Читать книгу "Сокровища горы Монастырь - Михаил Иванович Ханин"

– Это правильный ответ! – объявил я, подражая голосу и манере поведения Марии Киселевой в ток-шоу «Слабое звено», и продолжил: – Загадка вторая! Что могут означать три коряво начертанные белой масляной краской на черном приборе «Щ. с. ш.»?

Вениамин Тихонович недоуменно, потом встревоженно посмотрел на меня. В его глазах промелькнула какая-то догадка. От человека, не имеющего представления о своих пяти пальцах, я этого не ожидал.

– А вот этот вопрос мне по силам, – не вполне уверенно проговорил он. – Возможно, это Щебетовская средняя школа. А что?

– Это правильный ответ, – бесстрастно произнес я, проигнорировав вопрос. – Загадка номер три! Какую, добрые молодцы, песню чаще всего пел ваш сосед?

Добрые молодцы переглянулись.

– Петь – это сильно сказано! – тонко улыбнулся толстыми губами Зуев. – Но если это позволительно назвать пением, то петь Женька любил. Это даже я знаю.

– Певец он еще тот! – поддакнул Вениамин Тихонович. – Но не мне его судить.

– «Белый лебедь на пруду»! – твердо ответил Гриша. – Па, помнишь? Последний раз зашли попроведовать, а он держит Настю за руку и поет: «Я куплю тебе дом!» А у самого слезы по щекам текут.

– Да, да! Я тоже чуть не прослезился.

«Что и требовалось доказать. Все срослось!» – промелькнуло у меня в голове.

– И это правильный ответ! Я горжусь вами! – напыщенно провозгласил я вслух и, отбросив игру, продолжил уже будничным тоном: – Это Тихонов луг. О его прошлом – позже. Настоящее! Вчера я стоял во-он там, вспоминая, куда идти, под песню «Я куплю тебе дом».

В это время мимо меня проскочил к реке черный БМВ. Затем я вроде бы услышал сдавленный крик, и певец умолк. И следом иномарка, прыгая по кочкам, промчалась обратно. Вот следы от нее.

А слева, вон в тех зарослях черемухи перед сосной, я разглядел Анатолия. Это все, что я увидел и услышал вчера. А вот что сегодня увидел утром – не скажу. Глядите сами. Вы хотели расследовать – расследуйте! Самое время! Карты в руки! Вперед!

Мои новые знакомые бодро двинулись по следу иномарки, который, на их счастье или, наоборот, несчастье, все еще просматривался в примятой ее колесами траве. Как и все слегка захмелевшие люди, и Вениамин Тихонович, и особенно Валерий Петрович старались выглядеть абсолютно трезвыми, адекватными и страшно деловыми. На берегу Зеленой я оставил их и отправился на поиски подходящего для купания места. Уходя, я слышал их возбужденные голоса:

– Все, включаем мозги! Все по-взрослому.

– Смотрите, следы!

– Ну ни фига себе каменюка.

– Сюда, сюда, окурки!

– Пустая пачка, «Петр Великий»!

– Па, глядь, компас!

«Следствие ведут знатоки!» – с легким сарказмом подумал я. Накупавшись всласть, я возвратился к своим новым знакомым. И как раз вовремя. Блистательное расследование было полностью завершено. Теперь им, особенно тезке с Гришей, позарез требовался свидетель, способный оценить их умственный подвиг и зафиксировать его для истории и благодарных потомков. Чем, собственно, я и занимаюсь…

– Слушайте! – с трудом дождавшись, когда я подойду поближе, нетерпеливо заговорил Зуев, хитро посверкивая своими карими глазами. – Женька точно был здесь!

Я невольно улыбнулся – настолько этот раскрасневшийся азартный Зуев был не похож на того, которого четыре с небольшим часа назад представил мне Гриша – элегантного, несколько высокомерного нового русского. Он и сам почувствовал, что вышел из образа, и рассмеялся.

– Женька остановился возле этого камня, – отсмеявшись и положив на него руку, продолжил тезка уже в своей обычной иронично-небрежной манере. – Он никак не мог определиться по жизни, нервничал, сомневался и курил одну папиросу за другой. Как-то так! Мы обнаружили здесь пять окурков.

Коммерсант помолчал, всем видом показывая, что считает нерешительность самым тяжким смертным грехом. Гриша, не обремененный подобным недостатком, воспользовавшись паузой, тут же вклинился в его монолог и, округляя глаза, принялся рассказывать, как на берег выскочил черный БМВ и резко затормозил возле камня.

Как синхронно, и никак иначе, раскрылись все четыре дверцы (насмотрелся боевиков!), и бритые наголо братки с кобурами под мышками и золотыми цепочками на шеях направились к его другу.

Тот, парализованный страхом, не смог даже и пошевелиться. Лишь в последний момент он вскрикивает и отбрасывает компас в сторону. Братки тут же подхватили его друга под руки, поволокли к машине и зашвырнули в багажник.

– Вот следы на песочке, дядь Валер, четырех братков от машины к Женьку. А вот следы обратно к иномарке. Уже пять пар ног. Все перемешано, но разобрать можно. Посередине Женек. И его следы, дядь Валер, заканчиваются не сбоку, напротив дверок, а возле задних колес – значит, запихнули в багажник!

Я молча поднял большой палец вверх.

– Бедный мальчик! – прошептал Вениамин Тихонович.

– Следом бандиты прыгают в БМВ, и тот, изрыгая из-под колес песок и камни, мчится назад. Вот следы пробуксовки! Как-то так, – азартно продолжил тезка, но вдруг замолк и прибавил сердито: – Одно не пойму: какого хрена он столько времени топтался вокруг этого камня? Я понимаю – тормоз, но не до такой же степени!

Я пожал плечами. Потом высказал свою точку зрения:

– Теперь, задним числом, Валер, я догадываюсь, что ваш сосед обнаружил слежку – Анатолия Храмцова в тех кустах. Он растерялся, запаниковал, вообразил, что шансов на спасение нет. Так было и на самом деле – я, повторю, хорошо знаю Храмцова.

– И он, дядь Валер… запел?

– Да! «Мало шансов у нас, но старик-барабанщик, что метает шары» и все такое. Обычно так поют «Врагу не сдается наш гордый “Варяг”»!

– Бедный мальчик!

– Все ясно! – сердито сказал Гриша, смахнув непрошеную слезинку. – Братки отвезли Женька к… как его… Пельменю, а сами отправились обмывать победу в «Эльдорадо». А мы ждали, когда они нагуляются. Проехали!

Женек у Пельменя. Сто пудов!

Чё делать будем?

– Обсудим в лагере! – решил я.

Тюрючок

Но обсудить мы ничего не успели. В гости пожаловал лучший друг детства – Шурик Вальков. На мотоцикле, заляпанный грязью и, как всегда, в меру пьяный и веселый. Я выругался. Мысленно! Черти принесли! Ни раньше ни позже! Вечер коту под хвост –