Читать книгу "Атаман - Андрей Посняков"

– От такой, пожалуй, и кольчужка не спасла бы, – незаметно подойдя сзади, молвил Антип. – Знавал я в Хлынове одного мастера, как раз такие наконечники делал. И как-то ходили мы в Орду, на Жукотин, так… Ладноть! – Чугреев вдруг резко оборвал сам себя и, скосив глаза на Егора, хитро прищурился: – Слышь, Егорша, ты потом, как к Белеозеру выведешь, куда?

– Хм…

Вожников не знал, что и ответить – ну, выведет, скорее всего, примерно-то дорогу знал.

– Может – Белоозеро все же?

– Так я про то и говорю. В Орду ж мы с Борисовичами не пойдем, уж дальше-то они сами.

В Орду…

Молодой человек помотал головой, словно отгоняя нахлынувшие нехорошие мысли:

– А ты, Антип, куда все меня зовешь-то?

Чугреев осторожно обернулся на допивавших баклажку Борисовичей:

– Опосля поговорим, ага? Не для лишних ушей это дело – для наших с тобой токмо.

– Опосля так опосля, – кивнул Егор.

– Скоро пурга, однако, – опасливо посмотрев в быстро затягивающееся тучами небо, Антип сплюнул в снег. – Надо бы в лес свернуть, а, господа мои?

– К лесу так к лесу, – кивнул Данило Борисович, а его старший братец без лишних слов повернул лыжи к берегу.

Идти стало труднее – цеплялся за ноги густой подлесок, колючие еловые лапы царапали руки и лицо, словно бы не пускали куда-то. Небо над могучими соснами и елями клубилось плотными серыми облаками. На глазах становясь ощутимо низким, оно словно бы наваливалось на землю, облепляя все вокруг, как выброшенный из тарелки прокисший кисель. Все зверье в лесу куда-то попряталось, даже птицы с ветки на ветку не перепархивали, то ли люди их испугали, то ли предстоящая непогодь.

Путники уже начали присматривать удобное для остановки место – под какой-нибудь раскидистой елью, как вдруг задул верховой ветер, раскачал вершины деревьев, погнал по небу облака – вот уже и появились лазурные разрывы, и – пока только на миг – проглянуло солнышко.

– А, кажись, пронесет! – Иван Борисович с довольной улыбкой перекрестился. – Слава те, Господи!

И в самом деле, окружающая обстановка начинала потихоньку радовать – ветер разогнал тучи, заголубело небо, засверкало над лесом солнце. Можно было спокойно продолжать путь.

Поразмыслив, беглецы решили выйти к реке с другой стороны, за излучиной, таким образом срезав, по прикидкам Егора, километра три, а то и больше. Сговорились, ухмыльнулись друг другу – пошли.

Лес вдруг стал редеть, и лыжи заскользили куда веселее. Вскоре четверка оказалась на большой поляне, в конце которой чернел частокол. Деревня!

– Обойдем? – опасливо обернулся Чугреев.

Иван Тугой Лук хмыкнул:

– Думаю, там нет никого. Ни дымов не видать, ни людей, даже собак не слышно. Да и местные-то охотники нас давно бы заметили.

– Да уж, это точно. Брошенная деревенька-то, – согласился Данило. – Зайдем – чего кривулями плутать зря? Может, соль там сыщем или… если вдруг снова непогодь – заночуем.

– Инда так и поступим. – Иван Борисович махнул рукой: – Пошли, парни.

Валялись в снегу сорванные с петель ворота, и, как только лыжники миновали их, явственно запахло гарью. Пять засыпанных снегом по крыши изб – большая деревня! – амбары… ага, вот они и горели-то! Пепелище!

Направляясь следом за Борисовичами к самой большой избе, Вожников вдруг зацепился лыжей о какое-то бревно.

Наклонился…

– Господи!

Не бревно это было, а труп! Труп пронзенного стрелой мужчины.

Боже! Боже! Опять эти стрелы, армяки, копья…

– Дня три назад убили, – со знанием дела определил Антип.

– А вон еще мертвяк. – Данило Борисович указал на крыльцо, на ступеньках которого тоже валялся припорошенный снегом труп, только этот не был поражен стрелою. Несчастного просто зарезали… Нет!!! Зарубили мечом… или секирой.

– Мечом, – снова пояснил Чугреев. – Вона, удар-то чрез ребро прямо в сердце. Хорошо били, умело. А вот того, глянь, Егорша, секирою.

Молодой человек обернулся… и его чуть не вырвало от одного вида разрубленной надвое головы!

Господи… значит, все так и есть… Уж точно – Средневековье!

Подошедший сзади Иван Тугой Лук хлопнул Вожникова по плечу:

– Ну, че встал, паря? Пойдем, глянем.

Проникающий через распахнутую дверь свет падал на скудную обстановку избы. Сложенный из камней очаг, стол с лавками… Нехитрая домашняя утварь: глиняные горшки, деревянные миски, кадушки. В углу стояла рогатина.

Егор и хотел бы, конечно, увидеть хоть какой-нибудь прикнопленный к стеночке календарь с голыми девками, однако в душе понимал уже, что совершенно напрасно надеется…

– Эвон, под лавкой-то!

Иван Борисович наклонился и вытащил из-под лавки… мертвого ребенка! Опять же зарубленного – из залитой коричневой запекшейся кровью груди торчали белые ребра…

Вожников вроде бы никогда не был хлюпиком, но тут не выдержал и, выбежав на двор, завернул за угол, закряхтел – его вырвало.

Очистив желудок, молодой человек еще немного постоял так, согнувшись, и, более-менее придя в себя, вскинул голову. За углом, близ плетня, торчали какие-то пугала… почему-то сразу три. Что, птиц так много?

Егор присмотрелся и…

Лучше б он этого не делал!

Никакие это были не пугала – люди! Посаженные на кол люди!

Значит – правда… тупое и дикое Средневековье!

– Господи-и-и-и!

– Здоров ты кричать, Егорша! – хмыкнул вышедший из избы Иван Тугой Лук. – Думаю, ночевать мы тут не будем, дальше пойдем… Ну, чего встал-то? Мертвяков не видал?

– К-кто их, интересно… и за ч-что… – заикаясь, промолвил Вожников.

– Верно, соседушки. – Иван Борисович шумно высморкался. – Из-за землицы али из мести. Всяко бывает. Леса! Народ кругом дикий.

Егор сглотнул слюну. А ведь просто все! Взять да поинтересоваться, коли уж они бояре или даже князья.

– Иван Бо… Еще спросить хочу.

– Ну, спрашивай.

– Иван Борисыч, вот скажи-ка, а какой сейчас год?

– Обычный год, – с некоторым удивлением отозвался боярин… или князь. – Как и прошлый, малость подождливей только.

– А лето, лето какое? Ну, от сотворения мира?

– От сотворения мира? – Иван Борисович ненадолго задумался, зашевелил губами. – Тебе зачем надо-то?

– Да так…

– От сотворения мира шесть тысяч девять сотен осьмнадцатый. Ну да, так и есть – в березозоле-ветроносе месяце, по-гречески – в марте – как раз Новый год и начался.

– Шесть тысяч девятьсот восемнадцатый… – обалдело повторил Егор… – Это ж… это ж…