Читать книгу "Новый босс - Алайна Салах"

физиономия Папы Карло. — Из головы вылетело, что отец сегодня ждет на ужин, чтобы получить отчет о рабочей неделе.

— Чеееего? — единодушно восклицаем мы с младшим в приступе негодования. — Сегодня наш день.

— Я же ему обещала. — Слава делает виноватую мордочку и трется носом о мою щеку. — И мы, разумеется, поедем вместе.

Обожаю, блядь, запах напалма по утрам.

Глава 14

Гас

— Rada videt, Stanislava! — расплывается в улыбке анорексичная версия мамы Стифлера, оглядывая матрешку с высоты своих пятидюймовых подков. Замечает меня, и ее размалеванный клюв округляется кровавой буквой «О». Сюрприз, бабуля.

Раздраженно рыча, матрешка отпихивает ее в сторону и втягивает меня внутрь многогабаритной каморки папаши Карло, на ходу скидывая обувь. Сдается мне, новая вариация имени "Слава" ей тоже не по душе.

Ради любви к своему ненаглядному сувениру решаю быть вежливым и, прилепив к лицу самую обаятельную улыбку, приветствую хозяйку силиконовых холмов:

— Spasibo, Angela.

Ты начинает удивленно хлопать глазами, очевидно, пораженная моими навыками русской речи. От чего-то задушенно хихикает Слава. Помогаю ей снять меховую шкуру, и, раздевшись сам, беру ее за руку. Егорке не помешает напомнить, чья это женщина.

— Пойдем, полиглот. — на кошачьей мордочке матрешки вспыхивает чеширская улыбка. — А то, боюсь, гимн запоешь.

— Гимн только для исключительных случаев, — ухмыляюсь, прикладываясь губами к ее макушке.

В гостиной нас встречают по обыкновению недовольный папа Карло и его приемные заготовки: приторный Егорка и более поздняя версия мамаши Стифлера.

— Spasibo. — не жалею еще одного русского "Здравствуйте", обводя каждого глазами.

Папаша Карло молча пытает меня взглядом, выглядя так, словно закусил стопку уксуса лимоном, а его приемное полено с явной неохотой тянет руку в знак приветствия.

Мальвина-Кристина, кажется, единственная, у кого мое появление вызывает восторг: она безостановочно трясет обесцвеченной гривой и смешно закусывает нижнюю губу, от чего начинает походить на крольчиху.

За спиной раздаются цокот копыт и русская речь.

— Анжела приглашает всех к столу. — поясняет Слава в ответ на мой любопытсвующий взгляд.

Как послушное стадо мы бредем за виляющей задницей мамашей Стифлера на кухню. В необходимости визита к родственникам матрешки меня радует одно: возможность пообедать. Последний раз я ел в самолете, и в данный момент желудок с ревом обгладывает свои стенки. Хотя родительница матрешки с любовной магией и была на «Вы», но кашеварить умела знатно. Хочется верить, что папа Карло и вторую свою невесту выбирал по этому принципу.

Вот только хер там. Оглядываю стол и понимаю, что надежда не потерять сознание от гипогликемии летит в тартары. Я словно очутился на выставке «Невкусная еда». Зеленая дрянь в каждой тарелке, а из мяса — только солонка в виде зайца. Неудивительно, что папаша Карло все больше звереет. Я бы и сам завыл каждый день траву жевать.

— Пробудем здесь час и поедем в стейк-хаус, — шепотом обещает матрешка, безошибочно считывая мое состояние.

— И минет. — выторговываю себе компенсацию.

Матрешка встает на цыпочки и соблазнительно щекочет дыханием мне ухо:

— Можешь рассчитывать на глубокий, Малфой.

Вот идеальная. Ради такого можно ненадолго примкнуть к отряду травоядных.

Папы Карло что-то раздражающее каркает со своего царского стула, и Слава, кивнув головой, тянет меня к столу.

Едва не рычу от возмущения, когда на стул рядом с ней приземляется задница Егорки, обтянутая джинсовыми кальсонами. Поворачиваю голову вправо, а с соседнего места на меня с голодным блеском в глазах хищно скалится Мальвина.

Это что за белобрысая бомбардировка, блядь?

Поднимаю глаза и встречаюсь с оценивающим взглядом мамаши Стифлера: нарисованные брови на лбу сосредоточенно двигаются как у шахматиста, обдумывающего новый ход. И задумала мадам Каспарова, судя по всему, подлую рокировку.

Не в мою смену, бабуля.

Поднимаюсь и со скрежетом выдвигаю матрешку вместе со стулом.

— Подумал, что ты посекретничать с сестренкой хочешь, — отвечаю на ее вопросительный взгляд и жестом указываю пересаживаться. Перехватываю взгляд силиконовой шахматистки и посылаю ей свою любимую улыбку, транслирующую «А не пошла бы ты на хуй».

Матрешка безропотно опускается на соседний стул, а я приземляюсь рядом с Егоркой, который, почуяв близость альфы, замирает, моментально превращаясь в сыкливого истукана.

— Ты надолго в Москву, Гас? — на ломаном английском интересуется папаша Славы, смеривая меня холодным взглядом.

Не люблю с ним общаться. Потому что игнорировать его обезьяньи замашки — признак того, что я себя не уважаю, а послать на хер отца моей будущей жены до свадьбы — это признак дурного тона.

Дублирую старому пню улыбку, которой минуту назад осчастливил его говорящие импланты и весело сообщаю:

— Уеду отсюда только вместе со своей невестой. Нравится мне у вас. И климат замечательный.

— Слава может задержаться и дольше, чем на месяц. — цедит тот, двигая челюстью. — Она пока нужна мне здесь.

— Мы так не договаривались, папа, — вступает Слава и быстро сжимает под столом мою руку. — Ты сказал, что тебе будет нужна моя помощь максимум на месяц. У меня тоже есть свои планы. Например, готовиться к свадьбе. Я выхожу замуж за Гаса, ты не забыл?

Напоминание о женитьбе и перекошенные рожи присутствующих прямо бальзам на сердце для моей персоны нон грата. Так бы и расцеловал свою дикую кошку. Хотя, чего мне стеснятся? Закидываю Славе руку на плечо и смачно клеймлю ее своим ртом. А молчаливый гнев папы Карло и немое осуждение мамаши Стифлера добавляют этому поцелую особую пикантность.

— Теперь можно начинать есть, — покраснев, бормочет Слава, когда я ее отпускаю.

Хозяин дома мгновенно разражается гневным монологом, а так я все равно ничего не понимаю, то беру в руку вилку и начинаю жевать стоящую передо мной зеленую бурду.

— Переведешь, матрешка? — спрашиваю, когда поток русской речи, наконец, иссякает. Вряд ли ее папаша пел мне дифирамбы, но все же любопытно узнать.

— Не стоит. — коротко отвечает Слава. — Никакого конструктива не было.

Дальше, судя по их сосредоточенным лицам, разговор идет о делах, а я от скуки начинаю ковыряться вилкой в тарелке, выкладывая травинками фразу «Tebe pisdetz». Когда заканчиваю, тыкаю локтем Егорку, чтобы дать ему оценить. Тот несколько секунд таращится на мое творческое послание, затем отводит взгляд и выхлебывает стакан воды.

Как там говорится? Предупрежден — значит, вооружен. Я его честно предупредил.

В течение часа тарабарская речь стихает, и матрешка, тронув меня за плечо, томно шепчет:

— Пятьдесят очков Слизерину за этот вечер, Малфой. А теперь встаем и уходим предаваться излишествам. Сегодня в меню много мяса и жаркого секса.

Все-таки