люди могут надеяться выйти сухими из воды или надеяться на то, что проверка не найдет ни единого нарушения. Что же тогда подумает о проверяющих их руководство? Подумает, что они били баклуши и проверяли спустя рукава. К тому же у всех контролирующих и проверяющих есть негласные планы — найти столько-то нарушений, выписать штрафов на такую-то сумму. А как иначе? Критерии непременно должны быть, ведь по ним оценивают работу того или иного сотрудника, того или иного подразделения, а если есть критерии, то должны быть и какие-то средние значения, некие ведомственные «планки».

Короче говоря, пришла проверка — открывай ворота и готовься к худшему.

Виктория Васильевна умела дружить с людьми, особенно с нужными. Рожает невестка? Нужна операция мужу? Отцу или матери надо проверить сердце? Всегда пожалуйста! Сделаем в лучшем виде и на самом высшем уровне! Поможем. Постараемся. В лепешку расшибемся, а угодим.

«Твори добро, и тебе воздастся». О внезапной, внеплановой проверке санитарно-эпидемиологического режима Виктория Васильевна узнала не накануне, а за три дня. Вполне достаточно для того, чтобы как следует подготовится. Жалко, что ее информатор не знал, какие именно отделения планируется проверить, но это уже не столь важно, потому что, по уму, к любой из проверок следует готовиться всей больницей. Ничто не мешает проверяющим по пути в неврологию заглянуть в эндокринологию и наоборот. Проверяющие нюхом, всей своей интуицией чуют, где можно «нарыть» больше нарушений. Именно туда они и направляются в первую очередь.

Схема подготовки к проверки была отлаженной, не первый раз и, увы, не последний. Виктория Васильевна собрала остальных заместителей главного врача (кроме заместителя по экономическим вопросам, до которой СЭС не было никакого дела), главную медсестру, диетсестру и всех заведующих. Предупредила, попросила, пригрозила в своей обычной манере. Обычная манера у Виктории Васильевны была строгая: «Если подведете — пеняйте на себя». Особо многозначительно она смотрела на Марию Егоровну, потому что к пищеблоку СЭС традиционно цепляется сильнее всего. Впрочем, за пищеблок у Виктории Васильевны душа особо не болела, потому что Мария Егоровна свое дело знала хорошо, в отличие от заведующей терапевтическим отделением Мараниной, вечно упускавшей из виду всякие мелочи, неважные с ее точки зрения, но крайне важные для проверяющих. То медсестра процедурного кабинета не сможет без запинки отбарабанить алгоритм действий при попадании биологических жидкостей на лицо и руки, то какое-либо ведро окажется неподписанным. Ведра положено подписывать, то есть писать на них, для чего они предназначены для пищевых отходов или, например, для раствора хлорамина, используемого при уборке. Не подписано ведро — одно нарушение, другое не подписано — два нарушения. Счет всегда в пользу проверяющих.

— Инна Валериевна, вы уж подтяните своих, — попросила Маранину Виктория Васильевна. — И чтобы накладных ногтей ни у кого не было…

Однажды в пятницу, после обеда, в самое что ни на есть «расслабушное» время, Виктория Васильевна нагрянула в терапию с проверкой и была поражена великолепием маникюра процедурной медсестры Дуковой, которая после работы собиралась идти к кому-то на день рождения. С тех пор она всякий раз напоминала Мараниной о накладных ногтях. Маранину это раздражало немерено, но виду она старалась не показывать.

С терапии Виктория Васильевна переключилась на патологоанатомию.

— Максим Григорьевич, к вам тысячу лет не заглядывали, — сказала она заведующему отделением Троицкому. — Не расслабляйтесь.

— При моей работе не расслабишься! — пошутил Троицкий, намекая на то, что ему-то как раз расслабляться никто не мешает — отделение находится на отшибе, начальство сюда практически не заходит, «пациенты» ни на что не реагируют.

— Максим Григорьевич! — Виктория Васильевна слегка повысила голос.

— Да понял я все, Виктория Васильевна, не первый же день работаю…

Приемное отделение, благодаря стараниям Надежды Тимофеевны, в дополнительной подготовке к проверке не нуждалось. Девяносто процентов всех проверок непременно затрагивают приемное отделение (около десяти процентов на нем и заканчивается), поэтому здесь привыкли к постоянной «боевой готовности».

В день прихода проверки выпадало дежурить доктору Боткину. Утром, еще до пятиминутки, Ольга Борисовна пригласила его к себе в кабинет, напомнила, что сегодня ожидается проверка из СЭС, и поинтересовалась, приходилось ли Алексею Ивановичу иметь дело с этой достойной организацией.